На нашей эстраде сегодня вообще мало настоящих мужчин, как и в жизни. Сцена ведь воспроизводит жизнь довольно точно. Популярность группы «Любэ» и Александра Розенбаума, хора Турецкого и поющего Евгения Дятлова не только на таланте и профессиональном мастерстве замешана. Она – ответ на мощную энергетику по-настоящему сильного пола, воздействующую на зрителя. Я не только женскую часть зрительного зала имею в виду.
У современных мужчин тоже должны быть свои песни. А мужчины сегодня – это не только метросексуалы и хипстеры, которых все время хочется назвать лобстерами. Это армейские офицеры, прошедшие уже не одну войну, полицейские и спасатели, водители-дальнобойщики и строители нефтепроводов. Это те, кто нас возит, лечит, защищает, спасает, охраняет, обустраивает нашу жизнь, а не только прозябает в офисах. Мне почему-то кажется, что они не уронят скупую мужскую слезу, слушая Диму Билана и Витаса.
Задумавшись после очередного концерта над феноменом мужского и хорового пения, я вспомнила хоры, которые довелось услышать вживую. А мне было что послушать: хор армейского ансамбля имени Александрова и хор Троице-Сергиева монастыря, грузинский застольный хор, в котором пели тбилисские обыватели вместе с артистами оперного театра (в Грузии такое случается), армянское многоголосье под сводами скального храма Гехард неподалеку от Еревана и украинское многоголосье в Черновцах. Так получилось, что это были мужские хоры прекрасного звучания, великолепной мощи и глубочайшего понимания, чувствования исполняемой мелодии.
Грузия подарила мне знакомство с Ольгой, дирижером-хоровиком из Риги. Она слушала, как поют грузины, и восклицала: «Этого не может быть! У них от природы поставленные голоса…» А кружево многоголосного пения все завораживало нас и оплетало, и, не понимая слов, мы слушали только голоса, которые еще долго продолжали звучать в памяти.
Мой совсем не сентиментальный отец на всю жизнь запомнил, как в немецком Потсдаме он, солдатик, слушал «Прощание славянки» в исполнении хора ансамбля имени Александрова и как хотелось ему домой, к маме. Он полюбил и марш, и ансамбль на всю жизнь. А потом наступил момент, когда этот марш в этом исполнении услышала и я, и поняла волнение своего двадцатилетнего отца.
Хоровое церковное пение в советские времена все-таки было. Редко, но доводилось мне его слышать. И оно открывало мне что-то такое, что я не понимала, не знала, но чувствовала, наверное, на генетическом уровне. И пусть не девушка пела мне в церковном хоре, но мне тоже казалось, что счастье будет, что в тихой заводи все корабли…
Почему получился проект «Битва хоров»? На мой взгляд, потому, что у нас все еще любят петь хором. Стесняются, не помнят слов старых песен, но поют. И когда звучит хор, люди сразу делятся на тех, кто поет, и тех, кто слушает. В такой ситуации невозможно соблюсти нейтралитет. Попробуйте, проверьте себя во время предстоящего праздничного застолья на стадии совместного хорового пения. Зазвучит песня – и вы либо замолкните, либо запоете.
Когда люди слушают хоровое пение, у них другими становятся лица, наверное, такими, какими задумал их творец, но не осуществил в суетной земной жизни. Слушала я концерт любимой народом группы «Любэ» на этой неделе. Было много яркой музыки, цвета, настоящего драйва на сцене и в зале. Зрители пританцовывали, хлопали в ладоши и даже произносили здравицы в честь Николай Расторгуева… Но вот Николай и его парни запели а-капелла, и зал затих, вдохнул, выдохнул и не дышал, а в наступившей тишине взорвался аплодисментами.
Все-таки замечательное это явление – мужской хор. Слушатели у него всегда найдутся. А слушательницы еще долго будут в большинстве.