Вдали от дорог
Двенадцатилетний Анатолий Атрашкевич первым увидел их. Солдаты Красной Армии, усталые, почти без оружия, с опаской брели по улочке.
– От границы идем, к своим пробираемся. Не знаете, где наши части стоят? – спросили они.
Председатель колхоза, отец Анатолия, лишь грустно покачал головой.
– Далеко вам идти придется, немцы наступают. Не догоните, лучше у нас оставайтесь, партизанский отряд в округе создаем.
Антон Ануфриевич Атрашкевич совсем недавно вернулся с другой войны, финской. Вернулся после тяжёлого ранения. Он, возможно, единственный в селе, понимал, что борьба предстоит долгая и жестокая. Поэтому спешил выполнить приказ из райкома: раздать крестьянам весь общественный скот и сформировать партизанский отряд.
Далеко от больших дорог стояла деревня Прогон. Не сразу сюда добрались немцы. Сразу арестовали троих мужчин, в том числе председателя колхоза. У Антона Ануфриевича нашли в кармане партийный билет. Может, спрятать забыл, а может, не хотел таиться на своей земле? Кто же теперь ответит... Больше Анатолий отца не видел. Позднее узнал, что троих сельчан фашисты расстреляли в тот же день. Мальчик поклялся, что будет мстить за смерть родного человека.
На линии огня
Немецкий гарнизон стоял в райцентре, в Прогоне бывали нечасто. Очень неуютно чувствовали себя захватчики в болотистом и лесном краю, жили как в осаде. Совершат набег, и снова прячутся на укрепленной базе. Анатолий Антонович вспоминает, что даже немцы казались не такими жестокими, как те, кто служил в частях, сформированных из западных украинцев. Как они лютовали, даже сейчас вспоминать страшно.
Самым тяжёлым был 1942 год. Нет вестей с фронта, а вражеская агитация утверждает, что Красная Армия разбита. Да и голодно было, партизанам оружия не хватало. Лишь в 1943 году начали к народным мстителям летать самолеты с большой земли, сбрасывали всё необходимое. И надежда на освобождение появилась.
Анатолий Атрашкевич помогал партизанам отряда «Мститель», в нём было 360 бойцов. Рядом сражался «Железняк», крупное соединение – 3 тысячи человек. У мальчишек были свои обязанности: они ухаживали за конём, звали его Гнедко. Умный был, осторожный – прятали его на островке в болоте. Партизанам без лошади никак нельзя. И раненых отвезти, и на задание бойцам добраться. На Гнедке Анатолий трофеи после боя собирал, продукты в лес возил.
Преодоление
5 июля 1944 года – это рубеж, трагичная дата в жизни Анатолия Антоновича. Всё отчетливее слышна была канонада наступления Советской Армии. Казалось, ещё немного, и ужас оккупации закончится. Юный партизан и его товарищи получили приказ перегнать лошадей в отряд «Железняк». Совсем рядом, всего за несколько километров. Но на пути их ждала засада.
– Пулеметы ударили неожиданно, – вспоминает Анатолий Антонович. – Людей спасло лишь то, что мы шли позади табуна, погиб один из нас. А лошадей всех перебили, не стало и моего Гнедка.
Выжившие партизаны укрылись в болоте, по пояс в воде и топком иле просидели до вечера. Потом решили в свою деревню пробираться. Их там уже немцы ждали. Правда, форму военную народные мстители не носили, не уверены были фашисты, что поймали партизан. Другая участь их ждала – рабство.
Несколько десятков человек посадили в крытые машины и везли несколько дней. Конечной остановкой стал городок Штаблак в Восточной Пруссии. В концлагере держали недолго. Заставили работать на ремонтном заводе, на грузовой станции.
– Толку от меня для немцев никакого не было, – признаётся мой собеседник. – Покуролесил я у них хорошо.
И вновь, как когда-то в родной Белоруссии, приближалась артиллерийская канонада, обещая скорое освобождение. Только за неё надо было бороться. Пленных стали готовить к отправке в Данциг. Анатолий и ещё двое мальчишек-белорусов решили бежать, и это у них получилось.
Два месяца они прятались по лесам. Уже весна наступила, так что не сильно мерзли. Голодали, конечно, но к этому привыкли за годы войны. Однажды беглецы вышли к расположению наших частей. Проверяли их долго. Анатолий Антонович до сих пор хранит справку о своей благонадёжности, выданную проверяющими из СМЕРШа.
Потом ребятам поручили собирать бродячий скот по хуторам в Пруссии. Хозяева сбежали, и коровы, овцы, лошади бродили по лесам и лугам. Полных 16 вагонов набралось живности. Анатолий и его друзья должны были сопровождать и кормить скот. Поезд направлялся в Казань. Там и встретили новый, 1946 год.
Сибирская судьба
Так домой хотелось. Эта мечта грела измученного паренька все месяцы плена и послевоенных скитаний по стране. Когда приехал в родной Прогон, то понял, как тяжело живут сельчане. Почти все дома сожжены, людям приходится в землянках ютиться. Из родных остались в живых только мама и раненная в партизанах старшая сестра. Анатолий выучился на тракториста, работал в колхозе. Потом на три года ушёл в армию. Служил в Сибири. Была возможность поступить в военное училище, стать офицером. Только Анатолию в жизни уже хватило войны, не хотел он своё будущее связывать с армией.
На целых полвека остался Атрашкевич в Сибири, женился, работал шофером на Алтае. Потом выучился на сварщика и тридцать лет трудился по специальности, стал признанным мастером своего дела. Десять лет назад переехал с семьёй в Рязанскую область, в село Кораблино. Причиной переезда стало здоровье. Совсем испортилось зрение. В Рязани можно было сделать операцию значительно дешевле.
О том, что он – тоже ветеран Великой Отечественной войны, Анатолий Антонович даже не задумывался. Как он сам говорит: «Кто же из мужчин моего возраста и старше тогда не воевал?» Лишь в середине 90-х Атрашкевич оформил документы, смог пользоваться положенными ветерану льготами.
Спросила я его и о том, удаётся ли встретиться с однополчанами, с теми, с кем пережил ужасы оккупации и плена.
– Не вижусь ни с кем, – с грустью признаётся Анатолий Антонович. – Знаю, что партизаны «Мстителя» и «Железняка» собирались прежде, а мне далеко было ехать. Сейчас же в живых почти никого не осталось.