№72 (6376) от 26 сентября 2025
Торфяные болота хранят память о прошлом
Сейчас здесь шумит молодой березняк – очень густой и почти непроходимый. На опушке буйствует папоротник орляк, цветет вереск и лишь кое-где заметны почти сгнившие обгоревшие сосновые пни. Мы находимся на окраине Емельянова болота, которое 15 лет назад, в жаркое лето 2010 года, было пройдено опустошительным пожаром. Наша цель – пробраться через березовый частокол в самое сердце горельника.
«В этом году мы работаем по грантовому проекту Русского географического общества, который называется «Судьба Мещеры: огонь, вода и медные трубы», – рассказывает Сергей Анатольевич Тобратов, кандидат биологических наук, руководитель лаборатории геохимии ландшафтов Рязанского государственного университета имени С.А. Есенина. – Одна из задач нашего проекта – узнать, как часто горели мещерские болота в прошлом».
Главная особенность болот – это торф. Он образуется из корней деревьев, осок, мхов и других растений, которые из-за переувлажнения и недостатка кислорода не успевают полностью разложиться. Торфяник растет медленно, миллиметр за миллиметром. За несколько тысяч лет может накопиться слой торфа мощностью несколько метров.
Непрерывному росту торфяника мешают пожары. Торф – горючий материал, он легко воспламеняется и тлеет, выделяя удушливый дым. В жаркое и сухое лето болота превращаются в пороховую бочку. Следы пожаров – черные угольные прослои – сохраняются в торфе тысячелетиями. Если их внимательно посчитать и датировать, то можно определить количество пожаров и их возраст.
Болотные тайны
Чтобы отобрать образцы древнего торфа и углей, нужно копать глубокую яму. Только так мы сможем погрузиться в прошлое и узнать тайны, которые хранит Емельяново болото. На глубине около метра начинает сочиться грунтовая вода, и мы понимаем, что копать глубже не имеет смысла. Сергей Анатольевич аккуратно выравнивает переднюю стенку ямы. Ученые называют эту необходимую процедуру емкой фразой – «зачистка стенки разреза». Даже беглого взгляда на разрез достаточно, чтобы понять – изучать прошлое неимоверно трудно. Коричнево-бурая масса торфа пестрит многочисленными черными прослойками. Мы видим, что наше болото многократно горело. Но как не увязнуть в деталях, как найти главное и закономерное в пожарном хаосе?
Сергей Анатольевич уверенно показывает на слой углей на глубине около 75 сантиметров: «Ранее мы уже датировали этот пожарный горизонт. Пожар произошел около 4,5 тысяч лет назад, в один из самых засушливых эпизодов за все последние 10 тысяч лет. Тогда уменьшилась водность рек, резко упал уровень Каспийского моря, леса и болота стали гореть. Считается, что пожары этого времени по своим масштабам были сопоставимы с огненной катастрофой 2010 года».
А вообще за последние 10 тысяч лет здесь бывало всякое. В прохладные и влажные эпохи активно рос торф. В засухи полыхали пожары. «На глубине 1,5-2 метра на многих мещерских болотах находится так называемый пнёвый горизонт – слой из пней и коряг, – рассказывает Сергей Тобратов. – Это всё, что осталось от древнего соснового леса, который покрывал эти болота 9,2 тысячи лет назад. Пнёвый горизонт очень усложняет добычу торфа, поэтому зачастую при встрече этого горизонта разработка торфяной залежи прекращается».
Печные трубы вдоль дороги
Но всё это древние события, память о которых хранят мещерские болота. А как быть с пожарами последних столетий – сохраняются ли они в людской памяти?
О страшных пожарах 2010 года знают почти все – в одной только Рязанской области тогда сгорело 200 тысяч гектаров. «Когда стали гореть леса за поселком Ласковский, я был в экспедиции на востоке нашей области, без доступа к радио и сети Интернет, – вспоминает Сергей Тобратов. – А когда возвращался в Рязань, увидел апокалиптическую картину. Вдоль дороги стояли обугленные, дымящиеся сосняки, а от деревни Передельцы остались одни печные трубы. Вдоль трассы можно было увидеть открытый огонь, у Криуши суетилась пожарная техника».
Старшее поколение помнит также горячее лето 1972 года. Огненная катастрофа 1936 года почти стерлась из памяти – а между тем именно эти пожары описаны в рассказах К.Г. Паустовского «Заячьи лапы» и «Вторая родина». И именно эти пожары полностью уничтожили поселок лесозаготовителей – печально знаменитую Куршу-2. Жертвой огня и преступной халатности начальства, до последнего часа беспокоившегося о вывозе из огненной ловушки заготовленного леса, а не людей, стали более 1200 человек.
Горела Мещёра и в далекие 1890 и 1891 годы. Как раз незадолго до этого ее осушили – проложили сеть дренажных каналов, чтобы отвести избыток влаги и улучшить рост леса. Осушение сыграло злую шутку: в засушливое лето леса заполыхали, а торф затлел. В южных губерниях страны разразился голод. Именно тогда ученый-почвовед В.В. Докучаев выступил с идеей изучения засух и способов борьбы с ними. И именно после пожаров 1890-1891 годов стали строить знаменитую мещёрскую магистраль – узкоколейную железную дорогу для вывоза сгоревшего леса.
Цикличность пожаров
«Сильнейшие засухи и катастрофические пожары последних полутора веков повторяются с поразительной регулярностью – через 35-45 лет: 2010, 1972, 1936, 1891 годы… Это неслучайно, – поясняет Сергей Тобратов. – Ученые давно обнаружили, что в природе существует 70-летняя климатическая цикличность, она проявляется, например, в динамике температуры, увлажнения, речного стока. Эта цикличность имеет космическую природу и связана с неоднородностью приливных влияний на Землю со стороны Луны. В среднем каждые 35 лет складываются условия для застойных явлений в атмосфере, когда области высокого давления – антициклоны – получают возможность подолгу находиться на одном месте. В зимний сезон это приводит к длительным бесснежным морозам, а летом – к жаре и засухам. Такие антициклоны называются блокирующими: они создают большие препятствия на пути циклонических вихрей и многие недели не пускают внутрь себя атмосферные фронты с осадками. Такое происходит в середине и в конце каждого 70-летнего цикла».
Мещёрское проклятие
Этим летом, путешествуя по горельникам, мы постоянно возвращались к теме огня – главному проклятию Мещеры. Смотрели на вновь отстроенные Передельцы и Шехмино. Удивлялись, как в огненном хаосе 2010 года смог устоять лесной поселок Голованово. Пробирались через заросли багульника на Рябиновском болоте – в пожарное лето 2010 года огонь чудом прошел стороной и болото уцелело. Копали разрез и отбирали образцы торфа рядом с несуществующим ныне поселком Курша-2, местом чудовищной трагедии 1936 года. Там, на Курше, меня будет неотступно преследовать мысль о том, что слова «горельник» и «горе» недаром очень похожи. «Наука – это всегда поиск порядка в хаосе и сведение сложного и непонятного к простому и логичному, – прерывает мои размышления Сергей Анатольевич. – Изучение пространственно-временной структуры природных процессов позволяет прогнозировать пожароопасные периоды. И не просто прогнозировать, а подготовиться и предотвратить гибель людей и природных экосистем. Именно для этого и нужно работать».
Ольга Железнова, кандидат биологических наук
Фото автора
Купить электронную копию газеты