В этом году отмечается 175-летие со дня рождения Сергея Николаевича Худекова, известного в XIX веке издателя и журналиста, драматурга и историка балета, успешного помещика, создателя уникальных парков-дендрариев в Сочи и селе Ерлино Кораблин-ского района. Жизни и деятельности этого человека посвящены книги «Тень Никии в Ерлинском парке» (2004) и «Петербургский Фигаро и его окружение» (2007) рязанской писательницы Ирины Красногор-ской. Худековскую тему она продолжает и в материале, который мы предлагаем вниманию читателей.
Пять лет назад в Рязани также отмечали юбилей Худекова, и на празднество съехалось около трех десятков его потомков. Их разыскал, в основном, сочинский краевед Дмитрий Иванович Кривошапка. Прямых потомков среди собравшихся не оказалось. Все это были отпрыски шестерых его сестер. Одна дама мне сообщила: род-ственники Худекова – люди успешные и состоятельные, приехали в Рязань из Москвы на своих машинах… Тогда же я узнала, что в селе Ижевском Спасского района живет Татьяна Сергеевна Костарева – внучатая племянница Худекова по линии его сестры Ольги.
Мой энергичный коллега-краевед из Сочи поехал в Ижевское знакомиться с Татьяной Сергеевной и дал ей мой телефон. Вскоре она мне позвонила и в разговоре подчеркнула, что ее отец, Сергей Анатольевич, был не только племянником Худекова, но и управляющим его имением в Сочи, одним из создателей знаменитого Сочинского парка-дендрария. С Татьяной Сергеевной мы стали перезваниваться. Чаще звонила она, и меня неизменно удивлял ее молодой голос, задорный тон: ведь я знала, что ей восемьдесят семь… Так прошло немало времени.
Позвонив в сентябре прошлого года, Татьяна Сергеевна посетовала, что нет у нее «Петербургского Фигаро…». Я пообещала книгу привезти. «Долго будешь собираться, можешь не успеть!» – произнесла она весело… Обмолвилась также, что перестала выходить из дома: что-то случилось с ногами, не в состоянии сама топить печь и вынуждена нанять для помощи по хозяйству женщину. В общем, откладывать поездку, как я делала в течение четырех лет, было нельзя. И когда представилась возможность вместе с моими спутниками-краеведами заехать в Ижевское, я с радостью это сделала.
Дом ее мы нашли не сразу. Поплутав немного по улицам, подъехали к двухэтажному зданию конца 50-х годов. Со стороны двора к его стене приникли газовые баллоны, у разнокалиберных сарайчиков высились поленницы дров…
Дверь нам открыла очень старая женщина в ходунках. Мне показалось, что мы застали ее врасплох. На ней был байковый халат, с седой головы на плечи спускались две тоненькие косички. Такую прическу старые женщины обычно делают, готовясь ко сну. Узнав, кто мы, сказала: «Проходите, пожалуйста, в гостиную. Я пойду оденусь».
От ее «в гостиную» повеяло на меня духом старинного дворянского дома. Но в квартире Татьяны Сергеевны оказались по моде брежневского застоя: круглый стол, сервант, платяной шкаф и охапка дров у печи.
Вернулась из глубин квартиры хозяйка в новом халате, из-под которого выглядывал прежний. Косички она упрятала под искусно повязанный платок. Мужчины нацелились на нее фотоаппаратами. «Нет, нет! – молодо и кокетливо запротестовала она, но потом спохватилась: – Вы что, решили меня фотографировать? Тогда нужно поприличней одеться…» Я должна была помочь ей в качестве консультанта, и мы вместе вынули из сундука в спальне большущую яркую шаль. Ну, а сразу после фотосессии, как теперь говорят, я попросила Татьяну Сергеевну рассказать об отце. Ведь, как не раз она мне говорила по телефону, сочинский парк-дендрарий Худекова приобрел известность во многом благодаря ему.
По словам хозяйки, Сергей Анатольевич Костарев родился в 1878 году в селе Ничужки Муромского уезда Рязанской губернии – именно так написано в его документах. Как долго жил он в Ничужках, она не знала, как и не знала того, где он учился до того, как поступил в лесную академию в Швейцарии, которую окончил. Получил специальное образование, необходимое для ведения паркового хозяйства, а в дополнение к нему – отличное знание французского языка.
«Наверное, учился на деньги своего дядюшки-миллионера, который был не только его тезкой, но и крест-ным», – предположила я. «Бабушка с дедушкой тоже были небедными людьми, – заметила Татьяна Сергеевна. – Они получали неплохой доход от продажи чернослива. Ольга Николаевна (напомню, сестра Худекова. – И.К.) с мужем и Анатолий Иванович поселились в Сочи в 1891 году, продав имение в Михайловском уезде Рязанской губернии. Они стали сразу выращивать сливы…»
Чернослив на россий-ском рынке тогда действительно пользовался большим спросом, и в имении Худекова его тоже разводили – об этом я писала в «Петербургском Фигаро…» В начале же 90-х годов XIX века в местности, еще называвшейся не Сочи, а Даховским Посадом, «было красиво, величественно, дико». Переселенцы устремлялись туда потому, что для освоения причерноморских земель правительство давало частным лицам возможность приобретать земли от Анапы до Пиленкова по очень низкой цене, а 50 десятин и вообще бесплатно при условии, что половина их будет освоена за десять лет.
Первопроходцам приходилось не только закладывать сады, которые не сразу плодоносят, но и строить жилища. Так что едва ли были у родителей Сергея Костарева средства на то, чтобы послать его учиться за границу. Да и едва ли жил он тогда, четырнадцатилетний мальчик, с ними в Даховском Посаде, где не было еще учебных заведений. Вероятно, его приютили Худековы в своей тесной в ту пору петербургской квартире. Примерно в это время, по воспоминаниям Лидии Авиловой, у Худековых воспитывались двое детей близких родственников. По словам Татьяны Сергеевны, ее отец прожил в Сочи 24 года (надо полагать, до национализации усадьбы в 1921 году) и, значит, появился там году в 1897-м, то есть когда ему было не меньше 19 лет.
В Сочи он женился, обзавелся детьми (две дочери, четверо сыновей), стал управляющим худековским имением. По сведениям Кривошапки, в 1916 году – даже его владельцем, ведь самому Сергею Николаевичу было уже почти 80 лет.
Самый плодотворный период деятельности Сергея Анатольевича в парке приходится на начало ХХ века. Во время Первой мировой войны на него обрушилась беда: от воспаления легких умерла жена. Сергей Анатольевич женился во второй раз – на Вере Никитичне Куличковой, родители которой и жили в рязанском селе Ижевском.
После национализации парка Сергей Анатольевич уехал из Сочи. Обосновался с женой в Майкопе, даже купил дом. Там у Костаревых в 1924 году родилась дочь, которую назвали Татьяной. В 1930 году Сергей Анатольевич был репрессирован по 58-й статье и отправлен в Пермскую область. За ним поехала и Вера Никитична, хотя репрессия ее не коснулась. Она взяла с собой маленькую Таню.
Вся семья на первых порах жила на съемной квартире в городе Чердынь. Это был небольшой старинный, до революции купеческий город, на севере области, в таежном лесу. Интересные подробности о Чердыни я узнала от Веры Ивановны Чернышевой, рязанского краеведа, председателя Рязанского отделения ВООПИиК. Ее в юности, в 50 годах, занес туда из Рязани романтический ветер странствий. Она с удивлением увидела совершенно деревянный городок – даже тротуары были деревянными. Но особенно ее поразило то, что в городе не росло садов. Привыкшая к тому, что яблони можно встретить даже в рязанских лесах, она забыла, что в тех краях им не выжить.
А каково там было жить тем, кто привык к южному теплу и фруктовому изобилию – яблокам, грушам, сливам, абрикосам, персикам, кто сажал в Сочинском ден-
драрии кипарисы, пальмы и бамбук? Обо всем этом Сергею Анатольевичу в свои пятьдесят с лишним надлежало забыть и превратиться в лесоруба: валить лес для строительства лагеря – ведь не в городе же надлежало жить заключенным.
В лагере Сергей Анатольевич стал все-таки трудиться по специальности (она не ограничивалась умением разводить в парках экзотические растения) и даже освоил пчеловодство. Причем настолько увлек своею деятельностью лагерное начальство, что для заключенного выписывались специальные журналы на французском языке.
В 1946 году Сергей Анатольевич был освобожден. В Сочи он вернуться и не мечтал, попытался поселиться в Ростове-на-Дону, где, кажется, жил кто-то из его старших детей от первой жены. Но в прописке там, как и в других крупных городах, ему было отказано. Костаревы вынуждены были поехать к родственникам Веры Никитичны в Ижевское. В этом селе Сергей Анатольевич прожил до самой смерти в 1955 году.
Жизнь Татьяны Сергеевны складывалась под влиянием судьбы отца. Ей рано пришлось стать самостоятельной, существовать в школьные годы отдельно от родителей, на квартире: в лагере школы не было. После окончания учебы училась в Чердыни на курсах пекарей, потом в Ростове-на-Дону – на топографа… Заболел отец, и Татьяна Сергеевна переехала к родителям в Ижевское. Закончила заочно педагогический институт, факультет дошкольного воспитания детей. Во время поступления в вуз удивила приемную комиссию хорошим чтением стихов… «Я занималась у мастера художественного чтения Журавлева, – объяснила она мне с гордостью. – Во время войны он был эвакуирован в наш городок и руководил в школе драматическим кружком».
В Ижевском она работала воспитательницей в дет-ском саду, где и пригодились ее способности читать стихи, петь, рисовать. Как хороший работник получила квартиру. Это в наши дни квартира без центрального отопления, воды и сан-узла не кажется подарком, а в 50-х годах столько людей мечтало о подобной – большой, отдельной!
…Она вышла проводить нас на крыльцо. Я все беспокоилась, что может простудиться… Из Рязани, как условились, позвонила ей. К телефону подошла какая-то женщина и сказала, что Татьяна Сергеевна «прилегла». Через несколько дней говорила уже с ней, и она поведала, что заболела: «Чувствую, что этой болезни уже не перенесу». – «Вы все-таки простудились! У вас воспаление легких?» – испугалась я. «Нет, у меня рак поджелудочной железы». – «Это врач такой диагноз поставил?» – «Я сама». У меня тогда отлегло от сердца: все мы чуть что твердим о страшной болезни. Во время нашей встречи с Татьяной Сергеевной она, как я уже говорила, была весела и подвижна, несмотря на свои ходунки. Но через несколько дней с горечью узнала: Татьяна Сергеевна умерла.
Этим летом мне удалось побывать в Сочи, где встретилась с Дмитрием Ивановичем Кривошапкой. Он сказал, что дом Костаревых и их сливовые сады давно не существуют. Была я и в Сочинском парке-дендрарии. Каков он сейчас, какие проблемы преодолевает – это тема уже другой статьи.
Ирина Красногорская