Мы как-то забываем порой, что драматургия – это тоже литературный жанр, так как привыкли воспринимать пьесы в синтезе со сценой и актёрским искусством. Меж тем Вольтер говорил, что глаза читателя строже, чем уши слушателя. В школьном курсе литературы «проходили» «Горе от ума», «Вишнёвый сад», «На дне» как литературные произведения. Иногда я думаю, что те уроки привили мне активную нелюбовь читать пьесы как тексты. Но это несправедливо по отношению к мировой драматургии – в ней есть великолепные образцы писательского мастерства: пьесы Е. Шварца, Дж. Пристли. Вернула мне интерес к чтению пьес «с листа» современная российская драматургия – пьесы В. Сигарева, Я. Пулинович и замечательный, но малоизвестный «Медовый месяц Золушки» Г. Полонского. И в Рязани появился драматург, чьи пьесы равно интересны и для чтения, и для постановки.
Игорь Витренко – человек скромный и ироничный, поэтому о себе он говорит так: «Основная моя специальность – недоучка. Я НЕ доучился в «радике», я НЕ стал дипломированным режиссёром, я НЕ закончил актёрские курсы. И слава Богу. Потому что в прошлом году я нашёл дело, которым действительно хочу заниматься – писать пьесы и сценарии». Недавно Игорь Витренко получил третью премию в международном драматургическом конкурсе «Евразия» (номинация «Пьеса на свободную тему») – вот вам и «недоучка»!..
О своём успехе драматург рассказал «Рязанским ведомостям».
Р.В. – Игорь, как вам удалось принять участие в конкурсе? И трудно ли было достичь такого результата?
И.В. – В прошлом январе я неожиданно для себя начал писать сценарии для одного скетч-шоу. Прежде я думал, что у меня начисто отсутствует фантазия. Но «наедине с собой» фантазия проснулась; возможно, её стимулировало то, что за сценарии ещё и деньги платят. Я решил для себя, что скетчи – это хорошо, но хотелось большего. Начал изучать книги по драматургии, смотреть мастер-классы. На мастер-классе драматурга Александра Молчанова услышал, что сценаристу необходимо хорошее резюме, и участие в драматургических конкурсах его только украсит. Александр рекомендовал писать пьесы и отправлять их на конкурсы «Евразия», «Любимовка», «Действующие лица» и т.д. А затем я увидел объявление: нужен сценарий для короткометражки про провинциальную жизнь. Я написал синопсис и отправил подателю объявления, но идея не подошла. Меня она, однако ж, не отпускала. Поэтому я написал коротенькую пьесу «Для одного». На конкурсе «Евразия» она вошла в шорт-лист одной из номинаций. Это вдохновило. Начал писать дальше. В 2014-м отправил на «Евразию» две пьесы: «Гуманист» и «Нулевая высота». В итоге первая стала лауреатом конкурса, а вторая вошла в лонг-лист. Так что, считаю, результата достичь было нетрудно, я написал пьесы – и никаких дополнительных усилий не прилагал. Сейчас вот отправил их ещё на конкурс «Любимовка». И завлит одного из рязанских театров решила ознакомиться с моими сочинениями.
Р.В. – Что запомнилось вам с фестиваля, на котором вы провели неделю?
И.В. – Николай Коляда – организатор, вдохновитель и президент фестиваля. Я быстро перестал ходить на другие постановки, кроме «Коляда-театра». Просто вечером шло по три-четыре спектакля одновременно, а хотелось смотреть гарантированно классные вещи. Коляда – удивительный человек! Умудряется писать пьесы, ставить спектакли, преподавать в институте, сам играет в нескольких спектаклях, и всё – талантливо.
Р.В. – Ранее я знала вас как актёра. А сейчас вы в ипостаси драматурга. Легко ли далось «перерождение», и часты ли примеры, когда артисты сами начинают писать пьесы – и чем это вызвано?
И.В. – Тот же Николай Коляда, актер «Коляда-театра» Ринат Ташимов стал лауреатом «Евразии-2014», в прошло – Алексей Арбузов. Даже Булгаков играл в театре! Я безмерно рад, что мне довелось играть в спектаклях скопинского «Предела» и полянского «Шанса». Знание сценических законов драматургу не повредит. А «перерождения» какого-то я и не заметил. Первую пьесу писал и придумывал между репетициями в «Шансе».
Р.В. – Драматургия – специфический литературный жанр. Легче или труднее в нём «состояться», чем в поэзии, прозе? Имею в виду не только профессиональный уровень драматурга, но и его «социализацию» – востребованность, известность театрам и публике. Можно ли говорить о востребованности драматургии как профессии?
И.В. – Сегодня драматург, работающий только в театре, скорее исключение. Очень многие авторы зарабатывают деньги в кино и на ТВ, а театральной драматургией занимаются больше для души. И я делаю так же. Это нормально: кушать хочется, а современные пьесы театру, как правило, не нужны. Мне радостно, что в нашем Театре на Соборной проходят лаборатории; радостно, что появляются спектакли по пьесам Пулинович, Богаева, Вырыпаева. Большинство же профессиональных театров предпочитают в тысячу первый раз поставить Островского или Чехова… Поэтому драматурги уходят на телевидение. Говорят, там велик шанс исписаться. Но и рецепт есть: что бы ты ни писал за деньги, пиши так, как будто пишешь для себя; работай на сто процентов. Мне кажется, известность к драматургу приходит благодаря ярким постановкам в столичных театрах. О таких спектаклях начинают писать критики, а театральная общественность стремится ознакомиться с пьесой. Плюс важны публикации в журнале «Современная драматургия».
Р.В. – Есть ли у вас любимые драматурги, оказавшие влияние на ваше творчество?
И.В. – Для меня Николай Коляда – большой авторитет. Я в «доинтернетную эру» разыскивал его пьесы в «Современной драматургии» и читал их взахлёб. Его ранние пьесы («Рогатка», «Мурлин Мурло») перевернули мое представление о подходе к драматургии. Очень люблю пьесы его учеников – Сигарева, Пулинович, Богаева. Вообще больше читаю современных русских авторов. Не пропускаю ни одного номера «Современной драматургии». Нравятся Крапивина, Дурненковы, Клавдиев, Пресняковы, Вырыпаев. Из классики – Вампилов, Чехов, Теннесси Уильямс, Арбузов.
Р.В. – В двух ваших пьесах, что я читала – «Гуманист» и «Для одного» – звучит один и тот же мотив: судьба интеллигенции в современном российском обществе. Судя по вашим пьесам, она печальна. Вы прочувствовали это на собственном опыте, или это чистые «фантазии»? Но почему столь горестные и социально ориентированные? Может ли драматургия в принципе уходить в «чистое искусство»?
И.В. – Представители интеллигенции (скорее, представители «интеллектуальной» прослойки общества) – просто герои моих пьес. Мне они близки и понятны. Хочу сказать, что печальна судьба любого человека, который идет не своим путем, не задумывается о том, куда он направляется. Мне кажется, действительно интересная драматургия не может не быть социально ориентированной. Например, в «Гуманисте» политической составляющей в задумке вообще не было. Однако по ходу написания я понял, что без нее не обойтись. А «чистое искусство» – это удел тех, кто «страшно далек от народа», мне такие произведения малоинтересны.
Р.В. – Поможет ли фестиваль и диплом вашей дальнейшей реализации, что вы собираетесь делать после этой «взятой высоты»?
И.В. – Надеюсь, что поможет. После фестиваля появились новые устремления и свежие мысли. По дороге от Екатеринбурга до Рязани придумывал новую историю, уже начал кое-что писать.
Р.В. – Хочу стать зрителем вашей пьесы на рязанских подмостках!