– Здравствуй , Котик. Я тоже… И я тебя… Где я был 10 августа? На юбилее у шефа. Мы отмечали в армянском кафе на Куйбышевском шоссе. Какие фотки? А что на них? С кем это я? С коллегами. Коллеги в мини-юбках и купальниках? Ну, это же праздник, Котик! Всякое бывает. Я и не помню. Почему видно, что не помню?
Из телефонной трубки раздается громкий малоразборчивый, отнюдь не кошачий визг.
– Котик, а ты сама в мини-юбке на коленях у какого-то пацана на прошлом корпоративе. Ах, это начальник! Тем более… И ты скажешь, что потом ничего не было? А ты скажи… А ты напомни… Я тоже все видел и понял…
В телефонной трубке – неразборчивое и не кошачье мурлыканье.
– Все, все… Можешь не продолжать. Потом поговорим. Все. Разговор окончен… милая киска.
Все это говорил молодой мужчина лет тридцати, с громким голосом и достаточно внятной речью. Набор нового номера на мобильнике:
– Санек, ты какого … наши фотки рассылаешь всем подряд. Ну те, с дня рождения у Иваныча. Машка получила, теперь визжит. Ты зачем это сделал? Как на твой сайт? А что она искала на твоем сайте? Ага, понял. Ну, ты так больше не делай… Ладно, давай…
Еще один звонок:
– Маш, ты зачем к Саньку на сайт залезла? Чего ты там искала? Что искала, то и нашла? Чего это ты им так интересуешься? И хочешь сказать, что у вас теперь ничего нет? А на сайт, значит, к нему по-прежнему ходишь… Да да. Мы поговорим… Мы обязательно поговорим… Вот приеду домой и поговорим…
Этот разговор недавно стал достоянием общественности в рязанском маршрутном такси. Говорилось все громко, отчетливо, так, будто первый мобильник куплен только вчера. Эти трое участников разговора уже стали заложниками сети. У них нет личной жизни, личных воспоминаний, личного пространства. Ничего личного. Все в сети…
Ирина Родионова
г. Рязань