Нас снова хотели напугать. Нам снова стараются внушить, что власть не может нас защитить. Терроризм всегда сеет страх и пиарит собственную безнаказанность. Поэтому заявление Президента Дмитрия Медведева о том, что преступники будут найдены и уничтожены, носит принципиальный характер. Террор не имеет права оставаться безнаказанным.
Можно, конечно, сосредоточить критический запал на качестве работы наших спецслужб. Мы к этому привыкли. Но с терроризмом не справляются лучшие, самые опытные и оснащенные спецслужбы в мире – такие, как британская и израильская. Это зло отсутствует или сведено к минимуму только в диктаторских режимах, где террор становится государственной политикой. Что поделаешь, терроризм имеет глубокие корни и в российской истории, где были времена, когда общество считало террористов героями. Да и зачем углубляться в историю, если еще совсем недавно некоторые из наших коллег-журналистов искали оправдание бойцам джихада.
Понятно, что людям, пострадавшим от взрывов в московском метро и в Кизляре, не до высоких политических материй. Важно защититься от напомнившей о себе опасности. Иногда мы забываем о ней, а она нас подстерегает снова и снова. Более чем странной показалась мне фраза, произнесенная репортером в день взрывов в московском метро: нас не взрывали четыре года. А взрыв железнодорожного экспресса этой зимой? А происходящие чуть ли не еженедельно теракты в северокавказских республиках? Это не наши взрывы? Мы вроде привыкли не только Кавказ отделять от России как особую территорию, но и Москву числить по особому ведомству, отличному от всей страны. Не случайно в день взрывов в Кизляре в минувшую среду глава правительства Владимир Путин подчеркнул, что погибшие и пострадавшие являются гражданами России вне зависимости от национальности и вероисповедания. Террористическая опасность присутствует в нашей жизни постоянно, и когда волны террора накатывают на кавказский регион, это значит, что можно ждать опасного разворота событий в других регионах страны.
Мы, конечно, относимся к Кавказу как к особому российскому региону, но российскому. Некоторые политологи считают, что обострение ситуации на юге страны в последние месяцы было связано с тем, что Абхазия и Южная Осетия получили независимость от Грузии и международное признание этой независимости. Это могло всколыхнуть сепаратистские настроения в регионе. Отсюда – активизация террористов. Могли быть и более прозаические причины. Террористическому подполью, скрывающимся в горах боевикам нужны новые поступления денежных средств из зарубежных террористических центров, им нужно оправдывать каким-то образом свое существование. Вот они и проявляют активность.
Российское руководство, конечно, беспокоит ситуация на Кавказе, и выделение региона в отдельный федеральный округ не случайно пришлось на текущий год. Кавказ никогда не был особенно спокойной провинцией Российской империи. Здесь долго воевали, часто делили земли и медленно модернизировались. Военное покорение Кавказа в XIX веке сменилось достаточно интенсивным хозяйственным развитием и русской колонизацией. Советская национальная политика в регионе зачастую диктовалась сиюминутными интересами. Кавказ бурлил и при Сталине, и при Хрущеве, и даже в брежневские времена местная элита отдала дань диссидентству.
Сейчас на Северный Кавказ приходит новое поколение управленцев. Это не всем нравится. Новое руководство ряда кавказских регионов старается иначе подходить к решению проблем. Его пытаются запугать. Получится ли у Александра Хлопонина новая кавказская политика, покажет время. Нужно именно время для того, чтобы эту политику выстроить, разделяя силовой и экономический пути решения проблемы.
Нам пока неизвестны результаты расследования террористических актов последней недели. Но почему-то напрашивается версия единой взрывной волны, прокатившейся по стране. Что делать? Как жить в этом ощущении опасности? Делать, что должно. А жить так, чтобы было понятно, что мы не напуганы, но бдительны. Это трудно, но возможно.