Мне повезло в том смысле, что я оказалась в Германии в то время, когда и немцы с разной степенью заинтересованности искали ответы на мои вопросы. И продолжают искать. Двадцатилетие объединения Германии совпало с экономическим кризисом, который особенно потряс крупнейшую в Европе германскую экономику. К тому же в восточных землях последствия кризиса оказались более серьезными, чем в западных. И это видно, что называется, невооруженным глазом. Пустые корпуса промышленных предприятий и пустующие жилые дома. От безработицы, о которой говорили все немцы, с кем довелось общаться, на востоке страны пострадало больше людей, чем на западе. Огромные ветряки для выработки электроэнергии разбросаны повсюду под Берлином, а крыши многих домов украшают солнечные батареи. Так немцы стремятся сократить расходы на энергоносители, прежде всего российские. Экономные в повседневной жизни немцы, конечно, встречали нас очень сердечно. Но присутствие экономических проблем витало над нами – в разговорах, в поисках бензозаправки подешевле, в заботах о дачном урожае. Школьная учительница Габи и ее муж агроном рассуждают о том, что до сих пор не убрали овощи на крошечном дачном участке. У генерала армии ГДР в отставке Рональда Гроссера трое взрослых детей. Дочери живут отдельно от родителей. Сын работал дальнобойщиком, возил товары по странам Евросоюза. Теперь работы нет. Сидит дома. Показывает фотографии, сделанные во Франции, Нидерландах, Швейцарии. Ждет вызова на работу. Семья генерала продала недавно вторую машину – дорого содержать. Теперь жена Рональда Розализ за небольшими покупками в ближний магазин предпочитает ездить на велосипеде. Для нас несколько необычно выглядит женщина пенсионного возраста на велосипеде. А в Берлине велосипедистов много: модно это – в период кризиса ездить на двух колесах, а не на четырех. Тем более что бензин дорожает почти ежедневно.
В Германии, конечно, очень изощренная система социальной защиты, эдакая надежная подушка безопасности на случай экономических потрясений. Пособие по безработице – 900 евро. Даже если ты подрабатываешь временно, тебя не лишают пособия, лишь немного уменьшив его. Да еще платят за наем жилья, чтобы ты не превратился ненароком в бомжа и не нарушал социальный мир и покой. На такое пособие можно прожить, не шикуя. Очень сложная и запутанная система пенсионного обеспечения гарантирует достойную старость. Хотя и заставляет экономить во многом. Пенсионный возраст 65 лет – одинаков для мужчин и для женщин. Но уйти с работы можно уже в 57 лет. И этим правом многие пользуются, особенно в период безработицы.
Сейчас, через некоторое время, прошедшее после нашей поездки, очевидно, что Германия особенно трудно переживает последствия первой волны экономического кризиса. Особенно трудно и потому, что это крупнейшая экономика Евросоюза. Германии приходится брать на себя решение финансовых проблем, возникающих то в Ирландии, то в Греции, то в Испании. Немцев эти проблемы напрягают, и потому мой рассказ о Германии, увиденной полгода назад, не теряет актуальности.
Восточные немцы, конечно, считают, что они живут хуже, чем западные. Их надежды и ожидания на уравнивание условий и возможностей в единой Германии не оправдались пока. В свою очередь, жители западных земель предъявляют свои претензии востоку: там немцы, мол, разучились работать, пренебрегают дисциплиной и порядком. Кто прав, кто виноват в этих спорах, не разберешь. Но даже сама Ангела Меркель утверждает, что подлинного объединения страны еще не случилось.
Восточный Берлин разительно изменился за 20 последних лет – обновились дороги, коммуникации. Но закрылись многие предприятия, пустуют объекты недвижимости. Так, на меня удручающее впечатление произвел огромный пустующий комплекс Дома учителя ГДР, совсем неподалеку от Александр-плац, в центре города. Когда-то это был процветающий культурный центр. Все-таки Берлин чем-то неуловимо напоминает Москву, те ее районы, которые строились заново после войны в стиле сталинского ампира. Такими домами застроен весь бывший проспект Сталина – одна из центральных улиц восточного Берлина, ведущая к Александр-плац.
Эта знаменитая площадь наполнена людьми в течение всего дня. Когда мы там были, на ней проходила фотовыставка, посвященная 20-летию падения Берлинской стены. Очень эмоциональные фотоснимки. А стоящие тут же мониторы позволяют увидеть телевизионную хронику тех дней. Немцы с экспонатами выставки знакомятся с интересом. Что ни говори, а выросло уже целое поколение граждан единой Германии, которое стены не знало. К тому же Берлин сегодня – очень пестро заселенный город. Для ставших берлинцами недавно стена – уже экзотика, далекое прошлое. Не удивлюсь, если коренные берлинцы составляют сейчас меньшинство в германской столице, впрочем, как и коренные москвичи – в нашей. Мы сидим в огромной закусочной в торговом центре на Александр-плац, как в библейском Вавилоне. Много арабов, турок, китайцев, а уж сколько представителей соседних стран Европы можно определить, только заговорив. Слышится и русская речь, и украинская…
Накануне вечером в городке Эберсвальд, под Берлином, нам помогал в качестве переводчика уроженец Новосибирска, выпускник консерватории Миша. Спрашиваю, как оказался в Германии. Все очень просто: учился в консерватории вместе со своей будущей женой из-под Берлина. Поженились. Теперь Миша перебрался в Германию, работает в музыкальном магазине. Говорит, что всем доволен, и в Сибирь собирается только в гости.
– А вы знаете, что в этом городе жил с отцом Владимир Высоцкий? Могу показать его дом и школу, где он учился.
Высоцкий действительно жил в Эберсвальде с отцом и его женой с 1945 по 1950 год и потом бывал в Германии неоднократно. Об этом много написано в Интернете и в стихах самого поэта. Думаю, что его потрясающее знание быта войны, прозы войны и ощущений людей на войне – отсюда. Из рассказов фронтовиков, оставшихся служить после победы в Германии и часто собиравшихся вместе. Им было что вспомнить.
Он кричал напоследок,
в самолете сгорая,
«Ты живи! Ты дотянешь!» –
доносилось сквозь гул.
Мы летали под Богом,
возле самого рая.
Он поднялся чуть выше
и сел там,
Ну а я до земли дотянул.
У Высоцкого много песен о летчиках на войне. И это выглядит теперь неслучайным. Неподалеку от Эберсвальда – городок и аэродром Финовфюрт. В те времена военный аэродром, на котором базировались самолеты 16-й воздушной армии.
Финовфюрт сегодня – место удивительное. После вывода Западной группы войск из Германии летное поле опустело. Заброшены дом культуры и военный госпиталь. Но поселок живет музеем. Здесь расположен музей авиации периода холодной войны. Авиации советской и натовской. Самое интересное то, что музей этот – не государственный, он создан группой немцев, интересующихся недавней историей. Инициатор и главный организатор всего этого дела – Клаус Петер Коббе. До 1989 года он был математиком, руководил академическим институтом. Потом все распалось, институт был закрыт, и энергичному, инициативному доктору математики нужно было искать для себя занятие. Он пришел на этот бывший аэродром, увидел подземные и надземные ангары для самолетов, заброшенные штабные помещения. А еще он знал, что после вывода войск на территории Восточной Германии осталось много советской авиационной техники, устаревшей, требующей ремонта, но подлинной. Оставалась невостребованной и авиатехника армии ГДР. Захотелось все это собрать в одном месте и устроить своеобразный музей. Ведь захотят же рано или поздно люди узнать, что такое была ГДР, что делали здесь советские войска в годы холодной войны, как жили восточные немцы в это время.
Со временем музей получился. И сюда потянулись люди, которые вот уже двадцать лет живут без войны, той войны, которую принято называть холодной. Здесь полтора десятка самолетов различных модификаций, другая военная техника, есть даже летающая тарелка. Недавно в Германии снимали фильм о космических путешествиях, после съемок необычный реквизит попал в музей. Все это, конечно, привлекает молодежь, для которой Группа советских войск в Германии, да и сама Германская Демократическая Республика – в далеком прошлом. Здесь только в прошлом году побывало 8 тысяч туристов, и ежегодно проходит рок-фестиваль, для которого антураж авиационного музея – это круто.
Но мне показалось самым интересным даже не это. В конце концов, у нас в России немало авиационных музеев и музеев военной техники. Вокруг музея в Финовфюрте сложилось сообщество людей разных возрастов и профессии, живо интересующихся проблемами холодной войны, историей Группы советских войск в Германии, 16-й воздушной армии ВВС СССР и другими аспектами советско-германских отношений во второй половине ХХ века. Здесь постоянно проводятся конференции, готовятся выставки, посвященные этому периоду. Когда мы посетили музей, там проходила выставка, посвященная советскому атомному проекту. Они записывают рассказы ветеранов холодной войны (есть и такие), служивших как в советских войсках, так и в войсках НАТО. Международная лаборатория, созданная в РГУ имени С.А. Есенина, готовит к публикации документы того времени. Студенты университета записывают рассказы свидетелей и участников тех событий, живущих у нас, в Рязани. Ими подготовлены первые курсовые и дипломные работы на эти темы, к которым есть интерес и у отечественных историков.
Зачем все это немцам? Я задавалась этим вопросом во время поездки в Берлин, задаюсь и сегодня. Почему объединил интерес к недавнему прошлому таких разных людей, как генерал армии ГДР Рональд Гроссер и математик Клаус Петер Коббе? Они ностальгируют по ГДР потому, что это были лучшие годы их жизни. Рональд Гроссер закончил советскую военную академию генштаба. Другая наша берлинская знакомая – Габи – училась в университете имени Герцена в Ленинграде, преподает математику в школе. Ее муж – агроном. Факультет университета имени Гумбольдта, который он закончил в Берлине, теперь закрыт. Новой Германии, видно, не нужны агрономы. Клаус Петер Коббе мечтал стать летчиком. Не получилось. Получилось создать музей авиации. Для этого пришлось купить 15 гектаров земли бывшего советского аэродрома и собрать сюда всю брошенную и устаревшую военную технику. Но это не просто склад вышедших в утиль машин. Это человеческая память о том, как холодная война отражалась в судьбах конкретных людей – советских летчиков и офицеров армии ГДР, офицеров армий НАТО и простых граждан Германской Демократической Республики. Сегодняшние молодые немцы мало знают о холодной войне. Они считают, что это была война на Северном полюсе, не представляют себе, что эта война одних немцев заставила противостоять другим. Здесь в городке Финовфюрт стояли советские войска. Неподалеку отсюда, в Эберсвальде сохранилось кладбище советских военнослужащих, проходивших службу в Группе советских войск в Германии, которые после войны назывались оккупационными войсками. Оно поддерживается в полном порядке, как и все могилы советских солдат не территории Германии. Немцы взяли на себя обязательства по уходу за такими кладбищами в 1994 году и выполняют их безупречно.
Мы побывали в городе Торгау, где в 1945 году встретились советские и американские войска. После войны здесь, на левой стороне Эльбы, стояли советские войска. Местные жители о них помнят потому, что с советскими войсками было связано и городское хозяйство, и быт жителей города. По узеньким улицам средневекового Торгау ходили советские танки и тяжелые автомашины и, случалось, сносили углы домов местных жителей. За железнодорожным мостом – бывшее расположение советских воинских частей. Теперь в одном из штабных зданий находится городская полиция. В других – квартиры жителей города. Бывшее офицерское общежитие пустует, впрочем, как и клуб и спортивный зал. Но вот бывший воинский плац сохранился, как и стена, на которой отражен боевой путь воинской части, дислоцированной тогда на территории ГДР.
Вюнсдорф, город, в котором находился штаб Группы советских войск в Германии, производит тягостное впечатление. Это город-призрак. После того, как отсюда ушли советские войска, Вюнсдорф так и не смог развиваться в новом качестве. Как город, связанный с германской армией, Вюнсдорф сформировался в начале ХХ века, перед Первой мировой войной. Главное командование ГСВГ появилось здесь в начале 60-х годов того же века. Таким город оставался до середины 90-х годов, когда советские войска были отсюда выведены.
Теперь это город безработных, пустующих домов, депрессивных настроений. Складывается впечатление, что ГСВГ вынули отсюда, как элементы мозаики – паззла, и ничем опустевшее пространство не заполнили. 40 километров от Берлина. Добираться в столицу на работу далеко и неудобно. От безработицы страдает каждый пятый, а то и четвертый житель города. Бывшие офицерские общежития, отремонтированные под квартиры, пустуют. Здесь есть так называемый музей Западной группы войск, который напоминает скорее склад брошенного после вывода советских войск добра. Фотографии, старые альбомы, предметы быта, форма и оружие тех лет. Видимо, никто, кроме туристов, служивших когда-то в ГДР, сюда не заглядывает. Да и те не завалили город деньгами.
Довелось мне во время той же поездки в Германию побывать и в Потсдаме, где сразу после Победы тоже остались советские войска. Потсдам старательно стирает со своих улиц следы их пребывания. Но из памяти их стереть труднее. Восточная Германия все еще не стала единым целым с западной. Отсюда – все комплексы. Восточные немцы стремятся понять самих себя, собственную роль в истории Европы и Германии. Они хотят узнать, что происходило в годы холодной войны на территории ГДР – форпоста Варшавского договора. Этот их интерес объясним. Разве мы не хотим уяснить, что с нами происходило во второй половине ХХ века? У нас есть шанс сделать это вместе. Изучая архивные документы, открывая секретные страницы истории, общаясь друг с другом.
В дни празднования 65-летия Победы гости из Германии снова побывали в РГУ имени С.А. Есенина, в Рязани. Они посетили наши музеи военной техники, пообщались со студентами университета. Наше сотрудничество налаживается, хотя проблем на пути этого взаимного сближения хватает. А разве было иначе когда-нибудь в российско-германских отношениях? Мы всегда стремились к сотрудничеству, у нас всегда были поводы для соперничества и даже военного противостояния. Мы – соседи. И этим многое объясняется. И взаимное притяжение, и взаимные претензии. В ХХ веке мы воевали дважды. И этим выбрали свой лимит военного способа решения проблем. Теперь, когда и холодная война осталась позади, у нас есть другие взаимные интересы. Великий немец Томас Манн когда-то заметил, что война – лишь трусливое бегство от проблем мирного времени. Это хорошо поняли и мы, и немцы.