Поневоле станет не по себе, когда незнакомые люди разглядывают тебя в упор. Дело было в ней, огненно-черной ленте, которая, аккуратно свернутая в бант, приколота булавкой к куртке. Что-то подсказывало: именно ей я обязана особым торжественным чувством, с которым, не чуя ног, вылетела сегодня из дома.
Вот уже несколько лет этот символ накануне 9 Мая заметен повсюду: на лацканах, сумках, антеннах машин, рекламных плакатах. Сперва георгиевские ленточки на одежде у однокурсников, виденные прежде только в учебнике истории и у ветеранов, удивляли. На обманчиво пестром фоне повседневной действительности приковывали взгляд, приводили в волнение. Узнав, что их бесплатно раздают на главных городских площадях, всё старалась подгадать к раздаче. За пять лет не вышло ни разу, зато наслышалась споров о допустимости «введения в моду» элемента высокой воинской награды. И вот теперь, когда разногласия поутихли, акция стала общепризнанной и проходит по всей стране, ее заветный атрибут появился и у меня: ленту принесла мама, получив на кассе в магазине…
На мою ленту пристально смотрел пожилой, в брезентовой куртке мужчина. Хотелось уйти, спрятаться за будку, но что-то – конечно, это она – не давало этого сделать. Так с полминуты стояла под его взглядом и наконец услышала: «Да, всё-таки не зря всё было, всё-таки мы победили». Мне не оставалось ничего, кроме как поздравить его – первым пришедшим на ум, открыточным оборотом – с 9 Мая. От дальнейшего разговора спас подошедший троллейбус. Но и в салоне спокойствие не вернулось. Казалось, все пассажиры заметили огненный бант и смотрят на меня с каким-то ожиданием, вот-вот спросят о чем-то важном. И не отделаться дежурными, напыщенными, пафосными фразами, которые остались в голове от официальных мероприятий и телевизионных новостей. Надо будет сказать единственно верные, подходящие к этому дню, главные слова. Я вряд ли смогу их найти. Я сама не видела войну, а мои прадеды, очевидцы, пропали без вести. Нет ни родных могил, на которые ехать в праздник, ни хотя бы воспоминаний в треугольниках писем, по которым можно было бы писать школьные сочинения. Только навсегда запомнила слова бабушки, контуженной разорвавшей на окраине Рязани немецкой бомбой: война – самое страшное, что может быть на свете…
До центра пять остановок, четыре, три… Жарко, и часто-часто стучит в груди, под лентой. А вдруг начнут проверять, как в страшных снах об экзаменах, знание истории? Чувствую, загорелись щеки – стыдно за невыученные даты, непрочитанные книги, непосмотренные фильмы. За свое беспамятство и безучастие. А снять обжигающую ленту – как предательство. Впору выходить и идти пешком.
Слава богу, нужная остановка. На улице, где уже собрался народ, проще. Все вокруг – тоже с лентами, никто не удивляется знаку праздника на одежде. Я с облегчением затерялась в толпе. Что это было? Дошедшая через поколения генетическая память? Генетическая совесть? Генетическая боль? Признаюсь, в обратный путь не отважилась двинуться с украшением – убрала в карман. Всё-таки большая ответственность – носить этот символ. Делить с ветеранами радость и горечь Победы. Быть достойной хранить и передавать память. Сейчас эта лента у меня – на полке с документами. Вряд ли еще решусь на такой выход. Буду только с благоговением любоваться на других.