Пионерская общественная деятельность для нас, учеников маленькой сельской начальной школы, заключалась, главным образом, в помощи колхозу. Мы выбирали из земли картошку (это было в поле прямо за школьными окнами), ходили по домам, собирая на удобрение золу и куриный помет. Но самое главное – мы давали концерты! Муж учительницы, парторг колхоза и баянист, выявил среди нас талант: прекрасный, «открытый», народный голос Ани Лешиной. В то время шло освоение целинных земель, и песня «Едут новоселы» стала нашим коронным номером. Мы ездили выступать даже на дальние животноводческие фермы – за Оку, в лес, зимой, на санях, укрытые тулупами…
В школе-восьмилетке, где потом стали учиться, баяниста уже не было. Но самодеятельные концерты все равно устраивали: танцевали, например, под собственное «тра-ля-ля». Наверное, это было убого, но нам нравилось. И мы все организовывали сами. Вожатых у нас не было, классный руководитель давал какие-то направления, а мы подхватывали. Конечно, верховодили девочки. Мальчишки, в силу особенности их возраста, были еще непоседами и шалопаями, а потому становились, можно сказать, объектом нашего воспитания. Например, я, как отличница, сидела в седьмом классе с мальчиком, не очень успевающим и организованным. Не могу сказать, насколько я преуспела в его «исправлении», но к 8 Марта он прислал мне по почте поздравительную открытку, которая начиналась словами «уважаемая Таня!»
Часто ли звучало в нашей повседневной ребячьей жизни обращение, так сказать, к пионерскому званию: мол, ты плохой пионер, так пионеры не поступают?.. Никогда! Говорить об этом было почему-то неловко. Всякие высокие слова оставлялись для торжеств, официальных деяний. Но «честное пионерское» звучало и произносилось с теми же чувствами, как и «истинный крест». Известие о человеке, что он «продал «честное пионерское» наносило его репутации существенный вред. Я сейчас даже и не припоминаю, чтобы кто-то пошел на это «страшное» клятвопреступление.
В том, что я сравниваю пионерскую клятву с клятвой на кресте, нет ничего кощунственного. Вера во что-то, в том числе в коммунистическую идею, тоже религия. Это не я сказала, а патриарх Кирилл. Конечно, мы тогда вряд ли могли толком объяснить, какая идея объединяет нас, пионеров, в одну большую Всесоюзную организацию. Но мы ощущали свою принадлежность к этой идее и организации и чувствовали ответственность за нее – разумеется, каждый в своей, доступной ему, мере.
А учили нас в пионерской организации доброму: не быть «единоличниками», помогать людям (как Тимур), хорошо учиться – прежде всего, на благо Родины, потому что Родина – это все, за нее погибли пионеры и комсомольцы герои-мученики.
В конце 80-х годов, когда началось известное бурление умов, я часто общалась с учителем литературы рязанской школы №56 Татьяной Ионовной Куропаткиной (скоро как раз исполняется очередная годовщина безвременной кончины этого замечательного человека и педагога). Татьяну Ионовну я и пригласила прийти вместе со мной на общественный просмотр нового художественного фильма «До первой крови». Кинолента в духе того времени всячески наводила на мысль, что «жизнь строем», та же пионерская игра «Зарница», способствует воспитанию у детей жестокости. Прогуливаясь потом с Татьяной Ионовной по улице, долго размышляли над увиденным. «Что ж, – произнесла она наконец, – наверное, и такие фильмы нужны. Чтобы мы вовремя почувствовали опасность, пройдя через катарсис, очищение».
Так многие тогда думали. Дело, однако, не ограничилось этим, пришло не очищение, а разрушение. Не только пионерской организации, но и страны.
Сейчас едва ли не в каждой школе есть своя детская организация. Она занимается своим, пусть хорошим, но маленьким, как бы частным, делом. Но этого все-таки мало. Недаром все чаще раздаются призывы создать аналог пионерской организации, дав ей, например, имя пионера космоса Юрия Гагарина. Это обязательно надо сделать. Чтобы у детей была большая, хорошая мечта, которая давала бы им, как говорится в песне, крылья для полета.