Еще Уинстон Черчилль считал демократию наихудшей формой правления, если не считать всех остальных. Решения, принимаемые сегодня в полном соответствии с демократической процедурой, наводят на размышления о том, что любую благую идею можно довести до полного абсурда и своей противоположности. Франция разрешила однополые браки, как и еще 14 стран мира. Национальные и религиозные меньшинства Швеции и Великобритании терроризируют коренное население, навязывая им свой образ жизни. Устремившиеся в европейское сообщество Украина и Грузия организуют наряды полиции, дабы защитить участников гей-парадов от местных блюстителей традиций и нравст-венности. Ватикан потрясен скандалами, связанными с педофилией. Отголоски этих событий то и дело дают о себе знать и в России. Нас, как всегда, упрекают за то, что мы не идем в ногу со всем «цивилизованным миром».
А нужна ли нам такая цивилизованность? В демократии статус меньшинства определяется большинством, но общество и государство гарантируют права личности для меньшинств. При этом меньшинство имеет право на оппозицию при подчинении решениям большинства. Так было до тех пор, пока демократическая традиция не поднялась на новую, более высокую ступень самосовершенствования. Было сформулировано предпочтительное отношение к членам групп, находившимся в менее выгодном положении. Примеры известны – пособие для безработных, право на бесплатное образование и социальное жилье для мигрантов, право не служить в армии для членов ЛГБТ-сообщества. Быть меньшинством стало в некотором роде выгодно. И пришло время, когда общество задалось вопросом: создает ли прошлое неравенство будущие права?
Наверное, оно поздно задалось этим вопросом. В результате мы имеем то, что имеем – диктат меньшинств. Самых разных меньшинств – расовых, национальных, религиозных, сексуальных. Демонстрация своей принадлежности к меньшинству стала обычным делом – в прессе, в культуре, в шоу-бизнесе. Они заявляют, что общество вправе знать о том, что они, вот такие меньшинства, есть. Как это не дико, но педофилы в Голландии проводят свои акции возле школ, чтобы дети знали, что можно вступать со взрослыми и в такие отношения…
А оставляют ли нам при этом право не знать? Я не хочу знать, какой образ жизни предпочтителен для этого вот популярного певца без слуха и голоса. А мне эту информацию постоянно навязывают – журналы, газеты, рекламные плакаты, телевидение. И не надо меня убеждать, что моя свобода заключается в возможности переключить каналы. Живя в век информации в информационной среде, я, пожалуй, больше других знаю тотальный характер проникновения информации на уровень подсознания. Думаю, в недалеком будущем мы еще будем сражаться за право не знать, не получать какую-то не нужную нам информацию, спасать от нее наш мозг, наше сознание и подсознание.
И с соотношением прав и свобод большинства и меньшинства нам тоже придется разбираться. Ведь в меньшинство можно объединиться по разным признакам – союз рыжих, лига леворуких, ассоциация вегетарианцев. Что, если каждое из этих меньшинств потребует себе каких-то особых прав, не данных им природой, как геи хотят иметь детей вопреки натуре, и фактически это право получают без учета интересов детей.
Я вот, например, принадлежу к появившемуся у нас недавно меньшинству пешеходов. Я из той немногочисленной уже породы сограждан, которые не имеют собственного автомобиля. Это ведь от природы мне досталось право ходить пешком. Но я уже чувствую дискриминацию по отношению ко мне: пройти по двору невозможно из-за этих автомобилей, дышать нечем, пешеходных зон в городе нет, автомобильные пробки мешают движению. И я, как подвергающаяся постоянной дискриминации личность, вправе бороться за свои права. Дайте нам программу на ТВ, а то и наш персональный канал для пешеходов, освободите для нас часть улиц, создайте в городе жилые зоны для пешеходов. А если нам надо все-таки куда-то доехать, дайте нам преимущественное право передвигаться на общественном транспорте. Ведь мы – меньшинство, оказавшееся в невыгодном, унизительном для нас положении. Ну что, создадим союз пешеходного меньшинства для борьбы за свои права?