08:01 МСК
Суббота
16 / 08 / 2025
1470

Повесть о гении-злодее

Прозу авторов, работающих журналистами, как правило, узнаешь. Она обычно остросоциальна и «бьет» по каким-то знаковым явлениям современности. Вот свежий пример: новая повесть рязанской журналистки и публициста Елены Сафроновой. Сатирическая фантасмагория о человеке, который строит научную карьеру на «саморекламе» и манипуляции окружающими. Его останавливают, лишь когда он влез в большую политику… Злободневно – но не пропадет ли актуальность повести со сменой обстановки?

Я долго смеялась, когда увидела это имя. Остроумное решение – соединить фамилии итальянских художников эпохи Возрождения и выдать этого Перуджино Бенвенутти за итальянского философа того времени. Но и сам прототип этого «великого гуманиста» был человеком остроумным, этаким Остапом Бендером своей эпохи. Недаром его судьба не давала покоя Броне Бареткину, о чем поведала Елена Сафронова в новой повести «Все время вперед!», опубликованной в 6-м номере литературного журнала «Юность» за 2013 год.

О.П. – Елена, как пришла вам такая идея?

Е.С. – Я просто сфабриковала более-менее итальянское имя без оглядок на художников. У изображенного в повести средневекового ученого есть прототип – существовал философ с биографией, похожей на «бенвенутьевскую». Правда, на самом деле алхимией он не увлекался, но выдавал свои рукописи за труды древних мыслителей, продавая их за огромные деньги. Это был его «бизнес». При этом он работал над созданием этической концепции, которая, по мнению его современного последователя Бронислава Бареткина, попросту – Брони, намного опережает свое время.

О.П. – Авантюрист – всегда герой рыночного времени, такого, как наше. Даже не знаешь, кто из них современнее – Броня или его идол. Но в любом случае Остап Бендер живет и побеждает.

Е.С. – Только Ильф и Петров своего героя любили, и на нем это сказалось. Для меня Бендер скорее Робин Гуд – это какая-то наивность в авантюрах, романтика, артистизм. Способы отъема денег у него сравнительно варварские, но честные. Что касается авантюриста Брони, то я скорее такой тип «не перевариваю». Даже действия «гуманиста» Перуджино можно объяснить – времена не выбирают, жестокая эпоха заставляла его быть хитрым и вертким. Но Броня... Буду рада, если повесть утратит злободневность с исчезновением таких Бронь.

О.П. – Вы в очередной раз утверждаете, что гений и злодейство – две вещи несовместные?

Е.С. – Да, хотелось понять, как в человеке может сочетаться культура, образованность, духовные поиски с ничтожностью натуры; внешняя интеллигентность и исключительная моральная и духовная нищета. Об этом можно рассуждать бесконечно.

О.П. – При этом Броня практически сочиняет за Перуджино трактаты о благородстве и благодарности.

Е.С. – Только люди такого склада благородство увязывают с тем, что все должны оценить их по достоинству, мирволить к ним, а благодарность – это то, что люди должны к ним нести в клювике. Такой характер встречался во все времена. Подобные люди ждут благородного отношения к себе, а сами изыскивают для себя оправдания, почему они к другим так же не относятся. То есть живут двойными стандартами.

О.П. – Но поголовно завоевывать Москву люди стремились не всегда, это уже современная тенденция.

Е.С. – Ну да, в этом смысле Броня – герой своего времени. В столице больше возможностей для реализации, а Броня, мягко говоря, амбициозен.

О.П. – В повести есть и еще один герой – это ложь.

Е.С. – Действительно, это то, на чем стоит Броня Бареткин. Для него важен вопрос позиционирования. Но что такое самопозиционирование, как не эвфемизм, обозначающий ложь?

О.П. – Лжи много и в семье Брони, и в явлениях общества. Например, как в повести появилась популярная сейчас тема липовых диссертаций?

Е.С. – Она была с самого начала, а замысел повести появился в 2005 году. Диссертация Бареткина не «липовая» – подлинная, никому не нужная, зато усиленно «раскручиваемая» ее автором. Навязать всем свой стиль мыслей и жизни – основа образа Брони.

О.П. – Да, он помешан на Бенвенутти, и мне Броню к концу повести стало очень жаль. Эта его зацикленность, бредовые идеи...

Е.С. – У него такое огромное, раздутое Я, это такой аэростат на тоненьких ножках, отрывающийся от земли. Он даже не хочет себя удерживать.

О.П. – Его финальное раздвоение, превращение в Бенвенутти – не слишком ли это «жестоко»?

Е.С. – Но все искупается последней фразой трактата – он хочет, чтобы ему заплатили.

О.П. – Как у автора у вас к нему определенное отношение. А почему в «Юности» повесть презентовали как «последний осколок постмодернизма»? Герои и тенденции нашего времени здесь очень узнаваемы.

Е.С. – Видимо, слишком много авторской воли в изображении Бареткина. Ну и культурные аллюзии «виноваты».

О.П. – Повесть опубликована в журнале «Юность», где рядом с ней еще ряд крупных вещей. Как и прежде, толстые журналы ныне знакомят с основными тенденциями литературы. А что изменилось?

Е.С. – Сейчас появилось много новых журналов, каждый из них со своей концепцией. Одни – площадка для авангарда, поэтического или прозаического. Есть и сугубо традиционные почвенные журналы. То есть если раньше Даниэль с Синявским не могли опубликоваться по идеологическим соображениям, то сейчас такой проблемы нет – не возьмут в одном журнале, возьмут в другом. Мне кажется, если что изменилось в толстых журналах, то это количественный охват литературы. При таком числе толстых журналов со своей «нишей» почти все желающие публиковаться авторы печатают свои произведения. Может, было бы лучше, чтобы журналов было поменьше, но они были бы более «всеохватны».

О.П. – К этому может привести здоровая конкуренция?

Е.С. – Вряд ли. Сейчас журналы не находятся в равных условиях. Кто-то на государственные дотации существует, а кто-то на региональные, как уфимские «Бельские просторы». Кто-то – на спонсорские деньги, допустим, какого-либо издательства, на средства некоего бизнес-проекта. А некоторые скидываются и на свои средства издают журнал в Сети. Чаще всего позиция издателей «рулит».

О.П. – А может, хорошо, что литературных журналов много – это ли не лучшее доказательство популярности литературы?

Е.С. – «Не прислоняться», «Не курить», «Закрыто на обед» – каждый день мы читаем эти и прочие утилитарные фразы, которые позволяют нам ориентироваться в пространстве и времени. И этим же органом зрения воспринимаем и возвышенную литературу – к этому нас привела теория эволюции. В этом есть равновесие, это мудрый физиологический процесс. Это означает, что даже люди, которые все воспринимают утилитарно, не могут обойтись без чтения – значит, для них тоже где-то написана книга. Для каждого в этом мире есть свое чтение.

Статья опубликована в газете Рязанские ведомости в номере 160 (4462) от 30 августа 2013 года
Подписывайтесь на нашу группу ВКонтакте, чтобы быть в курсе всех важных событий.

Ранее по теме:

Вечно живой

Юные слово молвили

«Отрываясь» от земли

«Знаешь ли ты своего участкового?»
Ответ на этот вопрос – своего рода градусник, которым можно измерить уровень взаимодействия полиции и граждан. По тому, как население отзывается о своем участковом, люди судят и о ...
Книжные новинки
Елена Сафронова
Читайте в этом номере: