Наблюдая за событиями на Украине, я вспоминаю есенинские строки;
Война мне всю душу изъела.
За чей-то чужой интерес
Стрелял я в мне близкое тело
И грудью на брата лез.
Не могу быть равнодушным к тому, что происходит там, ведь для меня, как для многих-многих русских, Украина – не чужая страна.
Моя мать умерла, когда я был совсем маленьким ребенком. В 1946 году отец женился на Анне Ивановне Погребицкой. Она родилась в Киеве. Отцу досталась «гарна дружина» (т.е. жена): красивая лицом, рослая, статная.
Отец и мать были офицерами-контрразведчиками, служили в одном подразделении. На работу и вне ее всегда носили гражданскую одежду. Но однажды, по какому-то торжественному случаю, мать, капитан А.И. Погребицкая, надела мундир. На ее кителе, к моему удивлению, я увидел множество орденов и медалей. Больше, чем у отца!
К сожалению, я был слишком мал, чтобы поинтересоваться, как жила мать до замужества. В памяти сохранились лишь отдельные эпизоды.
Муж моей второй матери погиб в первый день войны и бомбежки Киева. Она с маленьким сыном направляется в Россию в товарняке, набитом беженцами. Нем-цы разбомбили этот поезд. Погиб сын Анны Ивановны. Добравшись до первого военкомата, она попросилась на фронт. Ее направили в разведку. С разведывательными целями она не раз переходила линию фронта.
Однажды на оккупированной территории Анна приглянулась похотливому немецкому офицеру. Как от него отделаться, когда надо было возвращаться назад? Анна поманила его пальчиком и направилась в сарай с сеном. В сарае немец протянул к ней руки и получил мощнейший удар кулаком в лоб. Фашист на время отключился. Она завладела его оружием, связала ему руки и ноги, затолкала в рот кляп, затем завалила немца сеном. Ночью под дулом пистолета фашист был доставлен в войсковую часть, где мать служила.
До поступления в суворовское училище в нашем доме я слышал украинскую мову, украинские песни, ел галушки, «варэники». Любимым блюдом был приготовленный матерью поросячий желудок, набитый гречкой с мелкопорубленным салом.
Украинский «след» в моем воспитании сказывается в том, что по сей день я люблю, работая в саду и огороде, распевать «Дивлюсь я на небо», «Взял бы я бандуру», «Ревет и стонет Днепр широкий», – не представляю свою жизнь без этих песен.
Когда я жил с родителями на острове Уруп (Курильская гряда), то дружил с Толиком Павленко, был по-детски влюблен в красивейшую девочку Римму Савранчук. Фамилии эти говорят сами за себя.
В ракетном училище моим командиром был украинец Альберт Кожаневский. Я учился в одном взводе с Георгием Подлипенским из Запорожья. По окончании училища мы попали в одно подразделение. Затем оба поступили в военную академию, учились в одном учебном взводе, снимали на двоих частное жилье, вместе готовились к экзаменам. Частенько дуэтом после удачной сдачи экзамена распевали любимую Георгием, популярную в 1960 годах, песню композитора Майбороды «Рушник».
В 1959 году нас, курсантов-ракетчиков, направили на заводскую практику в г. Харьков, где девчата-украинки учили меня «мове» и добродушно смеялись над акцентом «кацапа».
После заводской практики нас направили на войсковую стажировку в г. Гвардейск Калининградской области. На поезде мы пересекли Украину с юга на север. Был май. Я не отходил от окна, любуясь пейзажами. Такого цветения всего, что может цвести, я не видел сроду.
Потом по служебным делам мне дважды пришлось побывать в Киеве. Здесь растет огромное количество каштанов. Весной, когда они цветут, кажется, что затеплены миллионы свечей.
В память об Украине здесь, в Агро-Пустыне, я перед домом посадил каштан. Когда он был маленьким, зимой укутывал его одеялом. Теперь это могучее дерево, обильно цветущее весной. Он прикрывает наш дом от злых северных ветров.
Я написал о многом, а главного не сказал. Главное заключено в словах Н.В. Гоголя.
О некоторых «западниках» из своего окружения он выразился так: «Они все еще дожевывают европейские, давно выкинутые жваки. Русский и малоросс (т.е. украинец. – В.Ш.) – это души близнецов пополняющие одна другую, родные и одинаково сильные. Отдавать предпочтение одной, в ущерб другой, невозможно». И далее: «Скажу вам одно слово насчет того, какая у меня душа, хохляцкая или русская… На это вам скажу, что сам не знаю, какая у меня душа – хохляцкая или русская. Знаю только, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому перед малороссиянином. Обе природы слишком щедро одарены Богом, и, как нарочно, каждая из них порознь заключает в себе то, чего нет в другой, – явный знак, что они должны пополнить одна другую». (Из письма А.О. Смирновой. 24.12.1844 г.).
Написано это 170 лет назад. Неужели что-то изменилось?..
Владислав Шибков
Рязанский район