Проектировщик – потому что сам смог решить и осуществить сложнейшую инженерную задачу восстановления купола в сельском храме. Как говорят строители, над такой проблемой пришлось бы долго биться целому архитектурному бюро. Художник – потому что мастерски воплощает в дереве высокохудожественные образы. Философ – потому что за каждым произведением – не только эмоция, некий чистый звук, но и глубокая мысль. То, что в театре называется «второй план». Иванов мыслит образами, сразу представляя форму и цвет будущей работы, а потом подбирает подходящий материал. Причем образы к нему приходят и двухмерные (настенные панно), и трехмерные – он прекрасно чувствует пространство. Но важен и материал: обнажая годовые кольца, сколы, сучки, он превращает их то в улыбку, то в трагический образ. Причем мастер работает не с дорогими породами деревьев, а с дубом, сосной, березой…
Никаких гвоздей, склеек – сложнейшие узлы завязываются из цельного куска. В некоторых работах разные породы деревьев «сцепляются» друг с другом, создавая сложную тональную гамму. Все это не столько ради красоты, сколько ради раскрытия образа, мысли. Иногда мастер рассказывает историю с помощью нескольких работ, объединенных в одну композицию. Тогда стулья, арт-объекты общаются друг с другом: это молчаливый театр. И все же в любом цикле произведений («притчи», «скрипки» и др.) каждая работа самодостаточна.
Это эмоциональное высказывание много пережившего человека – грустное ли, сатирическое. Огромное значение тут имеет форма. Сплетение узлов в артобъектах «Кошмар» и «Безумие», вывороченные внутренности «Поломанной скрипки». Строгие черты парочки «Франт» и «Мини-юбка», жесткие грани «Мегаполиса», навязчивое повторение прямоугольников в «Клонах». Последние четыре работы – фантазии на тему стульев, которых у Павла Иванова множество. Но язык не поворачивается называть их мебелью…
Работы мастера сейчас можно увидеть на персональной выставке в галерее «Виктор Иванов и земля Рязанская».