Моя поездка выпала на выходной день. Я уже переходила к мемориальному комплексу, когда ко входу в некрополь подъехал комфортабельный экскурсионный автобус. Из него вышли старшеклассники вместе со взрослыми сопровождающими. Я своей удаче порадовалась, решив присоединиться к группе подростков и побывать в музее мемориала на экскурсии. Дети и взрослые собрались перед входом в музей. Я приблизилась к группе и, тронув за локоть стоявшую рядом девчушку, спросила вполголоса: «Вы откуда приехали?» Жестами девушка показала, что не понимает меня. Перешли на английский. Я повторила свой вопрос, сказав, что я из Рязани, приехала найти могилу деда. «Мы из Германии», – услышала я по-английски в ответ.
«Ну почему сегодня они тоже тут, почему они не из любой другой страны?». Раздумывать над мелькнувшими в голове вопросами было некогда. В этот момент группа во главе со взрослыми (среди них я увидела и переводчицу) двинулась в музей. После секундных сомнений я пошла следом. Очень небольшое помещение мемориального музея вместило всех, и стало почти тесно. Конечно, я со своим букетиком полевых цветов (с цветами я была одна) выделялась среди по преимуществу высокорослых германских школьников. Но никто из организаторов экскурсии на меня не посмотрел. Только мужчина, сопровождающий ребят и случайно оказавшийся рядом, обхватил себя руками за локти и отодвинулся подальше.
Погружение в блокадное прошлое города на Неве началось с кадров документальной хроники с улиц осажденного Ленинграда. На экране проектора мелькали изможденные лица ленинградцев. Установилась почти полная тишина. Вдруг я заметила, что один из стоявших впереди мальчишек улыбается, правда, смотрит он не на экран, а на сверстников рядом. Стало жутко, и очень захотелось его одернуть. Я придумала, как это сделать, учитывая языковой, и не только, барьер, но в этот самый момент один из мальчишек толкнул его локтем в бок: не мешай, мол, смотреть. Стало легче.
Во время дальнейшей экскурсии я внимательно наблюдала со стороны за тем, как подростки из Германии воспринимают рассказ о трагическом прошлом Ленинграда, его жителей и защитников. Мальчишки задержались у карты осажденного города и внимательно слушали информацию о ходе боевых действий. Не зная немецкого, я не могла понять их комментарии, а потому отошла к другим стендам. Возле памятника минимальной норме хлеба (125 граммов) – за стеклом стеллажа лежал кусок блокадного хлеба – слышалось много вопросов. Из ответов экскурсовода после переводчика стало понятно – ребята уточняют услышанное: неужели и взрослым только этот кусок хлеба? Неужели ничего больше не было? А столярный клей, который лежит рядом, он зачем???
Экскурсовод подходит к следующему стеллажу. За стеклом – странички из дневника ленинградской девочки Тани Савичевой. Она записывала даты смерти своих родных. После того, как экскурсовод об этом сказал, вдруг стихли все разом. Историю Тани Савичевой экскурсовод дорассказывает в абсолютной тишине. Потом – снова много вопросов. Не стану их пересказывать. Наш экскурсовод отвечает на все вопросы, а я вижу: на глазах многих девчонок – слезы, скрывать которые они даже не пытаются, а мальчишки старательно отводят глаза от листочков в клеточку за стеклом и смотрят по сторонам, чтобы не видеть детского почерка прямо перед собой…
При выходе из музея я поймала несколько взглядов германских школьников. Они смотрели на меня и на полевые цветы. Их взгляды, как и наша совместная экскурсия, запомнятся. Думаю, и им тоже.