Весна забот наших

№37 (6042) от 27 мая 2022

Прошло три месяца со дня начала специальной военной операции на Донбассе. Как-то незаметно на этом фоне завершается весна. То есть мы весну совсем не заметили? А что заметили?
Заметили и поняли: спецоперация, как ее ни называй, по сути, тоже война, какая возможна в современном мире, с ее технологией, разрушительной силой и информационной составляющей. Мы понимаем теперь, что ее не могло не быть в сегодняшних реалиях: слишком много накопилось претензий к России у евроатлантического Запада. Все эти претензии и упреки, впрочем, сводятся к одному: что это ты, Россия, до сих пор существуешь? Мы за 30 лет столько сделали, чтобы тебя не стало. А ты все стоишь…
В конце февраля мы подумали, что начали спецоперацию против украинских нацистов, а за эти месяцы кто только не отметился своим прямым и косвенным участием. Даже японцы вон возбудились и вознамерились укреплять свои, как бы несуществующие, вооруженные силы.
За эти три месяца мы поняли, что враг наш силен, хорошо вооружен и опасен, с ним быстро не справиться. То есть справиться, конечно, можно было одним очень чувствительным ударом, но тогда сколько бы мирных жителей и бойцов полегло. Вот и проводим операцию не спеша, не устанавливая себе сроков победы. Научились воевать в условиях густо заселенной и промышленно развитой агломерации. Города берем, что в современной войне считается высшим классом и самой трудной боевой работой.
Да и враг наш продемонстрировал свою суть без утайки: нацисты они в самом человеконенавистническом изводе. Им все равно, кого и как убивать. Только сами умирать не очень хотят, потому и сдаются.
За эти месяцы мы поняли, что страна наша сильнее, чем казалась. Экономика не рухнула под десятками тысяч санкций, хотя нам все еще предсказывают, как у нас любят: будет еще хуже. Может, ситуация и будет меняться в нелучшую сторону, но мы как-то к этому привыкли. Как говорил известный кинорежиссер, не жили хорошо – неча и начинать. Хотя кто же из нас не хочет жить хорошо? Но теперь – только после победы. Другого выбора нам не дано. А жить будем.
И не считайте мои слова эдаким залихвастским шапкозакидательством. Кто жил в 90-е, тот существует в ожидании очередного кризиса и последующего преодоления его последствий. Как-то я других вариантов не припомню, или что-то с памятью моей стало.
Меняется ситуация на информационном поле. Только мы было возрадовались, что вошли в общий для всех виртуальный мир, а общность эта рухнула в тартарары. Образовалось у нас два информационных поля: одно – в России, другое – за ее пределами. И существуют они, никак друг с другом не пересекаясь: мы говорим, пишем и показываем про спец­операцию свое, они – свое, прямо противоположное нашему. И наши, так щедро представленные на этом поле аналитики работают почти исключительно на нашу аудиторию. Так, наверное, и бывает в ситуации, когда два мира выясняют отношения между собой. Я что-то не припомню, чтобы во время афганской войны у нас по ТВ показывали репортажи какой-нибудь СNN. Ситуация в информационном поле жестко контролируется. А как вы хотели? Спецоперация все-таки военная, а не по снабжению США детским питанием. И не надо кивать на свободу слова и высказывания на Западе. Ее там давно нет, а что еще оставалось – они так глубоко в землю затоптали, что и сами нескоро оттуда эту свободу извлекут. И неизвестно еще, захотят ли извлекать. Пока что, очевидно, не собираются.
Такая вот у нас была неспокойная весна. Но ведь все равно все зеленеет за окном и цветет. Значит, по осени картошки мы накопаем. И не пропадем.