Однажды Сергей Есенин сказал: «Меня поймут только через сто лет». Это удивительные слова для поэта, про которого уже при жизни выходили сотни публикаций. Тем более они удивительны для советского поколения конца прошлого века, когда о Есенине было написано столько, сколько не было написано ни о каком другом поэте, когда книги его стихов превысили все мыслимые тиражи.
Казалось бы, Есенин не только понят, но и признан был миллионами русских людей еще несколько десятилетий назад. Признан за необычайную талантливость, с которой он выразил лучшие проявления русской души. Особенно греет признание поэта в любви ко всему тому, «что душу облекает в плоть».
Оттого каждый на свой лад начинает понимать Есенина и выбирать из его творчества отдельные стихи для возгревания своих, скажем так, душевно-земных чувств. Такого ли понимания хотел Есенин? Конечно же нет. По словам поэта, «душа грустит о небесах, она небесных нив жилица». И чтобы понять это, надо было, чтобы прошло почти сто лет. Ровно столько, сколько потребовалось для того, чтобы у нас начала возрождаться православная вера.
НЕ НАДО РАЯ?
В советское время религиозность его произведений считалась временным заблуждением. Потому и устремленность души к иной, вечной, жизни на небесах в его стихах не понималась и не воспринималась. Куда понятней были строки поэта, казалось бы, говорящие о другом устремлении:
Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою.
Эти строки приводят в недоумение верующего человека. В начале 1990-х годов я даже обратился с этим недоумением к правящему тогда Рязанской епархией митрополиту Симону (Новикову), который любил творчество Есенина. На мой вопрос, как можно понимать эти строчки, владыка ответил, что в апостольских Деяниях был такой случай, когда апостол Павел, обращаясь к Богу, говорил, что готов отказаться от рая ради духовного спасения своего народа. Впоследствии, перечитывая стихи Есенина, я обратил внимание на строки из его поэмы «Пришествие», написанной в революционном 1917 году.
Господи, я верую!
Но введи в свой рай
Дождевыми стрелами
Мой пронзенный край.
Какое точное подтверждение догадки митрополита Симона о том, что Есенин верил в Бога, но настолько любил свою Родину, свой народ, что его спасения желал прежде спасения собственной души! Он не мог кинуть Русь, ибо она для него священна. Даже хаты видятся ему иконами: «Хаты – в ризах образа». А уж на природу Есенин тем более готов молиться. «Как захожий богомолец я смотрю твои поля», – пишется в этом стихотворении. В нем и Сам Господь является не каким-то отвлеченным понятием, а частью православной родины. Реально присутствующим Духом. Даже в запахе яблок и меда:
Пахнет яблоком и медом,
По церквам твой кроткий Спас.
Иван Ильин, выражая ту же мысль философски, говорил: «Родина есть нечто от Духа Божия: национально воспринятый, взращенный и в земные дела вработанный дар Духа Святаго».
Так мог ли Есенин откликнуться на сомнительный призыв бросить такую родину? Отказаться от дара Духа Святаго?
«Я люблю Родину, я очень люблю Родину!» – писал Сергей Есенин. Эти слова воспринимаются как молитвенный выдох человека, обретшего на земле свое счастье.
ДА ЛЮБИТЕ ДРУГ ДРУГА
Любовь к Родине, к своему народу, евангельскую любовь к ближним Есенин пронес через всю жизнь, через трагические для нашего Отечества годы, когда в России полыхала братоубийственная гражданская война и лилась кровь русских людей, воевавших друг против друга. Страданиями, враждой и озлобленностью была тогда переполнена наша земля. И среди сонма признанных и новоявленных поэтов, вовлеченных в политические споры и распри, голос Есенина призывал всех к христианскому примирению:
«Не губить пришли мы в мире, а любить и верить», – писал он сразу же после свершившийся революции в поэме «Певущий зов». В то время, кстати, когда Маяковский призывал браться за оружие («Ваше слово, товарищ маузер!»).
Духовные, православные ценности являлись основными для мировоззрения поэта на протяжении всей его жизни. И хотя в поздний период своего творчества Есенин не обращался в своих стихах к христианской символике, но, как писал литературный критик того времени Г. Покровский: «Внутренняя религиозность, принявшая более тонкие и неясные формы, у него осталась. Мистику, вскормленную народной религией, он пронес через бури революции и незаметно вкрапливает ее тончайшие формы в безобидные, красивые, нежные стихи». Как верно подметил Покровский эту особенность в творчестве Есенина! Действительно, даже в так называемой любовной лирике «Персидских мотивов» можно услышать мотивы христианских заповедей. Так, в стихотворении «Золото холодное луны» поэт пишет:
Оглянись, как хорошо кругом:
Губы к розам так и тянет,
тянет.
Помирись лишь в сердце
Со врагом,
И тебя блаженством
ошафранит.
Как здесь не вспомнить евангельские слова «Блаженны миротворцы...» и «Молитесь за врагов своих...»!
Прощать своих врагов, примиряться с ними может только человек, который желает «...все любя, спокойно умереть». Святой исповедник Лука (Войно-Ясенецкий) писал: «Любить... врагов могут только те, у кого сердце чистое». В дни празднования 110-летия со дня рождения великого поэта архимандрит Иоанно-Богословского монастыря Авель (Македонов) в разговоре с писателями сказал: «У Сергея Есенина было чистое сердце».
МИЛЛИОНЫ ЕСЕНИНЫХ
Однако в сердце поэта жили и мучительные противоречия, которые приводили его к пересмотру своей религиозности. Так, в автобиографии к неосуществленному изданию своего «Собрания сочинений» поэт писал: «Я просил бы читателей относиться ко всем моим Исусам, божьим матерям и Миколам, как к сказочному в поэзии». Но через некоторое время, опомнившись, попросил редактора «Собрания...» И. Евдокимова снять эту автобиографию. По воспоминаниям самого Евдокимова, поэт говорил: «Ложь, ложь там все! Любил, целовал, пьянствовал... не то, не то, не то!»
Это признание поэта можно отнести и к некоторым строчкам других его автобиографий...
Современный есениновед, доктор филологических наук, автор уникальной монографии «Сергей Есенин и русская духовная культура» О.Е. Воронова пишет о последнем периоде его творчества: «То, что в его стихах исчезла эстетика христианской образности, столь характерная для раннего этапа его творчества, и «богоборческая» риторика революционных поэм, значило лишь, что сокровенная духовная жизнь Есенина была напряженной и мучительной».
Очень точно выразилась Ольга Ефимовна, назвав духовную жизнь Сергея Александровича в последние годы напряженной и мучительной. Именно такие, напряженные, мучительные строки выплеснул в «окружающий мир» Есенин за два года до гибели:
Стыдно мне, что я в Бога верил, Горько мне, что не верю теперь.
И мир принял это признание и понял, ведь противоречия духовной жизни Есенина отражали в то время противоречия всего русского народа, плоть от плоти которого он был. Как писал современник Есенина, писатель-эмигрант Г. Иванов: «Есенин – типичный представитель своего народа и своего времени. За Есениным стоят миллионы таких же, как он, безымянных «Есениных» – его братья по духу, «соучастники-жертвы» революции... судьба Есенина – их судьба, в его голосе звучат их голоса».
ПОЭТ-ОБЪЕДИНИТЕЛЬ
Феномен Есенина состоит в том, что благодаря православному мировоззрению, которое тогда еще не было утеряно в русском народе, он соединял, по выражению Г. Иванова, «два полюса искаженного и раздробленного революцией русского сознания, между которыми, казалось бы, нет ничего общего». Это же отмечает и наш современник, доктор филологических наук А.И. Чагин: «...герой Есенина как бы возвышается над фактом раскола нации, с горечью осознавая его, но равно принимая в свое сердце оба берега рассеченного «русского сознания». В полной мере сказалась здесь позиция наследника единой, неразделимой национальной культуры, позиция поэта-объединителя». И в самом деле, в предреволюционное время его стихи читали и крестьяне, и дворяне, царица Александра Федоровна, царевны и великая княгиня Елизавета Федоровна, а после революции – большевистские вожди: Ленин, Троцкий, Свердлов, Дзержинский, Киров, Орджоникидзе и позднее – Сталин.
«На любви к Есенину, – писал Г. Иванов, – сходятся и шестнадцатилетняя комсомолка, и пятидесятилетний белогвардеец».
Да и сегодня Сергей Есенин объединяет расколотое по экономическому положению и политическим взглядам русское общество своим творчеством, поэзией, о которой сказал когда-то В.А. Жуковский, что она «Есть Бог в святых мечтах земли».
В статье «Сергей Есенин и русская революция» священник Сергий Рыбаков пишет: «Русский народ во всех выпавших на его долю испытаниях сохранил в себе образ Божий, свет иного бытия. И одним из тех, кто раскрыл устремленность русской души к небесному, горнему миру, был народный поэт Сергей Есенин».
Игорь Евсин