Бабушкин секрет
Это одно из самых ярких впечатлений моего детства... Июнь. Бескрайняя синь неба. Залитая солнечным светом опушка леса. И цветы! Их так много, что вся местность походит на огромный фиолетовый ковёр. Тут и различные колокольчики, и васильки, и смолка, и незабудки и много других цветов, названия которых были мне ещё незнакомы. Мы, деревенские ребятишки, лежим на изумрудной траве и, затаив дыхание, вслушиваемся в окружающие нас звуки. Напряжённый слух улавливает, как в космах цветущего разнотравья ласково шепчет набежавший ветерок, гудят шмели, позванивают табунки комаров, шелестят слюдяными крылышками стрекозы. Слышно, как над нами вьётся ватажка доверчивых бабочек с мохнатыми мягкими крыльями. Порхающие создания безбоязненно садятся на загорелые плечи, подставленные ладони и даже на облупившийся от солнца нос и потрескавшиеся губы. Но всё это нас нисколько не занимает. Среди травяной симфонии звуков мы пытаемся уловить чудо – звон колокольчиков. Наш слух обращён к лиловым цветкам. Моя бабушка говорила: «Открою вам секрет: кто услышит волшебный звон колокольчиков, тому будет дана сила такая – понимать язык всякой твари божьей, и обретёт он великое счастье. Но отыскать такие колокольчики и услышать их звон способен лишь тот, кто любит природу по-настоящему – нежно, бескорыстно». Мы, конечно, понимали, что эта небылица рассчитана на детскую наивность, и украдкой над старушкой посмеивались: «Надо же, что городит! Из ума выжила, что ли?» Но всё же к лесной опушке приходили и ухо к волшебным цветкам прислоняли – вдруг и впрямь услышим! Только с годами я понял, что в бабушкиных словах была скрыта житейская мудрость, которая обязывает быть добрым ко всему, что нас окружает.
И вот спустя много лет я, в свою очередь, поведал о бабушкином секрете своей шестилетней внучке Ангелине: «Кто услышит волшебный звон колокольчиков, тому будет дана сила такая…» И надо было видеть, с каким упоением она слушала пересказ бабушкиного секрета. Глаза девочки округлились, наполнились неподдельной радостью. Она загорелась желанием немедленно увидеть этот чудодейственный цветок, способный и очаровать, и сделать человека счастливым.
– Деда Ваня, скорее пойдём на луг. Там колокольчиков много, мы обязательно услышим, как они звенят. Скорее же!
Ну как тут не согласиться, коль луг от нашего дачного домика в пяти минутах ходьбы. К тому же и её мама пожелала, чтобы я показал девочке волшебный цветок.
– Давай волосы тебе приберу и платьице одену чистое, а то колокольчики такую замарашку испугаются, – уговаривает она дочурку.
Наконец сборы позади. Мы закрываем за собой калитку и чувствуем полную свободу. Внучка бежит впереди и всё время поторапливает меня, дескать, что же я так плетусь, цветочки-то устанут нас ждать, и никакого секрета не будет.
Подходим к озеру. Тут пахнет купырями и болотной сыростью. Летают стрекозы. На береговой отмели в синей воде купаются трясогузки. Видим, как поодаль, прячась в траве, к пернатым купальщицам крадётся лобастый кот. Он подкрался уже довольно близко и приготовился было к прыжку. Но усатого охотника увидали патрулирующие над водой крикливые чайки и стали угрожающе на него пикировать. Трясогузок как ветром сдуло, а кот, испугавшись гнева чаек, почёл за благо повернуть назад и юркнуть в подзаборную щель.
– Дедушка, какой плохой кот, чуть не сцапал трясогузку, – смотрит на меня испуганными глазами внучка.
– Нет, он не плохой. Просто все кошки – прирождённые хищники. Но ты не расстраивайся, чайки в обиду маленьких пташек не дадут, им с высоты всё видно, и уж усатый разбойник не останется незамеченным.
Немного помолчав и посмотрев на косматую иву, где спрятались улетевшие от кота птички, внучка оживляется и показывает на фиолетовый от цветов косогор.
– Деда, скорее пойдём туда. Мы с мамой вчера видели там много колокольчиков.
Петляющая в траве жёлтая тропинка уводит нас к склону оврага. Тут среди цветов вероники и незабудок я примечаю краснеющие россыпи земляники и нарываю букетик ароматных ягод.
– Ангелина, гляди, что я нашёл!
Но внучка уже присела возле синего пятачка колокольчиков и прислонила ухо к цветкам.
– Дедушка, тише! Я же слушаю.
Долго она елозила по траве, – к одному цветку прислонит ухо, к другому, а потом как вскрикнет: «Услышала, я услышала!» И бегом ко мне.
– Дедушка, я ведь правда услышала!
– Какая же ты молодчина, – подбадриваю я сияющую от радости внучку, – выходит, что свой цветок счастья ты всё же отыскала.
Уж и не знаю, на самом ли деле девочка уловила звон колокольчика или почудилось ей, но этот летний день в её детском сознании наверняка оставит незабываемый след. Я даже растерялся, – а вдруг и впрямь колокольчиковый звон существует, и бабушка моя говорила правду. Как бы то ни было, но домой мы возвращались довольные и счастливые от того, что изведали, где живёт маленькая тайна, о которой знают пока что два человека – Ангелина и я.
Луна в окошке
Это было в пору моих школьных каникул. Мы с отцом приехали к леснику помочь с сенокосом. Дядя Лёша жил в лесу в нескольких километрах от нашего села и был отцу другом. Мы всегда ему помогали, и лесник платил добром – и дровами на зиму обеспечивал, и выделял место, где можно накосить скотине травы.
Вечером, когда всё было сделано, отец привязал к велосипеду обмотанную тряпицей косу, приладил грабли с вилами, и мы собрались уезжать. Но набежавшая гроза с проливным дождём домой нас не пустила. Пришлось остаться на кордоне. Обрадованный лесник по такому случаю наварил картошки, нарвал зелёного лука, нарезал солёного сала и поставил на стол поллитровку. Помню, за ужином под шум дождя друзья вспоминали свою былую молодость, тревожное время войны, где и как воевали, говорили и о том, как живётся теперь. А я, намахавшись за день граблями, вскоре забылся сном возле окна на топчане. Не помню, сколько спал, но проснулся от того, что почувствовал, как по моим сонным векам скользит какой-то непонятный свет, льющийся в окно через щёлку незадёрнутых шторок. Я даже прищурился. Отодвигаю занавеску и цепенею от удивления: палисадник с дремлющими в нём грядками лука и помидоров, кустами смородины, отцветшей сиренью и невысокой яблоней почивает в жиденьком свете луны, сияющей над лесом огромным зеленовато-жёлтым шаром. Картина прямо-таки магическая: лиловый свет, неясные очертания предметов, тусклая темнота далей. Магии добавляли и чеканные трели соловья, припозднившегося с сольным концертом. Протираю заспанные глаза и всматриваюсь в разбелённую луной темноту. За палисадником в мутноватом свете поблёскивает пруд, в нём, как в зеркале, отражается лик луны. Вода у берегов подёрнута ряской и устлана резными листьями кубышки. Оттуда доносится ква-канье лягушек. Подобную картину я наблюдал много раз из окошка своего дома. Но тут, из окна дома лесника, всё выглядит как-то иначе – живее, интереснее. Дядя Лёша мерно похрапывает на печи. Для него, как, впрочем, и для моего отца, почивающего на скрипучей железной кровати, лунная ночь не в диковинку. Я же не могу оторваться от окошка, будто созерцаю лунную идиллию впервые в жизни. Было в этой панораме что-то особенное, неповторимое. Хотелось эту изюминку уловить. Вижу, как за прудом в темноту чащи убегает серебряной змейкой тропинка. Там силуэты исполинских сосен уронили наземь фиолетовые тени и в застывших космах душистой хвои, быть может, притихли до рассвета птицы. Вскоре эта идиллическая картина стала понемногу мутнеть, а краски ночи терять свою первозданность. Туман! Вот она, та самая изюминка, которую не сразу заприметишь. Это вечером пролившийся тёплый дождик обмыл лесную природу, а ночью, когда чуточку стало прохладней, влажная земля запарилась. И убаюканное скупым светом «полотно ночи» сразу наполнилось колдовской прелестью, стало ещё более загадочным, завораживающим. Какой уж тут сон, коль таинственное светило ночи живописует такой пленяющий вид из окошка.
Вкус мёда
Незабываемый след в памяти о моём детстве оставило пребывание на пасеке. У моих родителей, помимо всякой живности деревенского подворья, ещё имелось около тридцати ульев. Пчеловодом отец слыл знатным и уважаемым. Пчёлы для него значили многое и были смыслом всей его жизни – до самой старости днями напролёт он пропадал в саду возле ульев. Каждое лето на время медосбора пчелиные семьи вывозились в лес или поле, туда, где у хозяйственного родителя имелись виды на хороший взяток с липы или гречихи. В качестве помощников отец брал на пасеку меня и младшего братишку Юру. Чтобы пчелиный городок был под надзором, отец сооружал добротный шалаш с застеклёнными оконцами и невысокой дверцей, с полками для посуды, столом и настилом для ночлега.
Однажды, собираясь на работу, он подозвал нас и, показывая на помеченный мелом улей, строго сказал: «Эта пчелиная семья должна роиться. Ваша задача – смотреть в оба и не проморгать, где привьётся рой. Если вовремя его не снять, то пасеку пчёлы покинут, чего допускать никак нельзя. Увидите, поспешите позвать деда Лексея – его пасека находится в соседнем кусту (лесистый островок посреди поля), он знает, что делать». Объяснив задачу, отец сел на велосипед и умчался в село. А мы с братишкой, сморщившись от скучного для нас занятия, устроились под клёном «смотреть в оба». Помню, сидели долго, пока не услышали сильное гудение пчёл, а затем увидали и рой. Он привился на нижнем суку старой раскидистой липы и выглядел большим шевелящимся клубком. Пришедший на помощь дед Лексей аккуратно сгрёб живой клубок гусиным крылышком в специальное «решето» с покрывалом, называемое роевней, а нас похвалил за бдительность.
Вечером вернувшийся с работы отец вынул из улья рамку с сотовым мёдом и нарезал его ломтиками в эмалированную чашку. Мёд на пасеке не в диковинку – каждый день им лакомились. Но в этот раз он источал необыкновенный аромат и был необычайно вкусным. Я даже почувствовал, как пахучая густая янтарно-жёлтая жидкость щекочет губы, пышет снадобьем жаркого лета, настоянного на душистых полевых цветах. До сих пор помнится этот необыкновенно терпкий вкус. Угощение было для нас вполне заслуженным, ведь мы с братом помогли не упустить пчелиный рой. И отец это оценил.