Безродному турецкому мальчугану, плененному русскими гренадерами в бою под Бендерами, несказанно повезло – его подарили самой Екатерине II. Но неграмотный парнишка из турецкого городка Кутая в качестве экзотической забавы императрице быстро наскучил, и она препоручила юного басурмана заботам великого князя Павла Петровича.
Они незаметно стали неразлучными: смышленый и угодливый, гораздый на всяческие проказы турчонок, ставший после крещения рабом Божиим Иваном, и будущий император Павел I. Вскоре Иван Павлович Кутайсов (отчество тоже было подарено ему щедрым покровителем!) напрочь забыл о париках, щипцах, пудре и ножницах, ставших поначалу неотъемлемой частью повседневной жизни придворного куафера. Его щедро осыпали императорские милости: высшие ордена государства Российского – Святых Андрея Первозванного и Александра Невского, почетные и крайне доходные должности, а вскоре и пожалование графского достоинства.
Злые языки судачили, что их хозяин точного счета своим богатствам никогда не знал. Казалось бы, самое время за широкой батюшкиной спиной произрасти сыну всемогущего графа, Александру, профессиональным бездельником, записным волокитой и скучающим мотом, ан не тут-то было! Перспективный отрок стал лейб-гвардии полковником в 15 лет, а в 22 года уже примерил золотые генеральские эполеты.
Ему стезя легла иная…
Спустя несколько лет Александр Иванович, пребывая вместе с папенькой в закономерной после кончины Павла I опале, времени даром не терял. Местом ссылки для любимца покойного родителя выбрал новый император, Александр Павлович, село Городище (теперь это поселок Дивово Рыбновского района). Но если Иван Кутайсов всячески обустраивал новое место жительства, то Александр Кутайсов занимал себя различными науками.
Инвестиции окупились сторицей. К зрелым годам Александр Иванович блестяще владел несколькими европейскими языками, отменно рисовал и слагал недурные вирши. Помимо множества обычных увлечений, молодой граф был беззаветно влюблен в… артиллерийское дело. О том, насколько глубоко овладел им Кутайсов, говорит лишь один факт – на Бородинском поле именно он руководил действиями всей русской артиллерии. И командовал умно, умело и отважно, учитывая все нюансы стратегии и тактики небывалого сражения.
И «бог войны» ему покорен стал
В немалой степени благодаря трудам Кутайсова русская артиллерия заметно превосходила по некоторым важным характеристикам французскую. Перу нашего прославленного земляка принадлежит труд, вскоре нашедший широкое практическое применение: «Общие правила для артиллерии в полевом сражении».
Всего на семь лет протянулась во времени и пространстве военная биография Кутайсова. Поскольку редкий год для России выдавался в ту пору мирным, то и жизнь её генералов шла от баталии к баталии. В сражении под Прейсиш-Эйлау, в 1807 году, Александр Иванович с крутого холма ненароком приметил подозрительные перемещения французов на левом фланге. Не тратя времени на переговоры с командованием, Кутайсов самовольно снял с более благополучной позиции сразу несколько артиллерийских рот. Маневр был проведен вовремя, и точные выстрелы подоспевших орудий остановили и вражескую атаку, и начавшееся было отступление русских воинов. Первой заслуженной наградой молодого полководца стал орден Св. Георгия сразу 3-й степени. Уточним, что награждения «через степень» случались тогда чрезвычайно редко.
До нашествия Наполеона отличился юный граф и в глубоко несчастливой для России битве под Фридландом, где только благодаря талантам Александра Ивановича была спасена артиллерия нашей армии. Один из современников писал: «Мало осталось у меня воспоминаний от тогдашнего времени. Живее всех сближение с графом Кутайсовым… Думаю, что никто из встречавших его в жизни не забыл его. Малого роста, но прекрасно сложенный в силу и красоту, с приятным лицом и значительным взглядом, в веселые свои минуты он был обворожителен. Но почти всегда он был грустен, будто предчувствуя близкий конец, его ожидавший…».
«Им овладело беспокойство…»
За два года до начала войны с Наполеоном Кутайсов отправился за границу – для добывания новых знаний, пригодных и непосредственно в ратных делах. Между прочим изучил Александр Иванович в Вене арабский и турецкий языки, не без оснований считая их языками вероятных будущих противников.
Но особые усилия приложил граф для глубокого овладения математикой и баллистикой. Кутайсов снова успел вовремя. Накануне войны 1812 года он принял под свое начало всю артиллерию армии Барклая де Толли, одной из трех русских армий, оберегавших западные рубежи России.
В последней декаде июня Кутайсов командовал арьергардом 1-й Западной армии, получил пулевое ранение в левую ногу, но остался в строю.
Оставляя врагу горящий Смоленск, артиллеристы графа Кутайсова сумели вывезти из кромешного огня Смоленскую икону Божией Матери. Именно этот святой для русских людей образ напутствовал воинов перед Бородинской битвой.
«Прилег вздремнуть я у лафета…»
Герою этого стихотворения хоть ненадолго, но удалось прикорнуть перед битвой, а вот генералам русской армии отдыхать не пришлось. Некогда было. И не положено. Кутайсову – в особенности, слишком уж сложное хозяйство ему досталось, чересчур хлопотное.
«Я был послан в этот день для ознакомления с местностью наших парков и ординарцем для принятия приказаний начальника всей артиллерии графа Кутайсова. Вот что велел он уже вечером передать моим товарищам: «Подтвердите от меня во всех ротах, чтобы они с позиций не снимались, пока неприятель не сядет верхом на пушки. …Пусть возьмут вас с орудиями, но последний картечный выстрел выпустите в упор».
«Долго Кутузов не отпускал от себя Ермолова и графа Кутайсова, порывавшихся к Багратиону. Но когда стали доходить одно за другим донесения об огромной потере, 2-ю армией понесенной при отражении яростных атак неприятеля, о смерти и ранах одного начальника за другим, наконец, и самого князя Багратиона, князь Кутузов приказал Ермолову ехать туда для восстановления дела. Граф Кутайсов поехал с нами. Здесь я видел его в последний раз».
«Скоро по возвращении моем на батарею увидели скачущую полем лошадь графа Кутайсова. Ее поймали. Седло и стремя были окровавлены. Его давно уже отыскивали офицеры с разных частей армии, как начальника всей артиллерии. Не осталось сомнений в судьбе, его постигшей, но тело его не найдено, и обстоятельства последних его минут остались неизвестны. Верны только всеобщее о нем сожаление и вред для общего хода дела, от ранней его утраты произошедший. Ему шел 29-год жизни и 11-й час Бородинской битвы, когда он пал, не достигши полдня ни последней, ни первой».
Лев Толстой в своём великом романе так писал о трагической гибели любимца армии: «В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен».
Несколько дней после Бородинской битвы Кутузов никак не мог взяться за перо, чтобы сообщить давнему своему знакомцу, графу Кутайсову, о гибели его сына Александра на поле славной брани. Главнокомандующий постоянно просил молодого генерала поберечься, избегать малейшего риска, словно предчувствуя, как обычно, безошибочно: гибель Кутайсова помешает достичь полной победы под Бородином. Так оно, к несчастью, и случилось.
Игорь Чернов