Мне было семь лет, когда она началась.
В то утро я сидела на крыльце своего дома и держала на руках годовалую сестренку Ниночку. Другая сестренка, Таня, ей было два года, сидела на куче песка и играла с совочком.
Папа с мамой уехали в райцентр. Папа (директор МТС) – по своим общественным делам, а мама решила купить материал, чтобы пошить нам рубашки. Приехать обещали к обеду.
Я осталась за хозяйку. Правда, мама сказала, что за нами будет присматривать тетя Маруся, уборщица конторы МТС. Братишки – пятилетний Вовка и четырехлетний Стасик – убежали на «пятачок» – площадку, где ребятишки собирались для игр.
Утро было солнечным, теплым…
Я сыграла с сестренкой в «ладушки», «сороку», спела песенки про котика усатого и мишку косолапого, когда к нам подбежали возбужденные братики и с ходу закричали: «Лида, война началась. Милиционер дядя Шувариков сказал ребятам, чтоб не курили и не зажигали огонь. А то фашист прилетит на ироплане и всех расстреляет…»
Папа с мамой приехали после полудня серьезные и расстроенные.
Я сказала им о сообщении братишек.
«К сожалению, это правда», – угрюмо подтвердил папа.
Я не знала, что такое «война» и кто такой «фашист», но, видя плохое настроение родителей, расспрашивать не стала.
К вечеру мама на все окна повесила плотные покрывала и зажгла лампу. Меня попросили посмотреть с улицы, не виден ли свет. Потянулись сумрачные дни.
Начались проводы молодых мужчин на войну. Провожали с гармонью и плачем.
Потом у домов на крылечках собирались женщины, читали вслух письма с фронта и плакали в голос. Стали приходить похоронки. И горе тех, кто получал их, переживало все село. Жители начали в огородах и садах рыть окопы.
Темными вечерами небо перекрещивали прожектора. Я их боялась…
Осенью в село стали прибывать эвакуированные жители из Тульской области. Ехали они на подводах, везли мешки с зерном, на которых сидели сами. Сзади шли привязанные к телегам коровы. Всех прибывших работники сельского Совета расселяли по домам.
У нас тоже произошло прибавление: из Московской области приехала мамина сестра и привезла семью фронтовика – его жену и двух маленьких дочек. Стало нас одиннадцать человек. Жили они с нами до того момента, когда враг был выдворен за пределы страны.
Прибавились в классах новые ученики. Мы очень полюбили девочку Варю из Тулы, она хорошо училась и пела.
Однажды наша учительница Елизавета Ивановна объявила нам, что школа будет отправлять на фронт посылки и попросила детей принести из дома кто что сможет: носки, варежки, кисеты, гостинцы.
Посылки отправлялись от каждого класса. Много посылок собирали жители села. Я видела, как мама упаковывала светлый овечий полушубок, шапку-ушанку, шерстяные носки, варежки и все послала на фронт своему брату Ивану, нашему дяде. Впоследствии он погиб под Старой Руссой.
А похоронки все шли и шли.
Заплаканным пришел в школу наш одноклассник: убили на войне его старшего брата, который только окончил среднюю школу и был отправлен на фронт. Я помнила, как он целую неделю с товарищами проходил военную подготовку под руководством военрука на лугу у реки. На войну его провожали родные и подруги. И вот его не стало. Как страшно!
У моего отца, директора Юрьинской машинно-тракторной станции, была «бронь». Он часто ходил расстроенный, работал без отдыха.
Из МТС взяли на войну всех механизаторов с тракторами и машинами. Восстанавливали старую списанную технику, собирали из металлолома трактора ЧТЗ, ХТЗ, «Универсал». Быстро готовили новые кадры из девушек, окончивших семилетнюю школу. Они заменили мужчин, стали трактористами, комбайнерами. Удалось восстановить одну грузовую машину, работавшую на чурках. Ее водила женщина-шофер. Хлеб продавали по карточкам и очень помалу.
Сельмаг, куда я любила бегать посмотреть на разные товары, был пуст. Только зубочистки из гусиных перьев, простенькие сережки, да кое-что из канцтоваров лежало на витрине. Продавец ежилась от холода в неотапливаемом кирпичном помещении.
Жители села каждый день отправлялись в лес с салазками за сучьями, чтобы отапливать дома.
Морозными и снежными были зимы первых лет войны. Дома заносило снегом по самую крышу. Соседи друг у друга откапывали двери, заваленные снегом. И вход представлял собой туннель высотой 2,5 – 2 метра.
Через дорогу возвышались снежные перевалы, по которым мы бегали, сразу попадая на крыши занесенных домов.
В эти годы на Рязанщине вымерзли сады.
В посевную все взрослое население работало на полях. Сеяли из корзин вручную, пололи, мотыжили, а в уборочную страду жали хлеб серпами, вязали в снопы и молотили цепами на току.
Мы с подружками приглядывали за малышами всех, кто просил.
Ходили на колхозные поля рвать траву. Моим подругам было дано задание от матерей, работавших в поле, – ежедневно нарывать по два мешка травы и сушить для скотины на зиму.
Помню, пришли мы на поле, где росло просо. Там уже работало звено женщин. Мы быстро начали рвать самую удобную траву – повитель. Но подошла звеньевая и скомандовала: рвать всю траву подряд или уходить с поля. Колючие сорняки кололи пальцы, но мы выполнили указание.
Мальчишки-подростки возили в бочках воду из родника для тружеников полей, а с поля везли на лошадях на ток снопы под навес.
Шла тяжелая война с немецкими оккупантами. И дети помогали взрослым приближать Победу.
В 1943 году, учась в 3-м классе, на уроке военного дела (сейчас урок физкультуры) я повредила позвоночник, и пришлось долго лечиться в детском санатории под Рязанью.
Несмотря на тяжелое положение в стране, Родина заботилась о больных детях.
Медицинские работники очень ответственно ухаживали за нами. Годы в постели, лежа на спине в гипсовых кроватках – и ни одного пролежня. Нас хорошо кормили, одевали.
Педагоги-воспитатели учили нас по полной программе семилетней школы.
Шел 1944 год.
Помню, пришла наша воспитатель В.Н. Овсянникова и сказала, что руководство санатория пригласило из Солотчинского госпиталя воинов, которые поправились и в скором времени отправятся на фронт.
Она раскроила из материала защитного цвета кисеты, и наши старшие девочки вышили на них гладью красивые цветы.
Мы подготовили концерт художественной самодеятельности.
В гости к нам из госпиталя пришли четыре человека.
Мы подарили им кисеты, а оставшиеся попросили передать другим воинам. Мы пели для них патриотические песни:
Смелый к победе стремится,
Смелого любит народ.
Смелого пуля боится,
Смелого штык не берет.
Пели соло и хором. Голоса у ребят были хорошие. Разыгрывали сценки, декламировали стихи.
Гости были очень довольны, а уходя, просили нас вести себя достойно, учиться на «хорошо» и «отлично», так как каждая хорошая отметка наша будет, как пуля, бить по врагу.
И мы старались овладевать знаниями, так как видели в этом наше счастливое будущее.
Ежедневно мы слушали по радио сводки о положении на фронтах.
Воспитатели читали нам передовицы газет. Мы знали всех командующих фронтами и Героев Советского Союза. Мы были пионерами, и наш отряд носил имя Зои Космодемьянской.
День Победы я встретила в санатории. В 10 часов утра нас всех свезли (койки были с колесами) в большую палату и открылся митинг в честь Победы над Германией.
Первой выступила военврач, капитан 1-го ранга, мать одной из наших больных. Она с фронта приехала навестить дочь. И встретила Победу вместе с нами.
Она рассказала, каким тяжелым трудом досталась советскому народу эта Победа, о людях, стоявших насмерть, но не пропустивших врага, о медицинских работниках, из-под шквального огня выносивших с поля боя раненых.
Несмотря на пасмурный день, на душе было радостно и празднично. Мы ликовали! Сразу организовали концерт. Вместе с нами пели все присутствующие – сотрудники и гости.
Сразу после Победы с фронта приехали на работу в санаторий врач, медсестры. Двое из них и сейчас проживают там. Это Павлова Екатерина Васильевна и Плотникова Анна Тихоновна.
Когда мы вылечились, получили хорошие знания, то стали работать врачами, учителями, инженерами, культработниками, специалистами в сельском хозяйстве.
Великая благодарность и низкий полон от детей войны Воинам-победителям!
Лидия Кузьмина.