Повесть «Один день Ивана Денисовича» раскрыла ту правду, которую так долго ждали люди. И рассказал о ней скромный учитель физики и астрономии рязанской школы №2 Александр Исаевич Солженицын.
Замысел рассказа, описывающего один день зэка с утра до вечера, возник у Солженицына еще в Экибастузе, где он отбывал лагерный срок, осужденный по политической статье. Но к его воплощению он смог приступить только спустя девять лет, в мае 1959 года, живя в Рязани.
Наверное, это было самое счастливое время для Александра Исаевича. Позади остались война, служба в разведывательном артиллерийском полку, арест и отбывание срока в исправительно-трудовых лагерях, годы ссылки, борьба с раком, закончившаяся победой над болезнью. Вместо каморок, землянок, тюремных камер и лагерных бараков – уютная квартира в доме с садиком, где Александр Исаевич соорудил скамейку и столик, поставил раскладушку и кресло. В «зеленой комнате» на свежем воздухе работалось необычайно продуктивно. «Там можно проводить целые дни, – писал он в одном из писем. – Таких условий не запомню в своей жизни. Шум города туда доносится глуховато, жары там не ощущаешь, воздух совершенно очищен деревьями, не падает солнце, не пробьется пыль, а сверху висят яблоки…»
Старая яблоня, дарившая тень и прохладу Александру Исаевичу в дни его напряженного литературного труда, и по сей день стоит во дворе того самого дома на улице Урицкого. Руководитель рязанского Солженицынского центра, действующего при РГУ им. С.А. Есенина, Владимир Иванович Крылов не может свыкнуться с мыслью, что чудо рождения и обдумывания рассказа «Один день Ивана Денисовича» происходило здесь, в Рязани, на этих привычных для всех нас улицах Урицкого, Ленина, по которым будущий Нобелевский лауреат проходил тысячи раз, совершая свой ежедневный маршрут до школы.
Владимир Иванович показывает многочисленные снимки из архивного отдела центра, запечатлевшие Солженицына в моменты творчества в его квартире на Урицкого, 17. И рассказывает о том, как создавался и увидел свет «Один день Ивана Денисовича».
«Александр Исаевич назвал свой рассказ «Щ-854» и поставил подзаголовок: «Один день одного зэка». «Щ-854» – это лагерный номер на казенном обмундировании героя – Ивана Денисовича Шухова. Отдать рассказ в журнал самостоятельно Солженицын не мог. Нужно учитывать, какое было время: кругом слежка, а он бывший политзаключенный. Поэтому Солженицын передал машинописные страницы в «Новый мир» через своего друга по «шарашке» Льва Копелева. Кстати, все рукописи он хранил на Урицкого, 17 в тайном месте: в радиоле, стоявшей рядом с письменным столом, было оборудовано второе дно. Рассказ без авторской подписи попал сначала к ответственному секретарю «Нового мира», Копелев поставил псевдоним «А. Рязанский», и текст сразу попал в руки редактора Твардовского. Александр Трифонович решил почитать текст на ночь, но, вместо беглого просмотра, с головой ушел в повествование, напрочь забыв о сне.
По-видимому, «Иван Денисович» многое всколыхнул в душе Твардовского, отец которого был зажиточным крестьянином и тоже познал все ужасы государственной репрессивной машины, – продолжает Владимир Крылов. – Чтобы придать рассказу больший вес, редактор «Нового мира» назвал его повестью и поменял заголовок: вместо «Щ-854» – «Один день Ивана Денисовича». Узнали, кто настоящий автор, пригласили его в редакцию, заключили договор на публикацию. Размер гонорара поверг Солженицына в состояние легкого шока – на него он смог потом купить автомобиль «Москвич». Вот он, кстати, на фотографии в нашем экспозиционном зале. Александр Исаевич, любивший путешествовать, назвал машину «Денисом». На ней он вместе с Натальей Решетовской ездил и в Прибалтику, и на юг, а до этого вынужден был довольствоваться велосипедными прогулками.
Чтобы добиться публикации повести на страницах такого весомого издания, каким был журнал «Новый мир», потребовалось получить одобрение Хрущева, а потом сломать сопротивление части партийной верхушки. Не случайно она сопротивлялась – предвидела, какое влияние на общественное сознание может оказать эта вещь. История показала, что парт-
аппаратчики не ошиблись в своих предчувствиях. Тираж 11-го номера «Нового мира» разлетелся в мгновение ока. В Рязань, к Солженицыну, потянулись паломники. Первыми, конечно, среагировали журналисты столичных изданий. В Рязани, в «Приокской правде», появилась рецензия ответственного секретаря Рязанской писательской организации Анатолия Чувакина. Солженицына быстро принимают в Союз писателей, потом спохватываются, что нет даже рекомендаций от местного, рязанского, отделения СП, они пишутся задним числом. От Солженицына ждут новых произведений, но газетам он поначалу отвечает уклончиво, чтобы не навлечь на себя беду».
Литературное подполье для Александра Исаевича закончилось, а вместе с ним – и «тихое житье» в Рязани. Свежий ветерок ранней оттепели дул недолго. Пройдет несколько лет, и реваншисты припомнят Солженицыну и «Ивана Денисовича», и его смелые выступления, начнется травля в Союзе писателей, а в его рязанское отделение поступит директива из Москвы об исключении Александра Исаевича из этой творческой организации. Потом будут тотальная слежка КГБ, покушение в Новочеркасске, где агент органов госбезопасности незаметно подойдет к нему в очереди в продуктовом магазине и сделает смертельно опасный укол, и только чудом он останется жив. Угрозы, высылка из СССР за публикацию «Архипелага ГУЛАГ»…
О рязанских годах своей жизни Солженицын всегда будет отзываться с большой добротой. И на первый вопрос рязанского корреспондента, заданный ему по возвращении из США в Россию, на станции Рязань-2, «как вы чувствуете себя на рязанской земле, которая не всегда вас ласкала?» он ответит: «Я бы не сказал, что она меня не ласкала. Я провел здесь 12 трудолюбивых лет. Это большой период жизни, так что Рязань – близкий мне город».
По количеству написанного и задуманного рязанский период Солженицына сравнивают с Болдинской осенью Пушкина. За совокупность этих произведений – «Один день Ивана Денисовича», «Матренин двор», «Случай на станции Кочетовка», «В круге первом», «Раковый корпус» и т.д. – ему вручат Нобелевскую премию по литературе. Но, пожалуй, самым знаковым, важным рассказом останется «Один день Ивана Денисовича» – первое опубликованное в печати произведение Солженицына, с которого начала раскручиваться спираль его литературной судьбы. Усыплявшая сознание своей благостной тональностью советская литература получила болезненный укол совести, приведший к изменению всего метаболизма писательской среды. А в стране, пока лишь на уровне осознания ситуации, начали происходить необратимые перемены. «Один день одного зэка» показал, к чему приводит искусственно насаждаемое единомыслие в обществе, культ единообразия, наделение всей полнотой власти одного лица в государстве, отсутствие смелых дискуссий и равнодушие к политическому выбору.
«Литературная слава пришла к Александру Исаевичу в Рязани, и нам не нужно об этом забывать, – говорит Владимир Крылов. – В ноябре в Москве состоялась международная научная конференция «Ивану Денисовичу» – полвека», в которой приняли участие «солженицыновцы» из стран Европы, США, Китая. Это лишний раз говорит о том, что «Иван Денисович» – одно из вершинных произведений отечественной литературы. И нам очень важно ускорить создание мемориального комплекса в доме на ул. Урицкого, 17, привести в порядок сад, где работал Солженицын, поставить деревянный стол и лавку, какие стояли при его жизни, благо фотографии сохранились, а лучше всего – памятник в виде сидящего за этим столом Александра Солженицына – такого, как на этом снимке».
Несколько интереснейших изданий привезли участники международной конференции в рязанский Солженицынский центр. Одно из них выпущено к 50-летию публикации рассказа «Один день Ивана Денисовича». Это сборник писем читателей, написанных Солженицыну в Рязань и редакцию «Новый мир». Строчка из одного такого письма дала название книге: «Дорогой Иван Денисович!». Сейчас в Солженицынском центре при РГУ им. С.А. Есенина полным ходом идет оцифровка бумажного архива, доступ к которому получат все желающие, когда у центра откроется свой сайт в Интернете.