Это имя не часто, но встречается в краеведческой литературе и режет слух своей инородностью. В этом году американской поэтессе и журналистке, жившей в конце прошлого века в Туме и Михайлове, исполняется 115 лет.
Мэри Рид не слишком повезло с фамилией. Интернет путает ее со знаменитой пираткой, казненной в XVIII веке, а людская молва до сих пор причисляет к родственникам знаменитого журналиста Джона Рида, чей прах с почестями захоронен в Кремлевской стене. Мэри Рид, родившаяся 115 лет назад в американском городе с «вкусным» названием Сэндвич, не имела отношения к карибским морским разбойникам, а с репортером Джоном Ридом была лишь мельком знакома. Потом в честь него назвала собственного сына.
Мэри была из благополучной семьи учителей, выпускников Гарварда. С детства росла в окружении американской интеллектуальной элиты. Среди ее друзей-приятелей – внучка знаменитого поэта Генри Лонгфелло и будущий отец кибернетики Норберт Винер. Винер-старший был славистом и приобщил способную к языкам Мэри к океану русской словесности. После окончания школы она штудировала русский язык, но учиться поступила все же на юридический факультет Гарварда.
В 1919 году Мэри услышала на митинге Джона Рида, потрясенного революционными событиями в России, и увлеклась коммунистической идеей настолько, что в 1922 году вступила в коммунистическую партию США. Ей даже довелось два года быть секретарем городской организации компартии.
В Советскую Россию она приедет в 1927 году корреспондентом сразу трех прогрессивных изданий – The Daily Worker, The New Masses, The Nation. Она сама отрезала себе дорогу домой, став через год членом ВКП(б), начала работать переводчицей в Коминтерне. Знание пяти иностранных языков, в числе которых и русский, сильно помогло ей в новом деле. Среди ее собеседников – знаменитые деятели левого движения того времени и, например, индийский классик, нобелевский лауреат Рабиндранат Тагор.
В 1934 году Мэри Рид работает консультантом по современной западной литературе в Лениздате и одновременно пишет стихи. Стихи она писала всегда – на английском языке. Ее переводили хорошие и даже выдающиеся переводчики, среди которых ныне здравствующий Ефим Шкловский и знаменитая Рита Райт. Мэри Рид знакома с многими ленинградскими литераторами и опекаема ими.
Война и блокада города на Неве меняют отношение людей к ней и ее отношение к людям почти мгновенно. Иностранка никому не нужна в городе, находящемся не просто на военном положении, а в постоянной опасности оккупации. Некоторое время Мэри Рид работает в Ленинградском радиокомитете помощницей у знаменитой Ольги Берггольц. Ее «Письма на Каму» и «Февральский дневник» позже Мэри переведет на английский язык. Но с Ольгой отношения не сложились, в 1942 году она остается без работы. «Мне стало ясно, что для меня нет места в их уютной схеме. Они даже не приняли от меня облигации в Фонд обороны…» – напишет она в своем дневнике в 1942 году. В том же году от воспаления легких и голода умирает ее сын Джон. Он окончил ФЗУ, добровольцем на фронт парня не взяли опять-таки из-за иностранного происхождения. Джон работал на заводе. Завод бомбили. Джон, раненный в ногу, добирался домой по декабрьскому блокадному городу, обморозился и слег. О его смерти Мэри тоже напишет в своих блокадных стихах.
Мэри Рид переживет блокаду, мучась от дистрофии и отчуждения. После победы, летом 1945 года, она сделает роковую ошибку, написав в июне письмо Сталину, в котором осмеливается задавать тревожащие ее вопросы. К письму она приложила английский вариант поэмы о Сталине, написанной еще до войны. Русский перевод куда-то запропастился. Через три недели ее арестовали. Основная улика следствия – дневник Мэри Рид, который она вела несколько лет, в том числе и во время блокады. Привычка вести дневники в Ленинграде шла еще из предвоенных суровых лет. Ольга Берггольц свой дневник тщательно прятала и частично опубликовала лишь через 20 лет после войны, а полностью он издан совсем недавно. Мэри не прятала своих дневников и попала в лагерь на девять лет.
В 1954 году гражданку Мэри Рид освободили из лагеря и направили на спецпоселение в поселок Тума Клепиковского района Рязанской области. В Туме ее долго не брали на работу, негде было жить. Спала она в холодном коридоре коммунального дома на рогоже, продавала какие-то безделушки на рынке. Тумцы ее заметили сразу – высокую, статную, несмотря на неказистый наряд – ватник и калоши. Начальник местной инвалидной артели принял ее разнорабочей за 10 рублей в месяц.
Она вряд ли бы долго протянула, если бы через два года, в 1956 году, Мэри Рид не реабилитировали. Ей предоставили право проживания в Ленинграде, она от него отказалась. Ей давали отдельную квартиру в Туме, но она оставила ее местной семье и предпочла поселиться в маленьком домике у лесопарка. В сарайчике, возле этого маленького домика, она завела козу, кур… Кур звала по именам, лечила выпавших из гнезда грачат, питалась овощами, яйцами и козьим молоком, отдавая предпочтение витаминам. В 1968 году Мэри Рид стала персональной пенсионеркой, она была награждена медалью «За доблестный труд» и особо ценной для нее медалью «За оборону Ленинграда».
В 70-х годах о ней неоднократно пишет местная пресса, в частности, газета «Приокская правда» и «Ленинградская правда», а затем и центральные издания – «Советская Россия», «Комсомолка». Мэри Рид до конца своих дней сохранит активную жизненную позицию. Часть пенсии она регулярно перечисляет в помощь воюющему народу Вьетнама, а в 1971 году посылает собственный перевод пушкинского стихотворения «Во глубине сибирских руд» в калифорнийскую тюрьму американской правозащитнице Анджеле Дэвис.
К этому времени Мэри уже живет в Михайловском доме-интернате для престарелых, куда ей помогли определиться после сложной и болезненной операции. А ответ Анджелы Дэвис сестра Нэнси прислала Мэри уже в Переделкино, где она прожила последние свои месяцы. Умерла Мэри Рид в марте 1972 года. На ее надгробной плите высечена автоэпитафия: «Всесильна жизнь – оружие героев».
Новый всплеск интереса к личности Мэри Рид обозначился в уже в новом тысячелетии. В 2005 году материал Л.Н. Казаковой о ней опубликован в сборнике исследований по рязанскому краеведению. А в прошлом году стихи Мэри Рид напечатал петербургский журнал «Звезда». Появились заметки критиков об этой публикации в Интернете.
Не сохранился домик Мэри Рид в Туме. Нет в свободном доступе ее фотографий, не опубликован ее дневник. Но есть удивительная человеческая судьба, в которой переплелись война и революция, стихи и проза, маленькая Тума и знаменитый Гарвард. Всесильна жизнь, всесильна память…