Донбасский излом

БАЛЛАДА О ТАНКЕ Т-34

В центре тихого города, в парке Победы,
Вознесенный торжественно на пьедестал,
В память славы отцов, в память подвига дедов
На земле украинской он твердо стоял.

В сорок пятом году танк дошел до Берлина
И закончил свои боевые дела.
Грудь его броневую война опалила
И осколками вражескими посекла.

Залихватски звучали победные песни,
Боевой экипаж был хмелен, но не пьян:
Украинец Петро, Ярмолай из Полесья,
И, конечно, как водится, русский Иван.

Ликовала весна и победная юность.
Смолкнул гул канонады и грохот атак.
Боевые друзья к мирной жизни вернулись,
В монумент превратился израненный танк…

Но история сбилась с дороженьки торной.
Почему, отчего – не узнать, не понять…
Пробудились нацизма кровавые корни,
Объявилась бандеровцев новая рать.

Ядовитая гниль «незалежной Украйны»,
Оборвав память предков, забыв свой исток,
Выполняя приказ закордонный и тайный,
Черной силой поперла на юго-восток.

Города и селения жгли и бомбили,
Силясь жителей мирных огнем «зачищать»…
Как поставить заслон лютой вражеской силе?
Свою землю оружьем каким защищать?

Ополченцы-бойцы сняли танк с пьедестала,
Починили мотор, пушку и пулемет.
Вновь для танка пора боевая настала,
Ожил он, покряхтел и… рванулся вперед.

Не страшась, как бывало, ни Бога, ни черта,
Сквозь разрывы снарядов, натужно гудя,
В бой рвалась легендарная «тридцатьчетверка»,
Смертный ужас на новых врагов наводя.

Снова танк-ветеран лихо мчался в атаку,
Оставляя немеркнущий в памяти след,
И наматывал прочно на гусениц траки
Дни и версты былых переходов и лет.

…Если вновь к нам фашистская нечисть полезет,
В бой на танке рванутся, пойдут на таран
Украинец Петро, Ярмолай из Полесья
Да бессмертный наш сказочный русский Иван!

СМЕРТЬ ГЕРОЯ

Ну вот и все… Прощальный залп салюта
Над свежею могилой прозвучал,
И показалась вечностью минута,
И лег к венкам обугленный штурвал.

Родным про лейтенанта не сказали,
Где он разбился нынче по весне,
А в огневом, тревожном чужедалье
Зашлась от крика женщина во сне.

СВОИХ НЕ БРОСАЕМ

В начале войны мы удачи не знали,
В боях отступали не раз,
И клич беспокойный «Своих не бросаем!»
Звучал, как суровый приказ.

Своих не бросали, когда отступали,
Как ни было трудно в пути.
Потом, когда фрицев обратно погнали,
Уже было легче идти…

В суровые годы так было с отцами
И, верно, так будет всегда.
Подобное часто случалось и с нами,
Когда подступала беда.

Бывало такое: с врагами не сладишь,
И близок их волчий оскал…
«Своих не бросаем», – сказал мой товарищ
И руку в беде мне подал.

Когда на Украйне нацистская сволочь
Сломить попыталась Донбасс,
С оружием братьям пришли мы на помощь –
Ведь кто же еще, кроме нас?

…Хоть трудно бывает, тащу свою ношу,
Судьбою доволен вполне,
И, что б ни случилось, своих я не брошу –
Уж так повелось на войне.

КАТЮША

Военному фельдшеру Екатерине Ивановой
Кто России душою и помыслом служит,
Тот не знает покоя ни ночью, ни днем.
Врачевала бойцов военфельдшер Катюша,
Где пылала Украйна нацистским огнем.

Ах, Украйна, Украйна, что сталось с тобою?
До чего ж отщепенцы тебя довели?
Дымом застлано небо твое голубое
И под снегом кровавым не видно земли.

Снова русский солдат, как и раньше бывало,
Историческим братьям на помощь пришел.
Катя свежие раны бойцов бинтовала:
«Потерпи, дорогой, будет все хорошо…»

Огневые разрывы то громче, то глуше.
Кровь на фронте имеет особенный вес.
И шептали солдаты:
«Спасибо, Катюша,
Ты, как ангел, в халате спустилась с небес…»

Но когда вывозили бойцов с поля боя,
Обстреляли жестоко машину враги.
Ах, Катюша, Катюша, что будет с тобою?
Каждый раненый шепчет в бреду: «Помоги…»

Помоги, помоги! А снаряды ложатся
На дорогу все ближе. Спасения нет.
«Потерпите, родимые!
Выдюжим, братцы!»
Вдруг разрыв – и машина уткнулась в кювет.

«Отходи, медсестра! Нам не выйти из боя», –
Прохрипел лейтенант, о погибших скорбя.
Но Катюша его заслонила собою,
Все осколки шальные приняв на себя.

…В полевом лазарете свет долго не тушат.
Облегченно промолвил хирург: «Будет жить…»
Заслонила солдата России Катюша –
Значит ей, как России, бессмертною быть!

БАЛЛАДА О ВОЗДУШНОМ ШАРИКЕ

Средь политиков трудно найти виноватых,
А иначе, пожалуй, не может и быть.
Развязали войну украинские каты –
Города Новороссии стали бомбить…

Каждый миг при бомбежке казался последним.
Под разрывами бомб не почуять земли.
…Как-то раз под руинами дома соседи
Уцелевшую чудом малышку нашли.

Приютили сиротку, укрылись в подвале,
Словно силы прося у родимой земли.
А вокруг «правосеки», как смерч, лютовали:
Без разбору палили, бомбили и жгли.

Как противиться лютой карателей силе?
Как укрыться от кровью пропахших вестей?
Потянулись, надеясь на помощь, в Россию
Толпы жителей мирных, спасая детей…

Украинку-сиротку с заботою вящей,
Как родимую, приняли в русской семье,
И девчушка оттаяла сердцем зазябшим,
Стала вновь улыбаться, глядеть веселей.

Но однажды она вдруг зарылась в подушку,
Разрыдалась взахлеб, побелела, как мел.
…У детей во дворе лопнул шарик воздушный,
А малышка подумала: взрыв прогремел.