На дне древней реки

№62 (5866) от 14 августа 2020

О путешествии в исчезающую деревню и об одной разгаданной тайне

Липяной Дюк – крошечная деревушка в Шацком районе, потонувшая в летнем зное, непролазных травах в человеческий рост, зарослях берез и американских кленов. Мы приехали сюда всей семьей во время цветения лип. Аномальная зона – так мы называем эти места. Сразу разочарую любителей уфологии: аномальность этой земли – не в паранормальных явлениях вроде НЛО, а совсем в другом. В каком-то совершенно бешеном зарастании окрестностей влаголюбивыми осоками, камышом и рогозом. В комарах, оводах и слепнях, ничуть не уступающих по обилию и назойливости своим мещерским собратьям. В наступлении семимильными шагами леса и его обитателей на деревню. Местные шутят: «Скоро выйдешь из дома, а на лавочке кабан сидит». Заброшенность, непролазность, непроходимость – это все об этой земле.

Я даже затеяла борьбу с зарастанием: лес подступал уже к самому дому. Начать решила с американских кленов. Вообще-то я очень люблю и уважаю все деревья, но тут был особый случай. Мне дорог был прежний пейзаж – клубничные луга моего детства, одинокая сосна у дороги, закатное солнце, розовеющие облака. Клены же не просто закрывали вид на бывшую дорогу, они закрывали закат – солнце путалось в их бесконечных верхушках. Поэтому вечерами, вооружившись ножовкой, я выпиливала молодые клены, отвоевывая у них кусочек закатного неба. Мои силы, оказалось, очень ограниченны. Клены пружинили и не поддавались. А ведь совсем недавно, каких-то 60–70 лет назад, это сорное дерево специально сажали в Шацком лесхозе.
За эти два дня в наших залощинных лугах появились шаткие тропки. Они протаптываются почти спонтанно, по наитию, через заросли злаков, крапивы и каких-то коварных представителей семейства бобовых – невысоких, но цепко хватающих за ноги растений. Шаткие тропки июля прагматичны. Они ведут к самым лучшим клубничным полянам и заброшенному вишневому саду. Заросшие луга с шаткими тропками кажутся совершенно очеловеченным, освоенным пространством, островком ойкумены в диком море трав и летнего зноя. В эти дни, преодолевая непролазность липянодюковских лугов и сражаясь с кленами, я снова и снова возвращалась мыслями к одному и тому же мучившему меня вопросу: как получилось, что самое милое для меня на Земле место – родина мамы и бабушки – опустело и так безудержно зарастает и даже заболачивается?

Бобровые ландшафты

Еще одна шаткая тропка появилась вдоль реки: я пыталась подсмотреть за жизнью бобров. Никто теперь уже и не скажет точно, в каком году наша речка Кашеляй из звонкого чистого ручейка – «воробью по колено» – превратилась в широко разлившуюся, почти стоячую реку с водой цвета охры (это в лучшем случае, в худшем вода просто очень грязная). Произошло это где-то между 2013 и 2018 годами, в то время, когда я надолго выпала из деревенской жизни, мотаясь по Москве и готовясь к защите диссертации. Бобры за это время понастроили по всей реке плотин, подняли уровень воды, повалили прибрежные березы и ветлы. Так в нашей деревне появились настоящие «бобровые ландшафты» – есть, оказывается, и такой термин у ученых. Я мало что знала о бобрах. Почитав общедоступную в интернете информацию, прониклась большим уважением к этим трудягам. Бобры трудятся, не покладая лап и зубов, если так можно сказать. Они валят деревья, строят хатки, скрупулезно заделывают возникающие в плотинах бреши, заготавливают себе древесный корм на зиму. Но они же, получается, поднимают уровень грунтовых вод, и из-за этого окрестности подтопляются и заболачиваются.
К сожалению, бобров в этот раз я так и не увидела. Долго стояла на берегу засыпающей речки. Квакали лягушки, запахи луговых трав становились приглушенней и мягче. Берег зарос крапивой в человеческий рост. В этой крапиве я увидела протоптанные к реке спуски. Берег в этом месте был относительно крутым. Может, и вправду бобры, как малые дети, любят кататься с горки?

Река-призрак

Моя деревня – бесконечные лощины и ложбины, ни одного настоящего оврага, маленькая речка Кашеляй – лежит на обширной Окско-Донской равнине. Ученые часто называют ее «плоскоместьем», подчеркивая этим словом отсутствие больших перепадов высот, холмов и увалов. Научная литература пестрит цифрами, дающими общее представление о ландшафтах этого края. В этих цифрах много научной ценности, но слишком мало «живой жизни». Вот коростели, бекасы и речные сверчки, осоки, рогозы и лютиковые – все они обитатели этих мест, ее лощин, сырых лугов, зарастающих лесом брошенных полей. Они не знают цифр, но чувствуют то, чем живет эта земля сейчас и чем она жила прежде.
О том, чем жила эта земля прежде, кое-что знают и ученые. «Нет ничего удивительного, что эта территория так зарастает лесом и заболачивается, – рассказал Сергей Тобратов, руководитель лаборатории геохимии ландшафтов РГУ имени С.А. Есенина. – Это предопределено историей ее развития. Раньше, примерно 6 млн лет назад, здесь протекала река. Скорее всего, это была пра-Мокша».
Пра-Мокша – прабабушка современной Мокши. Но тогда, 6 млн лет назад, все было совсем по-другому. Волги и Оки еще не было. Все реки нашей области текли в южном направлении, в том числе и пра-Мокша. В своих верховьях и среднем течении она очень напоминала нашу Мокшу, но примерно с устья Цны резко меняла направление и несла свои воды на юго-запад. Пра-Мокша впадала в Ергень-реку (так назывался древний Дон) в районе современного поселка Сараи. Климат тогда был влажнее, река полноводнее, и ее долина была шире современной.

Природа взяла свое

Реки текут по пути наименьшего сопротивления – ученые называют эти пути разломными структурами или просто разломами земной коры. Эти разломы очень древние – возраст их может быть сотни миллионов и даже миллиарды лет. Поэтому неудивительно, что речные долины очень устойчивы во времени. Наступали и отступали древние моря, ледниковые периоды сменялись межледниковьями, а реки все так же – настойчиво, упорно и почти неизменно – несли свои воды по прежним траекториям. Но вот в какой-то момент все изменилось: заложились долины Оки и Волги, и Мокша бросила свою прежнюю долину в низовьях и потекла в Оку. Теперь уже не на юго-запад, а на север, по новому разлому. Но тот, прежний разлом – ложбина стока пра-Мокши, широкой полосой тянущаяся от Сасова до Сараев, – никуда не исчез: просто сейчас он стал менее активен. В чем это выражается? Сейчас здесь нет полноводной реки вроде той пра-Мокши, но текут мелкие речки, собираются и текут грунтовые воды. Эта древняя ложбина – как большая ванна с песком: собирает воду, помня о своем славном речном прошлом, но вот эффективно сбросить ее не может.
Песок – еще одна причина заболачивания этой земли. Будь здесь глины и суглинки, вода проделала бы в них себе дорожку и смогла бы оттекать. В песках вода «мечется» – не знает, куда ей течь, не собирается в ручьи, а фильтруется вниз по всей площади. Из-за этого грунтовые воды стоят высоко, почвы становятся влажными, подзолистыми и, следовательно, менее плодородными. Поэтому и осваивалась эта земля в последнюю очередь, когда уже негде было селиться, и забрасывается в первую очередь, отдается березам, соснам и американским кленам. Стоило исчезнуть пашням и сенокосам, стадам коров на лугах, уйти людям – и природа взяла свое. Древняя река, как невидимый серый кардинал, начала влиять на ландшафты.
Как узнать о существовании таких древних рек? Как определить, где именно они протекали? В этом ученым помогают данные бурения недр. Изучая геологическую летопись – напластования пород разного возраста, происхождения и свойств, – специалисты могут восстановить историю развития того или иного участка нашей планеты.
И вот пазл сложился. Почему здесь так много лощин с ивняком и рогозами? Почему американский клен, обитатель заболоченных лесов США и Канады, так активно захватывает эту землю? Почему, несмотря на бесснежную почти зиму, после сильных майских дождей вдруг резко поднялась вода в колодце да так и осталась стоять на два кольца выше до самого июля? Судьба этой земли – зарастать лесом и заболачиваться, а виновата в этом пра-Мокша – река-призрак, река-мираж, которая текла здесь миллионы лет назад, намывала и разбрасывала пески и оставила нам в наследство свою древнюю ложбину стока.
* * *
А еще полыхали зарницы. Снова, уже в который раз за это лето, выпал град – плоские кругляши сантиметра два в диаметре. Мы насобирали боровиков и лисичек. Приходил в гости маленький смешной ежик… А вечером на нашу лощину и залощинные дали спустился туман. И из этого густого тумана вдруг послышался плеск древней реки…

(текст) Ольга Железнова,
кандидат биологических наук