Руки скульптора Олега Седова давно привыкли к тяжёлой работе монументалиста, стремление к созданию скульптурных образов пришло в детстве. С годами оно только усилилось, когда удалось по-настоящему проникнуть в тайны этого тяжёлого в прямом смысле увлечения. Убедиться в этом можно, заглянув лишь в его мастерскую, размерами и оборудованием напоминающую производственный цех.
Р.В. – Олег Николаевич, что побудило вас с раннего детства увлечься лепкой?
О.С. – Пачка пластилина, подаренная на день рождения в четыре года. Вот с тех пор и леплю.
Р.В. – А почему после школы не пошли учиться в художественное училище?
О.С. – После окончания восьмого класса категорически не хотел оставаться в школе, а поступать в художественное училище меня отговаривали. В результате отнес документы в ближайший техникум. Это был техникум железнодорожного транспорта. И с того момента не пожалел об этом ни на секунду. Прекрасные преподаватели, замечательные люди – низкий им поклон.
Р.В. – Как долго работали по «прямой» специальности и какие остались воспоминания?
О.С. – С удовольствием вспоминаю трудовую практику. Когда увидел мужиков-путейцев на перегоне, было ощущение, что в древнюю Спарту попал. У всех тела просто точеные. А на следующий день было «окно», меняли железнодорожные пути. И всё встало на свои места, стало понятно, откуда такие кубики пресса берутся, для чего такая «дельта» и бицепс. В тот день я так наигрался с домкратом, что даже ужинать не стал. Потом привык: и с нагруженной тележкой бегал, и костыли с трех ударов забивал, и переводные брусья из шпальных ящиков выдергивал. Серьезная мужская работа. У меня много строительных специальностей и стаж работы приличный, но так уставать, как в дни «окон», доводилось крайне редко. Правда, после армии трудился по специальности недолго. Но не трудностей испугался, просто понял, что без скульптуры не могу. Ушёл работать в научно-реставрационное управление.
Р.В. – Что заставило перебраться в село Дубровичи близ Рязани, где построили дом и мастерскую?
О.С. – Желание быть независимым. Почему Дубровичи? Потому что близко от города, но при этом лес и озера, свежий воздух и простор. Во-вторых, школа в селе. Для нас, молодых родителей на тот момент, это было очень важно. Школа, кстати, хорошая и уровень образования неплохой. Дочь закончила её с медалью, сама поступила в институт, затем в аспирантуру. Теперь она кандидат экономических наук, преподаёт в родной альма-матер. Сын учится в строительном колледже. В-третьих, мастерская. Это мой рабочий инструмент. Кто мне даст всю ночь жужжать болгаркой в городе? Ведь работа скульптора и грязная, и шумная, и, бывает, «благоухает» не очень: то хлор, то ацетон, то дихлорэтан. Та ещё прелесть. А как устану – домой. Ведь дом буквально в одном шаге от мастерской! Когда мы начинали строиться, у нас машины не было. 1991 год, время сложное, мы молодые. С супругой на велосипедах в Дубровичи ездили. Дочь на сиденье на раме, кастрюля с пловом на багажнике – и вперед. Мой дом – моя гордость. Проект мой, строил его тоже сам, практически весь кирпич положил, а Татьяна подавала. Мне всегда очень грустно смотреть, когда люди жалуются на свой быт, что у них крыша течёт или лестница сгнила. Рецепт прост – отрываешься от дивана и исправляешь всё, что не устраивает. И фигура будет лучше, и жильё комфортнее. Строиться, конечно, тяжело, но зато какой результат!
Р.В. – А как пришли к идее создания памятника Евпатию Коловрату, не побоявшемуся с «малой дружиной» подняться на борьбу с Батыем?
О.С. – Да это давняя «болезнь». В семь-восемь лет прочёл о Евпатии Коловрате в путеводителе по Рязани. Вот и заразился. Я его и пешим лепил, и конным, и с мечом, и без…
Р.В. – Как долго шла работа непосредственно над памятником, принесшим вам заслуженную славу скульптора из народа? Ведь из четырнадцати работ известных мастеров из Москвы и Рязани жюри выбрало именно ваш проект как наиболее выразительный и динамичный. При этом подавляющее большинство простых и неравнодушных рязанцев, посетивших выставку эскизов памятника, также высказалось в поддержку проекта-победителя…
О.С. – На подготовку ушло лет пятнадцать или чуть больше. А вот когда дали отмашку, до открытия оставалось шесть месяцев. График работы пришлось очень сильно сжать. Сейчас весело вспоминать, но все те полгода я спал по четыре часа в сутки прямо на заводе художественного литья.
Р.В. – Известно, что благоустройство территории вокруг памятника не доведено до проектного завершения, хотя прошло пять лет со дня его открытия…
О.С. – Городские власти обещали в следующем году заняться этим вопросом. А вообще проект благоустройства очень красивый. Охватывает три террасы, каскадный фонтан, «озеро», лестницы, пандусы, скамейки, фонари и камни с высеченными на них отрывками «летописей временных лет». Было бы хорошее место отдыха для рязанцев и гостей города, с погружением в историю.
Р.В. – Помимо памятника Коловрату, вами выполнено много других скульптурных работ. Какие вам особенно дороги?
О.С. – Да все дороги. Это как по пальцу стукнуть, вроде всего лишь мизинец, а болит как большой.
Р.В. – В вас удивительным образом уживается любовь к реализму, модерну и мифологии. То работаете над скульптурным портретом лётчика, то вдруг на лужайке вашей усадьбы появляется мифический конь-единорог, олицетворяющий целомудрие. Это что: нежелание замыкаться в рамках какой-то одной темы?
О.С. – Просто идей очень много. Я обожаю модерн. Модернизировать можно всё, что хочешь: готику, барокко, ампир. А можно взять русскую тему и с ней пошалить. Главное, чтобы гармония была. Архитектура ведь – негласный учитель. Красоты в мире должно быть больше. Она людские души мягче делает. Она нужна нам всем. Не просто так люди колесят по миру, каждый хочет увидеть как можно больше красивых мест, чтобы потом, приехав домой, попытаться сделать что-то у себя.
Р.В. – А могла бы такая многоплановость пригодиться Рязани, которую вы мечтаете сделать красивее Петербурга?
О.С. – Да, наверное. Можно и дома декором украсить, и скверы с парками оживить. У нас в Рязани фонтаны полгода не работают из-за погодных условий, значит, не надо их делать в виде квадратных ванн. А стараться делать так, чтобы они людей радовали не только летом, когда струи воды бьют, но и зимой и поздней осенью за счет красивых архитектурных форм и скульптуры. Я когда-то разрабатывал и Лыбедский бульвар, и Горпарк, и ЦПКиО. Только всё это осталось на бумаге. Нужна добрая воля городской власти. Деньги те же, а результат в несколько раз мог быть лучше.
Р.В. – О чём ещё мечтаете?
О.С. – Да о чём мечтать, у меня всё есть. Хочется просто побольше красивых идей воплотить в жизнь.
Беседовал
Владимир Пронский