На предложение принять участие в семинаре-тренинге, посвященном этическим проблемам работы журналистов в потенциально конфликтных регионах, я согласилась без особых раздумий, несмотря на то что Рязань, к счастью, к проблемным территориям не относится.
Не хотелось упускать возможность личного общения с коллегами – сравнительно недавними соотечественниками, а сегодня представителями других государств. Да и знания, как известно, лишними не бывают, тем более в такой обширной сфере, как конфликтология. Ну и, конечно же, хоть немного увидеть своими глазами, чем живет-дышит Украина в нынешний, кажется, непростой для нее период, дорогого стоит. Вот так я в составе делегации из двадцати журналистов из России, Молдовы и Приднестровья в конце октября оказалась в легендарном городе Одессе.
Предупреждаю сразу: назвать туристической эту поездку никак нельзя. Наш учебный день длился почти восемь часов, и на осмотр достопримечательностей, а также неформальное общение (которое зачастую и было самым информационно ценным) по большей части оставалось лишь сумеречное время. Однако этого было вполне достаточно, чтобы ощутить знаменитый одесский колорит.
Дни, проведенные в «жемчужине у моря», выдались теплыми, солнечными. Свой обеденный час между занятиями мы, разумеется, тратили на прогулки, благо семинар проходил в самом центре города. Даже в несезон, в будний день отчетливо чувствуешь: курорт. Продолжают работать сувенирные лавки, никто никуда не спешит. А прогуливающихся – немало. И среди них – далеко не только гости города. На бульваре Жванецкого, на набережной, на Дерибасовской, в городском саду, на скамейках возле недавно отреставрированного оперного театра (попасть в который нам так и не удалось – аншлаг!), за столиками уличных кафе, возле одесских популярных «брендов» (памятника стулу, скульптур Утесова на скамейке, Бендера и Воробьянинова) – молодежь, супружеские пары, мамы с детьми, пенсионеры и даже… кришнаиты, распевающие свои мантры. Украинской речи не слышно совсем. Здесь все еще говорят на русском, реже – на выпуклом, колоритном одесском.
«Таки не делайте мне голову!» – услышали мы от водителя маршрутного такси в ответ на просьбу объяснить, как добраться до нужного места. «И шо? Шо-то интересное пишут?» – спросил молодой человек с характерной интонацией, заглядывая через мое плечо в раскрытую у меня в руках газету. «Вы только подумайте! У нас таки украли лифт!» – огорошил меня портье в гостинице. Оказалось, лифт на месте, его просто кто-то вызвал раньше нас. Заглянув в арку жилого дома на Дерибасовской, увидела в небольшом, традиционном для Одессы дворе-колодце самый настоящий памятник – бюст на постаменте. «Кому?» – спрашиваю у женщины, развешивающей выстиранное белье на веревках, натянутых тут же, вокруг «монумента». Отвечает: «Жил тут один, так любил местных баб, что, когда помер, бабы скинулись и поставили ему памятник». В действительности оказалось, что здесь увековечена память об изобретателе эсперанто – Людвике Заменгофе. «Какой красивый!» – невольно воскликнули мы, увидев у причала морвокзала многопалубный, весь в огнях теплоход. «Так це жертвы капитализма приехали», – заметил нам оказавшийся рядом одессит.
Кстати, о капитализме, точнее, об экономике. Парадная сторона центральных улиц Одессы, безусловно, покоряет фасадами сто-, а порой и двухсотлетних построек, булыжными мостовыми, увитыми виноградом балконами, еще не увядшими в октябре цветниками, диковинными для центральной полосы России акациями, кленами-бесстыдницами (так называют здесь платаны-великаны за их особенность сбрасывать не только листья, но и кору). Но вместе с тем слишком заметно общее обветшание. Очевидно, на то, чтобы привести в порядок памятники истории и архитектуры (которых в центре Одессы большинство), в Украине также не хватает средств, сил, а может быть, и желания. Достаточно сделать несколько шагов вглубь от первой линии домов, и остается лишь удивляться, как здесь ухитряются жить люди…. И еще одна, надо полагать, общая для всего постсоветского пространства беда: посреди исторической застройки то там, то тут сверкают стеклом и металлом нелепые, угнетающие окружающую среду архитектурные «шедевры» нашего времени.
Средняя заработная плата в Украине – две тысячи гривен, или чуть меньше восьми тысяч рублей. По заверениям украинских коллег, эти цифры вполне справедливы и для Одессы. Проезд в общественном городском транспорте – 1,5 гривны, в коммерческом – 2,5. Цены на продукты питания почти не отличаются от российских. Поэтому местное население, изменив знаменитому Привозу, ставшему теперь практически торговым центром, предпочитает обслуживаться на «седьмом километре» (так называют мегарынок в пригороде, услугами которого, кстати, пользуются и молдаване, и приднестровцы). Сегодняшние двадцатилетние украинцы смотрят в будущее со свойственным юности оптимизмом, очарованы «помаранчевостью» и мыслят себя не иначе, как европейцами. Этот настрой вполне поддерживают многочисленные гранты, поступающие в страну из Европы на создание различных фондов и содействие гражданским инициативам. Кто постарше констатируют: приходится «крутиться» на нескольких работах, а, например, от так популярных в России потребительских кредитов воздерживаются – уверенности в том, что будет чем вернуть заем, пока нет.
И все-таки впечатления от города – не самые яркие от поездки. Обсудить нюансы работы в конфликтных регионах собрались представители отличных друг от друга средств массовой информации: оппозиционного еженедельника из Твери «Караван +Я», украинской газеты «Советское Приднестровье», российского журнала «Миграция XXI век», корреспонденты независимых и государственных телекомпаний Молдовы и Приднестровья. Казалось бы, что общего может быть у этих СМИ, живущих сегодня в границах разных государств, каждое из которых идет своим путем? Сомнения развеялись с первой же встречи. Во-первых, понятие «конфликтный регион» как-то сразу выпало из тем семинара, а все внимание участников сосредоточилось на, видимо, больном для каждого из нас вопросе: ответственности журналиста за свое слово, его влиянии на мировоззрение наших читателей, телезрителей и, в конечном итоге, на нравственное здоровье общества. Слишком много на себя берем? Увы, нет. Обилие негативной информации, разрушение, в том числе и посредством СМИ, традиционных базовых для народов наших государств ценностей – ни для кого не исключение. Показательный пример: частота упоминания слов «родина» и «агрессия» на украинском телевидении сегодня находится в пропорции 1 к 13, «благотворительность» и «война» – в пропорции 1 к 6, а «семья» и «потребительство» – 2 к 23. При этом количество употребляемых российскими журналистами слов с корнями «благо» и «добро» за последнее столетие сократилось в разы! Итогом без преувеличения жарких дискуссий стал общий кодекс этики журналиста, главным постулатом которого стало соглашение: «Работать так, чтобы не навредить».
После занятий беседы продолжались, и значили они не меньше, чем семинарские споры. Несмотря на то что все собравшиеся – «выходцы» из одной страны, да и что уж мелочиться, принадлежат одной культуре (воспитаны на одних и тех же фильмах, книгах, художественных образах), выяснилось, что за прошедшие два десятка лет наши государства обросли стереотипами. Например, коллеги из Украины с сочувствием к российским журналистам говорили об «авторитаризме и несвободе слова» в нашей стране, а приднестровцы уверены в том, что поголовно все россияне живут «как сыр в масле». Последнее, безусловно, приятно. Понять жителей непризнанной республики можно: помощь России Приднестровью сегодня осуществляется по всем социальным направлениям. Учебники для образовательных учреждений, завтраки в школах, медицинское оборудование – об объемах благотворительной помощи из России пишут и говорят все приднестровские СМИ. Жаль, что нам об этом ничего не известно. В общем, непосредственное общение каждому из нас позволило взглянуть на наши страны и друг на друга немного иначе.