Полвека в литературе

№23 (6028) от 1 апреля 2022

Владимир хомяков о своих тропах в поэзии

Удачно начался нынешний год для нашего постоянного автора Владимира Хомякова. Он был удостоен первого места и приза читательских симпатий Международного поэтического конкурса «Воскресающая Русь». Это творческое состязание проводилось в Москве, торжественная церемония вручения наград состоялась в здании Союза писателей России. Примечательно, что двойная победа нашего земляка совпала с 50-летием начала его литературной деятельности. Владимир Хомяков поделился воспоминаниями о событиях полувековой давности.

ГОЛОС ВРЕМЕНИ СЛЫШУ…

В своей родной сасовской средней школе № 1 я до десятого класса больше был известен успехами в изучении математики и несколько раз занимал призовые места на олимпиадах по этому предмету. Литература до поры до времени находилась после истории не на втором, а даже на третьем плане. Хотя сочинить эпиграмму на кого-либо из одноклассников или учителей, а зачастую и залихватскую частушку было для меня делом обычным. Но «серьезные» стихи как-то не получались.
…Помнится, это была последняя февральская суббота 1972 года. Я гулял во дворе нашего двухэтажного дома, на улице Советской, где соседствовали 16 семей. Яркий морозец сопутствовал отменному настроению. Даже грядущие выпускные экзамены не казались такими страшными. Испугало другое: вдруг ни с того ни с сего я услышал, как в моей голове зазвучали рифмованные строчки. Такого прежде никогда не было:

Мне не надо покоя –
сердце рвется в полет.
Жизнь сказала:
– По коням!
Жизнь сказала:
– Вперед!

Я попробовал продолжить эту строфу, но до конца дописать стихотворение тогда не получилось.
Спустя три недели меня, как победителя районной олимпиады по литературе, направили в Рязань, на «область». По приезде я провел вечер у старшего брата Валерия, в студенческом общежитии радиоинститута. «Взрослые» разговоры старшекурсников, магнитофонные песни полузапретного Владимира Высоцкого…
Брат наутро повел меня в пединститут, на областную олимпиаду по литературе. Я письменно отвечал на разные интересные вопросы, экспромтом написал очерк на заданную тему, читал наизусть большой отрывок из поэмы Владимира Маяковского «Во весь голос». Неожиданно для себя занял третье место. Правда, почетная грамота, своего рода «бронзовая медаль», была вручена в июне, на школьном выпускном вечере.
А затем началась моя студенческая жизнь. Я любил гулять по Рязани: порой забредал в самые различные места. Однажды двое суток пробыл на вокзале, оказавшись в одиночестве среди многолюдной суеты. Я тогда только-только перешагнул свое 18-летие, и стихи сложились, можно сказать, предармейские:

Новый день
золотыми смычками лучей
звонко трогает сонную синь.
Мы уходим туда,
где рассвет горячей,
сыновья Великой Руси.

Мой товарищ,
настала и наша пора,
ветер яростно «зорю» трубит.
Мы пройдем высоко,
всколыхнутся поля
громким светом немолкнущих битв…

И уже, наверное, от этого перекинулся мостик к строкам, начатым почти год назад:

Ветер бьется о крышу,
ветер в окна стучит.
Голос времени слышу
я в безлунной ночи.

Мысль натянута, словно
тетива проводов.
Слышу времени слово,
слышу голос годов.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Мне не надо покоя –
сердце рвется в полет.
Жизнь сказала:
– По коням!
Жизнь сказала:
– Вперед!
Жизнь, звени звонче стали!
Ярче, юность, гори!
…Ветер бьется, усталый,
в алый парус зари.

На следующий день, в понедельник, я отнес два только что написанных стихо­творения в редакцию областной газеты «Приокская правда» – в то время главного издания Рязанщины. Редакция размещалась в доме № 35 по улице Ленина. Долго я кружил по коридорам под трескотню пишущих машинок и телефонные перезвоны. Наконец-то отыскал кабинет редактора газеты Анатолия Сергеевича Прокофьева, почему-то думая, что стихи всегда нужно нести именно сюда. Но секретарша мне объяснила: обращаться по такому воп­росу следует в отдел культуры, к журналисту Тамаре Владимировне Адриановой. Я, ничуть не думая о результате, даже не постучавшись, вошел в ее кабинет. Прочитав исписанные листки, Тамара Владимировна произнесла:
– Вы не против, если мы отдадим это на областной литературный конкурс «Наш современник»?
Я пять дней с нетерпением ждал прихода почты. А стихов в газете все не было. И вот, наконец, воскресным утром 25 февраля 1973 года спустился к почтовому ящику. Раскрыл «Приокскую» – и на третьей полосе, в левом углу, моя стихотворная подборка «Юность»! Быстро прочитал – исправлений почти нет. Первая моя публикация! Я на радостях пустился вприсядку.
В киоске закупил «Приокскую правду» аж на целый гривенник. А по Рязани всюду, на специальных стендах, были расклеены номера «моей» газеты. Люди подходили, читали. Я стоял возле стенда и смотрел на мужчину, который пробегал новости первой полосы, материалы второй и задержался взглядом на моих строчках. Так и хотелось спросить: «Вам нравится?» Но – помешала робость.
Воскресный номер провисел два дня, пока на него не наклеили новую газету. Мое недавнее счастливое настроение постепенно улетучилось. Но сияло легкое солнце, хрустел ломкий ледок, и удивленно вдыхала земля тонкий запах весны, которая всегда впереди…

РЯЗАНЬ

Что тут спорить? У нас, в Рязани,
все, желанное сердцу, есть.
…Вы промчитесь, резные сани,
воскресите благую весть!

О немолкнущих градах-весях,
что красуются испокон,
о раздумчивых поднебесьях,
где живет колокольный звон.

И о ней, о красе-отраде,
той, что в тереме расписном.
…Пусть не судят нас Бога ради,
дескать, все здесь пошло на слом.

О плохом мы и сами знаем
и об этом не промолчим.
…Песней вещею даль пронзаем,
по родимым дорогам мчим.

Девятнадцатый век, двадцатый,
двадцать первый… Летят столбы!
Кто-то видит Рязань распятой,
не достойной большой судьбы.

Нет, тому не бывать вовеки,
в это верим мы искони!
По весне разольются реки,
синь святую таят они.

Здесь у нас молодые зори
водят радужный хоровод.
Здесь соборы стоят в дозоре,
охраняют честной народ.

Здесь все светлое не забыто,
ветер с песней всегда в ладу.
Здесь, в Рязани, душа открыта,
и зима только раз в году!

ЗАВЕТ

Я рос как все: на Бога не пенял,
не бил перед иконами поклоны.
И мне звонок тот школьный заменял
церковные малиновые звоны.

И вновь я торопился на урок:
история звала, литература.
Земные знанья впитывала впрок
мальчишечья пытливая натура.

Порой судил о жизни сгоряча,
рубил сплеча, а счастья ждал упрямо.
И чуял: в сердце таяла свеча
рязанского Скорбященского храма.

Здесь был крещен я в ранние года,
здесь, рядом, похоронены родные.
Я приходил сюда, когда беда
мне предвещала вихри ледяные.

Всеотчим словом путь мой озарен,
звучащим из прошедшего столетья.
И в слове том — волнение времен,
и счастлив сохранить его, воспеть я.

А в памяти — святой рязанский свет,
и откровенье первого поклона,
и вешний день, и праздничный завет,
родной завет малинового звона!