Как рассказывать молодым людям о таких нужных, высокотехнологичных современных профессиях? Как привлекать их на производство? Деньги уже не работают, высокие зарплаты не мотивируют. А что, собственно, даже мы, журналисты, знаем о современном производстве? Практически ничего, мы там давно не были. В сегодняшних реалиях заводские цеха закрыты для журналиста наглухо. Дальше кабинета управленца нас не пустят ни на одном заводе, если мы не делаем рекламный материал. Если же мы попросим сделать фоторепортаж в заводском цеху, нам разрешат очень неохотно. По-первых, напомнят о коммерческой тайне, во-вторых, расскажут о промышленном шпионаже. Предприятия сейчас всюду частные, а частная собственность диктует свои правила.
Мне лично известно одно предприятие в Рязани, которое регулярно организует пресс-туры для журналистов, в ходе которых можно походить по цехам с установками и (о чудо!) пообщаться с рабочими. На других заводах рабочего человека оберегают от общения с прессой, как в какой-нибудь мусульманской стране обитательниц гарема. Производственные очерки сегодня – умерший жанр. Их практически невозможно написать, так как невозможно собрать материал для него. Я знаю журналиста, который пошел в рейс с машинистами длинносоставного поезда для того, чтобы почувствовать, как давит на плечи многотонный груз за спиной. Конечно, по всей трассе знали, что в кабине этого электровоза сидит рядом с машинистом журналист. Но это не помешало задавать вопросы, наблюдать за работой. Я еще помню времена, когда журналист без труда мог попасть в цех металлургического предприятия и увидеть красоту горящего металла. А это стоило увидеть. Теперь такого не показывают даже по телевизору.
А между прочим, предприятия работают, продукцию выпускают, она, эта продукция, востребована рынком. Но пишут об этом только на правах рекламы.
Известный советский журналист Анатолий Аграновский был знаменит многим. О нем до сих пор рассказывают легенды: как медленно он писал, как летал на катапульте вместе с испытателями, как из разговора с простым фрезеровщиком мог вытянуть большую государственную проблему… Он, в частности, открыл для всей страны имя Святослава Федорова, знаменитого офтальмолога. В том очерке рассказывалось, как простой часовщик сделал для доктора Федорова миниатюрный пресс для изгибания нитей, а бывший театральный художник полтора месяца вытачивал «перовые» сверла, а заводской мастер сработал отличную приставку к операционному столу. Вот это была лучшая профориентация – рассказать о мастерстве рабочего человека, как о чуде. Теперь такого не делают.
Недавно депутат в Госдуме взмолилась: «Верните нам слесаря Гошу из фильма «Москва слезам не верит», который имеет не только золотые руки, но и является нравственным авторитетом». Кто вернет нам Гошу? Писатель, жизненный опыт которого ограничен винными погребами и светскими тусовками? Журналист, который не видел производства? Кинорежиссер, который снимает павильонное кино? Мне будут возражать, что производственный жанр – это дурное порождение соцреализма. Но по какому разряду тогда отнести зачитанные в свое время до дыр романы Артура Хейли про аэропорт, автозавод, научную лабораторию?
Недавно с удивлением узнала, что в приполярной Сибири достроили железную дорогу, сооружение которой было начато еще узниками ГУЛАГа в 30-е годы прошлого века. Тогда достроить ее помешала война. Завершила дорогу частная нефтяная компания, потому что возникла такая необходимость. По ТВ был об этом двухминутный сюжет.