60 лет назад руководство страны приняло постановление «О дальнейшем увеличении производства зерна и об освоении целинных и залежных земель». Госпланом СССР было намечено распахать в Казахстане, Сибири, Поволжье, на Урале не менее 43 миллионов гектаров до сих пор нетронутых территорий, чтобы начать выращивать на них сельскохозяйственные культуры. Ставка делалась на молодежь, ее энтузиазм. И уже в марте 1954 года в Казахстан, который предполагалось сделать одной из главных житниц страны, приехали 250 тысяч комсомольцев из разных уголков Советского Союза. Молодые переселенцы продолжали прибывать. В марте 1955 года к отправке в Казахстан стал готовиться эшелон добровольцев из Рязани.
В те дни на улицах областного центра висели красные транспаранты, призывающие юношей и девушек в дальние края. Один из них, очень большой, можно было увидеть на Театральной площади. Здесь же из репродукторов гремели комсомольские и специально написанные для первоцелинников песни, которые уже подхватила все страна.
Театральная площадь была в то время, наверное, такой, какая она сейчас: своей углубленностью словно поднимала, возвышала над собой ставшее несколько приземистым после недавней перестройки здание драматического театра. Немногие сейчас знают, что автором такого проекта площади был молодой архитектор, а в недалеком будущем мэтр иллюзионного жанра Эмиль Кио… С этой преображенной, торжественной, заполненной музыкой площади многие молодые люди и шли в расположенный неподалеку Советский райком комсомола, чтобы записаться на два года в ряды целинников. Здесь им вручали комсомольские путевки, а также 100 рублей «подъемных», что было тогда целым состоянием. Но кто посмел бы подумать, что комсомольцы зарились на деньги? В путь звала мечта (сейчас это часто называют иллюзией), а также комсомольский долг. «Если надо – значит надо», – говорилось в песне молодых советских первооткрывателей.
Комсомолка швейной фабрики №1 Галя Шикина уже наведывалась однажды в райком, но ей сказали, что «до 16-ти» на целину не берут. Девушка была из активных, участвовала в художественной самодеятельности. К марту 55-го Галя «подкопила» уже целых два «взрослых» месяца, так что препятствий ехать в Казахстан не было. Вместе с ней путевки в райкоме получили Люба Мичурина, Валя Воронина и другие девчата с фабрики – правда, чуть ее старше. Из своих «подъемных» Галя в складчину с одной подружкой купила большой фанерный чемодан за 6 рублей 50 копеек и была, таким образом, абсолютно готова в дорогу.
Их провожали седьмого марта со станции Рязань-2. Семь вагонов первоцелинников! Среди Галиных знакомых – комсомольцы с заводов САМ, «Рязсельмаш», радиозавода. В пути было весело, тем более что выпало праздновать Женский день. Звенела гитара, не смолкали песни. Как прекрасно и верно звучало: «Едем мы, друзья, в дальние края, станем новоселами и ты, и я».
Потом в Рязань полетели письма с обратным адресом: Западно-Казахстанская область, Федоровский район, зерносовхоз «Чаганский». Но зерносовхозом хозяйству лишь предстояло стать. Галина Ивановна Вишневская вспоминает сегодня, 59 лет спустя:
– Приехали на центральную усадьбу, а там всего несколько саманных домиков и клуб. Привезли для новоселов два вагончика с оборудованными для ночлега двухъярусными местами. Вошла я в один из вагонов, посмотрела, как нам предстоит жить, и такая вдруг навалилась на меня тоска!.. Но тут налетели с улицы дев-чонки – Люба, Валя… Кричат: «Иди северное сияние смотреть – такое тут лишь раз в сто лет бывает!..»
Показалось тогда всем, что сама природа приветствует их появление.
Но красоты тех мест не могли компенсировать элементарные хозяйственные просчеты. Потом станут справедливо говорить и писать о том, что кампания по освоению целины началась аврально, без предварительной подготовки, при полном отсутствии необходимой инфраструктуры: дорог, жилья, а потом и зернохранилищ. Были проблемы и с занятостью новоселов.
Вслед за рязанцами в совхоз приехали парни из Люберцев, окончившие училище механизаторов. Вот им дело нашлось сразу: начали получать тракторы и готовить их к пахоте. Рязанских же девчат (с той же «швейки») то пошлют сажать в парниках рассаду, то мусор убирать – одним словом: разнорабочие. А в вагончике от холода жить невмоготу: печка-буржуйка его плохо отапливает. Но самое скверное – нет бани! Леша-комсорг (это был главный начальник у молодежи совхоза) смотрел-смотрел, как девчата маются, и говорит им: «Пока тут особо делать нечего, поезжайте-ка вы домой». И Галя с подружкой Тамарой отправилась в Рязань. Напарница решила больше на целину не возвращаться: родные нашли ей работу в городе, а сто рублей «подъемных» вернули в казну. В Галиной семье (мама, папа, две сестры) с деньгами было туго. Да и комсомольская совесть бередила душу: «Выходит, я струсила, сбежала». Перед началом весенних работ она вернулась в совхоз, и это было в самый раз.
Как и многих девчат, Галю определили в помощники механизатору. Пространства вокруг были огромные, трактористы работали порой в 30-40 километрах от центра хозяйства. Неизбежными оказывались проблемы с подвозом горючего, еды, питья – в совхозе вырыли пока лишь один колодец, воду из которого возили в бочке. Но первопроходцы тогда были молоды, не только терпели тяготы жизни, но и радовались всему хорошему и новому, что познавалось, и память об этом сохранили на всю жизнь.
– Когда мы выехали пахать, я обомлела: впереди целое море тюльпанов! – вспоминает Галина Ивановна. – Костю-тракториста за руки хватаю: «Не трогай такую красоту!». Он смеется: «А для чего же я здесь?.. Да ладно, не горюй: оставлю тебе «клумбу»…
Любовь Ивановна Агафонова (Мичурина) вторит подруге:
– Я, бывало, с трактора соскочу, рву, рву цветы охапками… А куда их потом девать?..
Остались и невеселые воспоминания об особенностях тех краев. Однажды девушкам поручили очистить от снега телятник. Мыслимое ли в нашей, российской, стороне дело, чтобы животноводческое помещение почти с крышей утопало в сугробе? Пусть снега много выпадает, но задерживают его рощицы-леса, защитные полосы. Там снегозадержание только налаживалось. Девушки мучились с сугробами несколько дней, и тут грянула оттепель. Телят от затопления спасли, а сами, добираясь до центра, брели чуть ли не по колено в воде. По дороге их подобрала машина. Водитель, жалея Галю, предложил ей натянуть вместо мокрых сапог свои рукавицы. Пока ее ноги подсыхали, валенки-«самовалочки», мамин подарок, сжались в комочки и на ступни не наделись. Пришлось дальше шлепать по дороге в калошах…
– Впору бы здесь и посмеяться, – замечает моя собеседница, – да только упала я на этой дороге обессиленная. Подружки, те же Люба с Валей, еле дотащили меня до чьего-то дома, где я потом и отлеживалась.
Жили они в Казахстане, а казахов, как вспоминают, в совхозе было мало. Зато русские съехались со всех концов страны. А еще была молодежь из Украины, Прибалтики. Все дружили между собой, были как родные.
Галю из разнорабочих перевели «по желанию трудящихся» в поварихи. Перед этим Леша-комсорг проэкзаменовал ее странным вопросом: «Ты макароны перед варкой мыть будешь?» – «Зачем?» – удивилась девушка. «А вот некоторые моют», – загадочно сказал начальник, «утвердил» ее в новой должности и распорядился выдать два котла: для первого блюда и второго.
Галина Ивановна прожила и проработала в Чаганске больше двух лет. Здесь вышла замуж за механизатора Виктора (из тех самых, люберецких). Вспоминает, что, когда была беременной, имела возможность полакомиться первыми плодами («маленькие такие «зелепуточки») совхозного сада, который они заложили весной 1955 года. В 1957-м Виктора взяли в армию. Галя уехала в Рязань, где у нее родилась дочка. С благодарностью вспоминает Н.Н. Чумакову, которая помогла молодой маме устроиться на работу.
Подруги были на целине дольше ее. Люба стала механизатором, убирала на комбайне первый целинный хлеб.
– Работаешь от центра далеко, – вспоминает, – а все равно на танцы хочется. Наденешь шаровары, кофточку – рукав-«фонарик», и с каким попадется транспортом – в клуб. Глубокой ночью возвращаешься: небо – темное-темное, а звезды – яркие-яркие. Немного на полевом стане поспишь, а на рассвете бригадир трясет за плечо: «Вставай, Ивановна». Я активной была, в целинной олимпиаде участвовала: диск толкала, в волейбол играла, плавала. Рекордов не ставила, зато нашей команде очки. Эх, если бы повторились опять то время и молодость, я бы снова на целину поехала.
Людмила Ивановна и Валентина Васильевна Воронина и после того, как вернулись в Рязань и устроились здесь на житье, ездили навещать «свой» совхоз. И остались довольны: цветет и плодоносит сад, растут на бахчах арбузы, много новостроек, и друзья, оставшиеся на тех землях, о них не забыли.
Может впечатлить такая информация: на целине только в первые два года освоения земель было создано 425 зерновых совхозов. Новые земли в первые годы давали сверхвысокие урожаи, а с середины 1950-х годов – от половины до трети всего производимого в СССР хлеба.
Время дало много новых оценок того исторического периода, который называется периодом освоения целины. Но они не могут умалить значения труда первопроходцев, в числе которых были представители Рязани. Целинная эпопея была долгой, свою славную страницу оставили в ней и рязанские студенческие строительные отряды. Те поколения советской молодежи имели благородную цель: открывать и созидать что-то новое для своей Родины, для всех людей. Современным молодым людям вряд ли стоит об этом забывать.