Непереселенные души
Как рассказывает Вера Ивановна, самым драматичным моментом разговора стало сообщение о том, что ежедневно в России погибают три памятника истории и культуры… Погибают, потому что государственные органы культуры не в силах справиться со своими охранительными обязанностями, у них нет для этого достаточных средств. Выход из создавшегося положения видится в том, чтобы объединить усилия государства, общественности и частного бизнеса через так называемые трастовые договоры, когда государство передает организации право «управлять» данным памятником культуры, а та в свою очередь ищет инвестора, который отреставрировал бы объект. «Как сваха, – доходчиво пояснила мне Вера Ивановна. – Есть невеста, хороша собой, но бедна, и вот сваха подыскивает ей денежного жениха».
Заметим, что, как и сваха, так и организация, заключившая трастовый договор с государством, имеет от нахождения инвестора свой «навар». И В.И. Чернышова, слыша об этом, не могла не думать о том, что члены общества ВООПИиК всегда делали и делают подобную работу бескорыстно. Только решается ли проблема нахождением спонсора, согласного отреставрировать памятник старины?
Вот, например, долгое время уже числящийся в гибнущих дом священника Любомудрова (ул.Новослободская, 10) – объект культурного наследия муниципального значения. В цокольном этаже этого дома располагалась типография, в которой печатались протоколы земских собраний и другие материалы. Образец деревянной жилищной застройки XIX века. Вера Ивановна сообщает, что наконец нашелся инвестор, готовый реконструировать дом: Рязанская епархия в лице владыки Павла.
– Вот здорово! – вырывается у меня.
– Да, но надо сначала расселить его жильцов…
Перед моими глазами всплывает видение этого достопамятного здания: жалкий обгоревший остов…
– Разве в нем кто-нибудь живет?
– Конечно, нет, но прописана куча народа. Перед тем, как начать реконструировать, надо этих якобы жильцов переселить, то есть дать им квартиры. Город на такой расход идти не желает. Власти говорят: пусть епархия и покупает всем квартиры. А для нее это трудно.
– Такая же проблема и с домом Хвощинских, – продолжила Вера Ивановна…
Говоря откровенно, я даже удивилась. Неужели этот многострадальный дом на Семинарской – родной угол трех сестер-писательниц, терпящий бедствие, наверное, уже лет тридцать, все еще значится в списках сохраняемых? Оказывается, да. И нашелся человек, который, сознавая всю ценность для рязанцев этого дома, связанного не только с литературными традициями, но еще и с историей рязанского здравоохранения, готов взять на себя расходы по восстановлению достопамятности, а восстановив, бескорыстно подарить его городу. Быть может, единственная возможная корысть: на табличке, повествующей о ценности этого дома, написать о человеке, который дал зданию вторую жизнь. Что, конечно же, абсолютно справедливо.
Увы, благотворитель на сей день не имеет возможности ни реконструировать здание, ни увековечить в рязанской истории свое имя. В достопамятных гнилушках, оказывается, обитают души… Нет, это не мистика. Еще в советские времена здесь было прописано пять семей, которые потом росли и размножались. И все эти метафизически обитающие в доме Хвощинских семьи, надо, так сказать, переселить. И для города это непосильная проблема: вот так взять и представить нигде и ничем не предусмотренные квартиры.
Есть ли выход из данного положения? Есть, и он не раз предлагался людьми, призванными блюсти культурно-исторический облик нашего города. Подобно существующей в Рязани программе по переселению граждан из ветхого жилья, открыть программу по переселению граждан из объектов, признанных памятниками истории и культуры…
Бешеные деньги
Девяностые годы прошлого века оставили о себе в основном недобрую память, но были и некоторые приятные моменты. Например, восстановление Торговых рядов в центре Рязани. Сколько говорилось об этом еще в советские времена (ведь расположены на главной площади города, около памятника Ленину), а они все стояли и стояли в своем затрапезном виде, со складами вещей и продуктов и, как говорила молва, с настоящими полчищами крыс…
И вот пришло новое время и, как символ его, – восстановление Торговых рядов, которые засияли магазинными витринами, оправдывая тем самым название этого памятника истории и культуры.
Но недолго музыка играла… Лет через шесть одно из зданий – на улице Краснорядской –вдруг потемнело окнами. Может, подумали многие рязанцы, чего-то там недоделали при реставрации, а теперь доводят до кондиции? Но здание стало приходить в запустение.
А недавно мы отправились его поближе рассмотреть. И пришли в ужас.
Я не представляю себе, как, например, можно подойти к узорной, мозаичной стенке и – плюнуть на нее! А потом ударить по мозаике, а заодно и по витражному окну кирпичом. А потом этим кирпичом – по стеклянной двери. Но, очевидно, есть люди, которым все эти мерзости доставляют удовольствие. Потом, когда окна и двери разбиты, приходит обычно черед «деловых» людей. Они уносят все, что можно унести: трубы, батареи, целые стекла, панели. А когда все разбито, разграблено, уж и, так сказать, добропорядочным людям не грех, скажем, справить здесь при случае свою сокровенную интимную нужду.
Все, о чем здесь написано, имеет место в Торговых рядах на Краснорядской, перед которыми даже уличный фонарь как бы надломился в скорби.
Что это за безобразие? По чьей вине?
«Только не по нашей, – ответствуют представители городской власти. – Торговые ряды – собственность Росимущества, то есть их хозяева живут в Москве, а они что хотят, то и делают».
Когда В.И. Чернышова была в Москве на заседании «круглого стола», она имела возможность спросить у одного «высокого товарища» из Росимущества, каковы планы москвичей относительно наших (все же) Торговых рядов, откуда столь быстро и бесцеремонно были согнаны рязанские владельцы магазинчиков (как говорят, за то, что предложенная плата за аренду помещений оказалось для них непосильной).
Ей ответили, что в настоящее время изыскиваются средства для организации консервации и охраны Торговых рядов на Краснорядской. В дальнейшем будет решаться вопрос о том, кому их отдать в эксплуатацию.
Из рязанских источников стало известно: составлена и уже послана в Москву смета на два миллиона рублей – именно столько понадобится денег, чтобы уберечь Торговые ряды от дальнейшего разора.
Когда я услышала об этой сумме, мне, говоря словами классика, захотелось дико захохотать. Если сейчас надо два миллиона на консервацию и охрану, то сколько же было первоначально истрачено на реконструкцию памятника? Понятное дело: многократно больше, вспомнив еще одного классика, можно сказать, бешеные деньги. И для чего? Для того, чтобы Торговые ряды пришли к нынешнему непотребному состоянию?.. Нет, зря, наверное, говорят, что это не наш город вдохновил Салтыкова-Щедрина на создание известного всем произведения. Ведь неважно, чьи деньги потрачены попусту: региональные или федеральные. Деньги эти «бешеные» только для чиновников, а для налогоплательщиков они – родная кровиночка.
И потом: хозяева мы в своем городе или нет?
По ком плачет Уголовный кодекс?
Ровно год назад все причастные к ВООПИиК рязанцы пролили невидимые миру слезы: на улице Свободы частными застройщиками были снесены два являющихся памятниками культуры одноэтажных деревянных дома стиля «модерн» (дома 22 и 24). Естественно, они «охранялись государством», но строительная компания на это не обратила никакого внимания, и такое случалось уже не однажды.
На сей раз областной комитет по культуре и туризму решил пресечь безобразие и, опираясь на Уголовный кодекс, обязал разрушителей построить на месте старых – новые деревянные дома того же типа, что и прежние. (Наша газета писала об этом в номере за 16 октября.) Архитектор Михайленко сделал проект, который отдал в комитет по культуре и… дальше тишина. Ни о каком возведении новых-старых домов пока речи не идет. Есть основания полагать, что частная строительная фирма, пообещав год назад «сделать все, как было», и на том решила остановиться: авось, забудут все об этих злосчастных модерновых домах. Не хотелось бы такого поворота.
В популярном сейчас телесериале «Глухарь» пенсионерка, срубившая у своего подъезда маленький казенный каштан, чуть было не загремела в тюрьму за нарушение закона об экологической безопасности. Хорошо, что милосердные менты как-то развалили это дело, и зритель за бабулю порадовался. Но совсем не радует то обстоятельство, что за бессовестное нарушение закона о сохранении памятников культуры у нас в городе еще никто не понес заслуженное наказание.