(Окончание. Начало в № 26 от 14 февраля)
Воздух в лесу заметно посвежел. На потемневшем небосклоне затух багровый закат. Над стоянкой в просвете сосен-великанов трепетно и ярко мерцают звезды. Мы долго сидим за ужином. Дремлет притихший бор. Молчит, задумавшись, темная зимняя ночь. Не спит только костер да два скитальца, забредшие в этот безмятежный уголок соседствующего с рекой леса. Налетевший ветерок волнует пламя, бросает во тьму сноп искристых звезд. Юрий Аркадьевич развертывает карту, чтобы в отблеске костра уточнить маршрут на завтрашний день. Отсюда до Деулина по прямой – чуть более шести километров. Это, конечно, пустяк. Однако по сильно петляющему руслу реки одолеть оставшуюся часть нашего двухдневного маршрута мы едва ль успеем. Чтобы уложиться в срок, придется кое-где спрямлять путь по лесу. Обозначаем места, где завитки реки можно миновать. Но это будет завтра, а сейчас – спать.
Забираемся в ватные спальники. На ворохе душистого зеленого лапника уютно и тепло. Потрескивает и шипит змеей пламя костра, пахнет дымком, отогретой смолой. Над лесом – черный полог ночи. Закрываю глаза, но мне не спится – в сознание почему-то закрадывается тревога за надежность нашей «печки»: поможет ли это мудреное огнище выдюжить морозную ночь?
Ночлег в зимнем лесу – дело тонкое. Тут требуются особые знания и практические навыки по устройству бивуака, где важной его частью является костер. От обычного классического костра проку мало: он быстро сгорает, требует много дров и постоянного внимания – тут уж не до сна. Другое дело – нодья. Главное ее достоинство в том, что горит она в течение всей ночи, не требуя при этом дров для поддержания пламени. Таким костром с незапамятных времен пользуются охотники Урала и Западной Сибири. У нас же мало кто знает, что такое костер-нодья и как он работает. Вообще-то, конструкция этого огнища несложная – всего два бревна. Бревна укладываются на расчищенной от снега площадке горизонтально одно над другим, огонь разжигается между ними и дает длительное тепло за счет медленного горения. Лучшим материалом для нодьи служат сухие стволы сосны или осины длиной в три-четыре метра. Между верхним и нижним бревном с помощью колышков должен быть надежно зафиксирован просвет в 3-4 сантиметра, куда закладывается любой легкогорючий материал. Это могут быть береста, щепа, сухие веточки, мох. Костер будет давать равномерный жар до тех пор, пока не сгорит верхнее бревно. При диаметре бревен 40 сантиметров он горит всю долгую зимнюю ночь. Лежанки устраиваются рядом с нодьей, а чтобы тепло от этой «печки» было более эффективным, с тыльной стороны отдыхающих из полиэтиленовой пленки (желательно черного цвета) делается экран, который в ветреную погоду можно изогнуть дугой. И хотя опыт по устройству зимней стоянки у нас невеликий (последний раз ночевали лет восемь назад), все же наша нодья, по мнению Головина, получилась знатной.
День начинается погожим утром. В бору пробуждается дятел. О своем присутствии он заявляет монотонным постукиванием на вершине недальней сосны. Со стороны реки доносятся «простуженные» крики соек и хриплый голос черного ворона. Птицы эти тоже предпочитают проснуться пораньше. Ворон, летая над заснеженной рекой, интересуется остатками пищи в местах пиршества выдр, хищных зверей и птиц, промышлявших ночью и в сумерках, а сойки по голосу черного разведчика узнают, где он отыскал поживу, услышат – и сразу туда с надеждой позавтракать за чужой счет.
Юрий Аркадьевич уже на ногах. В стороне от «печки» он развел костер. Над пламенем размеренно пыхтит котелок, распространяя аромат походного варева. Нодья еще теплится, и я радуюсь тому, что наши усилия по ее устройству были не напрасными.
Наскоро завтракаем, запихиваем в рюкзаки походные вещи и, засыпав снегом кострище, выбираемся из бора к реке. Идем легко. Хороший сон одолел усталость. На душе светло, лес влечет своей таинственностью. У меня появляется предчувствие, что вот-вот увидим что-то особенное. И оно не подвело. Дойдя до реки, мы от удивления разеваем рот. Тут сквозь синюю стену заснеженных сосен, возвышающихся над берегом, проглянуло золотистым оком восходящее солнце, разбросав вокруг необычайно нежные красноватые блики. Кажется, что в глубине леса полыхает огромный костер. Рука машинально тянется за фотоаппаратом.
Тихо. Благодать погожего утра разлита между заснеженными берегами. По обе стороны реки высокие стены леса, вверху – ясное, в реденьких желтоватых облачках небо. Кругом ни души. Какой-то удивительный покой в этом диком уголке!
Идем дальше. И опять излучина за излучиной, петля за петлей. Такое уж у этой своенравной реки русло, что виляет и извивается по лесу как змея. Редко где прокричит птица или послышатся стуки дятла, добывающего свой хлеб насущный. Только было обрадуешься этим звукам жизни, как они вскоре стихают, и вновь закладывает уши звенящая тишина. И тогда начинаешь понимать, что мир природы огромен и необъятен, человек в нем всего лишь маленькая крупица, способная мыслить и творить добро во благо жизни на Земле.
Мои мысли прерывает очередная встреча с таинством природы. Вынырнув из-за очередного поворота, замечаем, как по реке семенит мышкующая лиса, возможно, та самая, которая вчера «красовалась» возле камышей на старице. Тут ее заинтересовала рыжая полоска обнажившейся от снега травы, тянущейся по склону берега. Мы замерли в ожидании чуда, держа наизготовку фотоаппарат. Но Патрикеевна нас заметила, резко повернула в сторону и скрылась в лозняках, оставив на атласной поверхности снега ровную строчку следов.
Почему животные, завидев людей, спешат скрыться? Ответ прост. Во все времена человек преследовал животных, одних за ценный мех и шкуру, других – за вкусовые качества мяса. А значит, генетическая их память обязывает знать: человек – это опасность! Учуяв или увидав двуногое существо, все, от мала до велика, предпочитают скрыться с глаз долой.
Утро, однако, благодатью радовало недолго. Погода скоро поменялась. Солнце скрыла серая пелена туч, и по реке потянул сырой ветер, сбрасывая с деревьев белые комья кухты. Снег обмяк, стал налипать на лыжи. Пройдя очередную череду изгибов реки, мы выбиваемся из сил. Судя по ориентирам, большая часть нашего маршрута уже пройдена. Дальше река петляет меж кафедральных сосновых боров, и у нас появляется возможность спрямить путь.
После коротких блужданий по соснякам мы вновь выходим к реке. По пути натыкаемся на озеро. Оно находится у края реки и являет собой след старого русла. Открывшийся отсюда вид сторицей вознаграждает нас за усилия, заставляет забыть усталость. Озерцо небольшое, однако в окружении пышных кряжистых сосен, тесно сомкнувших зеленые кудри вершин, выглядит царственно и, как все лесные озера, хранит печать далеких времен. С берегового склона озера – величественный вид на реку. Даже зимой при скупости красок место это производит впечатление. Отсюда видно, как река, круто изгибаясь, обступает полукольцом ольховую колку с побуревшими вдоль берега кустами лозняков. И хотя вокруг еще лежит зима, лозняки приближающуюся весну уже почувствовали. Они стали ярче, сочнее. Конечно, потребуется еще много времени, чтобы на береговых склонах реки заговорили ручьи, поднялись придавленные снегом кусты и на них ожили серебристые «барашки». Но уже сейчас нарумяненные и приободрившиеся, они сообщают нам о том, что весна уже не за горами.
Тут мы решаем почаевничать. Привал – это особые минуты радости для путешественников. Нет ничего приятнее, чем посидеть на поваленном дереве и за глотком горячего чая поразмышлять о жизни, воскресить в сознании волнующие моменты встреч с лесными обитателями и, конечно же, насладиться красотой окружающей природы.
После полудня с небес посыпалась снежная крупа, быстро перешедшая в дождик. В одночасье все кругом покрылось коркою льда. Надо поторапливаться. Последний километр нашего маршрута оказался самым тяжелым. Потяжелевшие рюкзаки и одежда стали греметь и позвякивать, словно стекло, а лыжи издавать такой скрежет, будто мы идем по наждачной бумаге. Мы «разуваемся» и оставшуюся часть пути одолеваем пешком, держа лыжи под мышкой.
У моста стоит «Газель». Это приятель приехал за нами из города. Увидав плетущихся по реке путников, он долго сигналит, затем выходит из машины и машет нам руками. В ответ мы тоже поднимаем руки. Но прежде чем подойти к машине, я оборачиваюсь и, облокотившись на лыжные палки, окидываю взглядом заскорузлую от наледи излучину реки. Удивительно, даже несмотря на серенький денек, убаюканная зимней стужей Пра все равно производит впечатление и заставляет волноваться сердце. «Ну как, стоило тратить время на это путешествие?» – Юрий Аркадьевич спрашивает это просто так, заранее зная ответ.