Дым Отечества

№60 (5864) от 7 августа 2020

Так можно было бы назвать туристический маршрут в село Пехлец

Над Пехлецом пронесся ураган. Посрывал крыши домов, порвал электропроводку, повалил деревья. Я уже не надеялся застать главу поселения Александра Власова в администрации, несмотря на предварительный звонок. Он занимался устранением аварий. Но в назначенное время Александр Михайлович появился на пороге, улыбчивый и бодрый. «Пойдемте, познакомлю вас с жителями села».

– МЧС, наверное, вызывали на помощь? – с сочувствием спрашиваю я, представляя масштабы разрушений.
– Сами справляемся, бригада ремонтников со вчерашнего вечера на ногах, а мужики с пилами вышли – народ у нас отзывчивый и на подъем быстрый.
Пехлец и впрямь непохож на сонное захолустье. Село раскинулось по обе стороны оживленной трассы. И занятие для местных всегда найдется: выноси на дорогу урожай с огорода и будешь жить. Другую работу здесь найти сложно. «Колхоз, сельхозтехника, сельхозхимия, кирпичный завод, газокомпрессорная станция – все это после 1990-х исчезло», – констатирует глава поселения. Хорошо хоть есть асфальтированная магистраль. Но еще задолго до ее появления Пехлец оказался рядом со столбовой дорогой цивилизации.

БЫТЬ ПЕРВЫМИ
– У нас была открыта первая типография в Рязанской области. А создал ее знаете кто? Известный просветитель екатерининских времен Николай Иванович Новиков. Он печатал здесь запрещенную масонскую литературу, есть такое предположение, – говорит заведующая библиотекой Светлана Климина. – И будто бы даже «Путешествие из Петербурга в Москву», тоже впоследствии запрещенную книгу, впервые издали в Пехлеце, – Светлана Станиславовна вопросительно поглядывает на краеведа Юрия Ивановича Шумского, но лицо его непроницаемо.
– Покажите мне источник! – бескомпромиссно изрекает краевед, и я понимаю, что спорный вопрос еще долго будет волновать умы исследователей. В чем Юрий Иванович не сомневается, так это в том, что в Пехлеце родился историк Сулакадзев. Тот самый, что поведал миру о первом воздухоплавателе Крякутном, которому даже хотели поставить памятник, но решили немного повременить. Ну помните: «В 1731 году подьячий приказной избы Крякутной наполнил мешок дымом и поднялся над Переяславлем-Рязанским…» Профессиональные историки искренне восхищаются талантом Александра Ивановича Сулакадзева раскручивать подобные сюжеты. Все-таки приятно чувствовать себя первыми не только в космосе, но и в небе.
Юрий Шумский уже в 15 лет работал на комбайне. Стал инженером, специалистом в области технологии машиностроения, 40 лет отдал рязанским заводам.
– Полвека меня не было в Пехлеце, разовые приезды не в счет. Вернулся сюда и поразился: люди забывают историю. Старики ушли, молодые ничего не знают… А время не спрашивает, успел ты что-то записать или запомнить.
Шумский торопится. Нужно же выполнять завет своего учителя Серафима Михайловича Кастрова, написавшего историю села в двух книгах. Почетная миссия летописца теперь перешла к Юрию Ивановичу. Он возвращает из забвения имена погибших в Великой Отечественной войне земляков, составляет Книгу памяти села. Войдет в нее и Владимир Викторович Соловов, офицер спецподразделения «Альфа», выпускник пехлецкой школы, героически погибший при освобождении заложников в больнице Буденновска в 1995 году. При атаке на террористов пуля из крупнокалиберного пулемета практически оторвала ему руку, но боец «Альфы» остался на позиции и вел стрельбу. Имя героя, кавалера ордена Мужества Владимира Соловова присвоено местной школе, а в память о нем близ Пехлеца, в местечке под названием Урочище Папортное, проходят всероссийские военно-патриотические игры.

РАЗГОВОР ПОД САМОКРУТКУ
Что точно не прерывается в русском народе, так это традиции героизма и самопожертвования. Вот и сегодня Юрий Шумский пришел в библиотеку, чтобы обратиться к страницам фронтового дневника, который вел его учитель Серафим Кастров. Жаль, что нельзя больше расспросить о прошлом другого ветерана – Ивана Яковлевича Агеева. Из Пехлеца он ушел на войну, побил фашистов, вернулся домой и дожил до 105 лет.
Посидел бы с ним сейчас Юрий Шумский. Поговорил неспешно и, может, даже выкурил самокрутку, хотя и распрощался с этой вредной привычкой несколько лет назад.
Впрочем, в Пехлеце она не такая уж вредная. Скажешь здесь: «Дело – табак», и на тебя посмотрят с уважением. На махорке когда-то село и поднялось. В конце XIX века крестьяне массово занялись выращиванием этой разновидности табака. Способствовали тому особые почвы, обилие воды и, конечно же, трудолюбие жителей. За махоркой приезжали купцы со всей России, на железную дорогу отгружали десятки тысяч пудов табака. В 20-х годах прошлого века искатели удачи создали артель «Смычка» и открыли табачную фабрику. Выведенный здесь особый сорт махорки получил название «Пехлец». Пересаженный на другие почвы, он, говорят, терял многие свои качества. Селекцией занимались во Всесоюзном институте табаков и махорки (ВИТИМ), а в селе открыли его опорный пункт. Махорка была стратегически важным продуктом, неслучайно нарком пищевой промышленности Анастас Микоян говорил: «Махорка – это оборона». Побывав в командировке в Америке, нарком привез оттуда свежие экономические воззрения, и мелкие табачные производства начали сокращать по всей стране в пользу крупных. Не миновала эта участь и Пехлец. Артель табаководов и опорный пункт ВИТИМа закрыли. И все-таки культура оставалась востребованной и популярной.
– В 1947 году колхоз сажал махорку на 80 гектарах, – вспоминает Юрий Шумский. – И люди у себя на огородах по 5–6 соток отводили под табак. Я еще застал времена, когда все заборы в июле – августе были увешаны связками махорки, так ее сушили. Потом сдавали государству, а взамен получали дефицитные товары, например сахарный песок. Привозили его в село тоннами – вот такое выгодное было дело.
Глава поселения – человек молодой, но застал былую славу пехлецкого самосада. Помнит фабричные пачки махорки с изображением стрельцов, сжимающих в руке секатор. «А есть табаководы в селе сейчас?» – интересуемся у Александра Власова. Идем знакомиться с Сергеем Дмитриевичем Ваниным, бывшим механиком колхоза, ему 66 лет.
– Там все поля у нас были в табаках высотой до метра, – Сергей Дмитриевич водит рукой по воздуху.
Ванин рассказал нам много интересного о махорке. Выращивать ее обязывали всех, у кого в хозяйстве было больше 40 соток. Пять из них предписывалось отвести под махорку. Растение это, в принципе, неприхотливое, однако требует обхождения. Посадил в мае рассаду, три дня нужно ее «отливать». В конце июля сбор. Прикладываешь палец к листу. Если отпечаток остается, значит, готов табак. Табак срезают, начинают толочь, вешают в тень под навес, сушат. Раньше толкли в ступах, сейчас измельчают в домашних мельницах.
– Помню, отец растолчет листья и корешки по отдельности, смешает щепотку и мне протягивает. Я у него был дегустатором. Сейчас в Кораблине многие на махорку перешли. Сигареты выходят дороже. Да и опасно стало их курить. Там же одни смолы и химия всякая. Раньше был государственный надзор. Если написано было «Сделано в СССР», то я этому товару доверял. А сейчас только деньги из людей тянут.
Удовольствие от беседы у нас обоюдное. Наш водитель Виктор одобрительно поднимает большой палец: хороший табак Дмитрич вырастил. А тот продолжает:
– В 1972-м я пошел служить в армию. К тому времени табак в селе мало кто сажал. Некому стало! Люди подались в Рязань работать на заводах. А в 1990-х вдруг пропали из продажи сигареты. Нам в колхозе по пять–шесть пачек выдавали в месяц. Куда это годится! Ну и начали мы искать семена, снова табаки в рост пошли.
Табаководство – больше чем ремесло. Это семейная, родовая память. Вот стоит Сергей Дмитриевич посреди своего поля и вспоминает, как отец возил бочки для полива, как заготавливал мочало, веревок-то в хозяйстве не было. Как мама приходила из другого села в Пехлец работать на табаках, а колхоз поощрял тружениц отрезами на платье.
Дмитрич достает с чердака две связки сухой махорки, и листья источают тонкий аромат табачного парфюма. Но тут начинается дождь, и дядя Сережа бросает веники на веранду. Бежит на трассу, чтобы прикрыть полиэтиленовыми мешками свою торговлю. Огурцы, помидоры и картофель у него на загляденье. «Кстати, после табака сажать можно любые овощи. Почва делается рыхлой», – выдает он нам секрет.
Махорку Сергей Дмитриевич не продает, выращивает исключительно для себя и друзей.
В интернете я обнаружил немало форумов любителей самосада. Подбирают сорта, изучают историю. Нет-нет, да и вспомнит кто-нибудь про Пехлец. И хочется их спросить: «А вы там были? К дяде Сереже в гости заходили? Знаете, что стебли махорки красуются на гербе Пехлецкого поселения?»
Наши люди, свернув самокрутку, и целину осваивали, и врага били, и хозяйство послевоенное поднимали. Если надо будет – с любой заразой справятся.

P.S. Минздрав предупреждает: курение опасно для вашего здоровья