После новогодних праздников мне довелось ночевать в небольшой мещёрской деревушке у знакомого лесника. Ночь тёмная, лес объят мёртвой тишиной, небо в плотных облаках – всё сулило скучный серенький денёк. Однако мой прогноз на безрадостную погоду не оправдался. У зимы много сюрпризов.
Утром, когда я проснулся, то поразился тому, что изба была озарена каким-то непонятным голубоватым свечением, исходившим от посветлевшего окошка. Свечение скорее походило на дымку, чем на льющийся из окошка рассвет. Оно было даже робким, но его присутствие обозначилось везде и даже было заметным в отдалении от окна. Словно в редеющем тумане постепенно проявлялись очертания стола, стали угадываться оставленные на нём чайник и сахарница. У входной двери обрисовалась вешалка с одеждой, табуретка и дремлющий на ней кот. Из синевы угла выглянули прислоненные к печи хозяйские валенки. В робком свечении зимнего утра стали заметны и старенькие ходики, что мерно тикали на бревенчатой стене, я даже разглядел на циферблате тоненькие с ажурными завитушками стрелки. Они показывали без четверти девять. День уже заметно прибавился, совсем недавно в этот час ещё господствовала ночь. Откуда же взялся этот чарующий свет? Я подошёл к окошку и поразился. Все стёкла были в затейливых узорах. Ледяные изваяния появились за ночь, словно по волшебству, и теперь в густой синеве зимних сумерек отливали серебром, искрились, блестели и мигали словно звёздочки, излучая при этом завораживающее холодноватое свечение. Но самое удивительное в этом волшебном произведении было то, что каждый вытканный на окошке узор на что-нибудь походил. На ледяном холсте я разглядел диковинные цветы, ажурные листья, поразительной красоты снежинки, перья сказочных птиц. Ощущение – будто в ледяной сад попал.
Какой же материал использует мороз для создания своих произведений? Всем нам со школьной скамьи известно, что таким материалом является вода, точнее – водяной пар, который всегда присутствует в окружающем воздухе. Он всюду! Есть и в нашем жилье, и даже между двойными рамами окон. Этот нагретый в помещении водяной пар, соприкасаясь с холодными стёклами окон, кристаллизуется на их поверхности. Льдинки группируются на образуемых неровностях и царапинах на стёклах, где постепенно эта «куча мала» расползается по поверхности и таким образом создаёт на окне диковинную картину из необычайных узоров, зачаровывающих в синих сумерках утра и сверкающих лучах низкого зимнего солнца.
Пока я размышлял о технологии этого искусного творения природы, проснулся лесник. Он слез с печи, надвинул на босу ногу валенки и, увидав меня у окошка, подошёл полюбопытствовать, чем я тут заинтересовался. К моему удивлению, ледяная картина лесного жителя не впечатлила, никакого восторга с его стороны не последовало. Вместо этого он сладко потянулся и прильнул к заиндевевшему стеклу, гулко подышал на него, затем проковырял ногтём щелку и выглянул наружу.
– Сегодня на улице перемена! – с надменным спокойствием заметил лесник.
Я тоже посмотрел в проковырянную щель. Но то, что увидел, обратило меня в неописуемый восторг. Иней на деревьях! Он был таким густым и таким роскошным, что невозможно оторвать взгляд. Казалось, вся природа соткана из серебра. А принарядившийся в палисаднике куст сирени стал таким сияющим, что создавалось впечатление, будто кто-то его подсвечивал. Стало понятно, отчего в избе появилась завораживающая синева. Серебряный отсвет от наряда сирени, проникая сквозь обледенелые стёкла, создавал иллюзию дымки. Я с сожалением посмотрел на служителя леса: всё же удивительно, что у человека, живущего в окружении таких красот, почему-то отсутствует поэтическое мировоззрение. Как можно такими творениями природы не восторгаться?
– Эка невидаль! – возразил он на упрёк. – Это тебе, городскому жителю, всё в диковинку. А я тут, в лесу, всякого насмотрелся. Иней для меня – обыденная вещь. Как, к примеру, листва на деревьях. А что до узоров на окне, то это всего-навсего ледяшки.
Конечно, эти явления в природе для лесных жителей не в диковинку, они самые что ни на есть рядовые для них. Однако не все лесные люди остаются равнодушными к окружающим красотам природы. Помнится, своим откровением поделился со мной житель мещёрской деревеньки Лопухи Николай Герасимович Горбачёв. Он, кстати, тоже работал лесником. Я был удивлён, что простой с виду человек может обладать философским воззрением на жизнь. Проживая много лет в лесной глуши, он воспринимал окружающий мир как нечто прекрасное, совершенное, даже самые обыденные вещи вызывали у него восторг. «А знаешь, Иван Палыч, – говорил он, мечтательно посматривая на небо, – рассветы у нас тут не такие, как везде – они звеняще-розового цвета и имеют необычайную прозрачность, будто акварельные. Как-то вышел утром во двор и не сдержал нахлынувшие на меня чувства – прослезился. От благодарности за то, что живу в окружении такой красоты».
Вот и у хозяйского кота своё восприятие окружающего мира. К необычной наледи на стекле он не остался равнодушным. Запрыгнув на подоконник, кот это творение мороза принялся обнюхивать. От льющейся из окна синевы его «тёмно-серый» окрас стал чудесно-дымчатым, а белые вкрапления на мордочке и лапках приобрели голубоватый отлив. И кот, похоже, это оценил. Поводив носом по ледяным узорам, он вдруг приосанился и принялся о них тереться, наверное, счёл нужным в этой чудодейственной синеве утра освежиться. Кто знает, может усатому созерцателю мечталось, что после такой процедуры его волшебный окрас станет ещё краше, что позволит ему добиться расположения всех деревенских мурок. Хозяин же был непреклонен. Повысив голос, он попытался было своего усатого домочадца образумить, мол, ишь чего выдумал – окно марать. Но кот только скособочился и прищурил глаза. На его хитрющей морде будто было написано: «Да погоди ты! Разве не видишь, какие тут чудеса творятся?»
Серебряная тишина
Как только рассвело, мы встали на лыжи и отправились посмотреть принарядившийся лес.
– Мои владения начинаются сразу вон за теми огородами, – показал лесник на утонувшую в сугробах загородку из жердей.
Своими он называет их по привычке. Шутка ли, отработал в лесничестве более сорока лет. Сейчас бывший служитель леса на пенсии, но в «свой» лес наведывается. Говорит, что теперь, с упразднением лесничества и сокращением рабочего персонала его владения шибко осиротели, вот душа и болит. Но что может сделать состарившийся человек, глядя на всеми забытый лес, разве что посочувствовать.
Миновав околицу деревни, мы вошли в посеребрённые инеем покои леса. Тут лесник вдруг приложил палец к губам:
– Тсс! Надобно говорить тихо. Нельзя нарушать царственный покой зимней природы. Этот закон лесными жителями соблюдается испокон веку.
И действительно, тишина в заснеженном лесу такая, что невольно переходишь на шёпот. Ни малейшего дуновения ветерка, не слышно возни зимующих птичек, не видать и звериных следов, будто все вымерли. Появившийся ночью иней, похоже, обитателей леса приструнил.
В просвете заиндевелых деревьев показалась поляна. Там, по заметённой дороге, проваливаясь в снегу, брела лисица. Мы замерли. Время от времени лиса останавливалась и прислушивалась: нет ли поблизости мышиной возни? Вдруг рыжая охотница резко подпрыгнула и с лёту ткнулась мордою в снег.
– Кажется, кого-то прищучила, – еле слышно прошептал лесник.
Он оказался прав: охотница вытащила из-под снега пойманную мышь – лакомую свою добычу. Но вот какая оплошность. То ли от радости, то ли по неосторожности, но лиса добычу выронила и та, что есть духу, припустила наутёк. Но разве прирождённая охотница позволит улизнуть своей жертве? Как бы ни так. Тут же догнала и схавала.
Проводив взглядом удалившуюся в серебряные своды леса охотницу, я вышел на поляну и посмотрел по сторонам: все деревья в бахроме инея, красота – глаз не оторвать!
Что же такое иней? Как ни странно звучит, но это, опять же, вода, то есть соединение водорода и кислорода (Н2О), только в другой ипостаси. У воды есть уникальное свойство переходить из одного состояния в другое. При нагревании она превращается в пар, который при замерзании кристаллизуется. Принесите с мороза в натопленный дом какую-нибудь железяку, и вы увидите, как она сразу же покроется инеем. Чем больше разница температур на улице и в комнате, тем толще будет слой инея. Точно также вода реагирует на быструю смену температур и в природе. Появление на деревьях инея свидетельствует о том, что в атмосферу вторгся влажный воздух. Соприкасаясь с холодными ветками, влага быстро на них оседает и кристаллизуется, облачая всё и вся в «бархатное» одеяние. Обычно иней на деревьях сулит скорую перемену погоды, чаще оттепель.
Лесника серебряные наряды деревьев нисколько не трогали. «Эка невидаль!» – вспомнился мне разговор в избе. Он стоял на краю поляны, прислонившись к заиндевевшему стволу ели, и вытирал платком слезящиеся от мороза глаза.
– Совсем старый я стал. От слёз пелена в глазах такая, что мир для меня меркнет, как угасающий день. И ноги совсем не слушаются, хоть отымай.
Мне стало жаль старика, и я предложил ему повернуть к дому. Немного подумав, он озадаченно посмотрел на притихший заснеженный лес, словно решал сложную дилемму: «а может погодить?» – и не торопясь стал разворачивать свои старенькие лыжи в сторону дома.
– Пожалуй, пойдём, – кивнул он на петляющую меж серебряных ёлок лыжню.
У околицы мы присели отдохнуть на поваленную берёзу.
– Тишина-то какая! Прямо звон в ушах, – чуть слышно вымолвил мой друг.
– Да, серебряная тишина…
А в это время по заметённой дороге брела, увязая в снегу, запряжённая в сани лошадка. Впереди бежала рыжая дворовая собачонка. Украшенная инеем природа, похоже, очень её удивляла, и она то и дело озиралась по сторонам. А вот двух седоков, устроившихся в санях на жёлтой соломе, перемена в природе, как и моего друга, не очень-то занимала. Они понукали лошадку, чтобы поторапливалась. Для деревенского жителя забота о хлебе насущном стоит на первом месте. И то верно – зимний день короток.