Елена Крюкова живет, можно сказать, «по соседству» с нами – в Нижнем Новгороде. При этом она – известный современный прозаик, чьи книги выходят в столичных издательствах (и отнюдь не потому, что это востребованные развлекательные романы). В нашей рубрике мы будем знакомить читателей с авторами, проживающими в провинции, но известными всей российской читающей публике. Как знать, может быть, их примеры помогут и кому-то из местных прозаиков так же прославиться? Ведь дело тут, разумеется, не в месте обитания писателя. А в чем? В первую очередь – в содержании книг и качестве прозы, чем отличается Елена Крюкова.
Мне довелось прочесть пять книг Елены Крюковой по мере их появления на свет: «Серафим» (М., Эксмо, 2010), «Юродивая» (М., Эксмо, 2011), «Рельефы ночи» (М., Эксмо, 2013), «Тибетское Евангелие» (М., Время, 2013) и совсем «свежую» книгу «Старые фотографии» (издательство «Книга по требованию», М., 2014). О двух романах писательницы – «Серафиме» и «Юродивой» – я писала подробные и обстоятельные рецензии. Но, несмотря на глубокое знакомство с творчеством Елены Крюковой, не могу до конца разгадать феномен привлекательности этой прозы, создающей автору заслуженную популярность. Вернее, все время нахожусь в процессе разгадывания сложной, потому интересной загадки.
Первые романы, с которыми Елена Крюкова вошла в современную российскую литературу, «Серафим» и «Юродивая», были о служителях Господа. Эту линию писательница не оставляет до сих пор, развивая ее с немалым искусством.
В отечественной литературе пошла тенденция образов пастырей: Майя Кучерская, «Современный патерик», Людмила Улицкая, «Даниэль Штайн, переводчик», Елена Колядина, «Цветочный крест». Елена Крюкова, возможно, «попала в струю» с книгой о «крестном пути» грешного и слабого мирянина Бориса Полянского, он же священник Серафим. Тенденция эта имеет два источника: литературное «богатство», содержательность темы, и запрос государства и общества на духовные ценности и ориентиры. Елена Крюкова явно руководствовалась первым мотивом. Ее «Серафим» не был «руководством по духовному просвещению», да и с точки зрения священника там, наверное, много ошибок. Зато он литературно очень сложен, в нем много пластов, едва ли не противоречащих друг другу. Искреннее обращение Бориса к Вере, принятие прихода – под именем отца Серафима – прихода в волжском селе Василе (вымышленном Крюковой), восстановление полуразрушенной церкви и роспись ее фресками, изображающими святых и Богородицу в русских крестьянских одеждах и на фоне русского пейзажа, попытки наставить прихожан, далеких от подлинного понимания религии и нравственного образа жизни, на путь истинный… И тут же – постоянное языческое ощущение Природы как Первоначала (ее символом служит в романе Золотая Рыба, которая то мерещится, то встречается священнику), лейтмотив грехов, совершаемых всеми людьми, включая Серафима, потому что человеческое довлеет над душевным, роскошь подлунного мира, на описание которого писательница не жалеет красок. И любовная линия, вокруг которой и строится роман, – взаимное чувство Серафима и его прихожанки Насти. Эта основа сюжета, а также эротические сцены в книге дали право одному из критиков сравнить «Серафима» с любовным романом австралийки Колин Маккалоу «Поющие в терновнике» – о любви девочки к католическому священнику. Параллель спорная, но подчеркивающая многозначность романа Елены Крюковой.
Следом за «Серафимом» появилась «Юродивая» – роман, свидетельствующий о писательской и человеческой смелости Елены Крюковой, ибо это не что иное, как обновленная история святой блаженной Ксении Петербургской, «как легендарная песня, положенная на новый, современный мотив». Здесь появился еще более сложный герой – не человек, входящий в Веру, а человек, предназначенный служить Господу судьбой – либо же Им Самим. Рецензенты невольно искали в тексте романа параллели с Житием блаженной Ксении Петербургской. Но перекликались лишь «опорные» пункты двух биографий: так же, как Ксения Петербургская, юродивая потеряла мужа, погибшего без покаяния, переоделась в его одежду и начала скитаться по городу, живя нищенством, отдавая свою милостыню тем, кому она нужнее, и проповедуя. Так же, как блаженная Ксения, героиня «Юродивой» прозрела будущее и предсказывала важные события. И все-таки «перепевом» жития святой эту книгу невозможно считать, это самостоятельное повествование, скорее, рассуждение, что будет с блаженным Христа ради в нынешнем жестоком мире: «И мы пошли. Пошли-поехали. И все пошло-поехало вокруг нас. Мы добирались по воздуху и посуху до буйно помешанного града. Он был похож на Армагеддон. Даже пострашнее. Я жмурилась, когда неоны и кармины реклам били в лицо, прожигали веки и щеки». У романа «Юродивая» трагический финал, и это закономерно.
Затем вышел роман Елены Крюковой «Тибетское Евангелие», основанный на известном апокрифе о путешествии молодого Иисуса в Азию – в Индию, Гималаи и Тибет. В этом повествовании переплетаются страницы якобы древнего текста, записанного то самим Иисусом в ходе путешествия, то кем-то из его учеников, и романа, полностью принадлежащего двадцатому веку, с его разнообразными персонажами – от бомжихи Маньки до органистки Лидии. По замыслу автора, новый Христос уже явился и бродит между ними, неузнанный.
После выхода этой книги стало ясно: писатель сделал своей магистральной темой размышления о том, что такое Вера, и кто как ее понимает. Отсюда, из постоянных апелляций к человеческому рассудку, системе человеческих представлений и о божественном, и о правильном поведении (с точки зрения религиозных канонов или с точки зрения настоящего проявления добра и зла), и «вырастают» те фантазийные «вольности» текстов Елены Крюковой. Ее пастыри и святые очень «человечны», в них каждый может узнать себя, задуматься, как он сам бы поступил в такой коллизии. Поэтому закономерен интерес писательницы и к «простым» людям, не священникам, не блаженным, не новым Мессиям. О них – роман «Рельефы ночи», составленный из десяти историй, в каждой из которых разворачивается судьба, типичная для России ХХ века. Здесь и «бывшая» княгиня, пережившая лагеря и эмигрировавшая в Париж, и незадачливые коммерсанты, и женщина, приехавшая за житейским счастьем в столицу из глубинки… Но все они – Господни творения, и о них писательница вещает своим затейливым слогом с такой же любовью и всепрощением, с каким, хочется верить, Бог взирает на нас.
Книга «Старые фотографии» тоже подчеркнуто реалистична. Более того – это романизированная семейная история писательницы, о чем не раз откровенно говорится в тексте. «Старые фотографии» составляют «Альбом Николая», «Альбом Нины», «Альбом Маргариты». Главный герой Николай был дважды женат, о его сложных взаимоотношениях с двумя равно дорогими женщинами, и о детстве и отрочестве девочки, будущей писательницы Елены Крюковой, и рассказывает роман. Здесь иной нравственный посыл: «Любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам», – как гениально сформулировал А. Пушкин. Что для человека важнее дома и семьи?.. Где начинается нравственное воспитание, закладываются основы духовного роста? Потому о семейных перипетиях Елена Крюкова пишет с тем же восторгом, едва ли не молитвенным экстазом, что и о деяниях Юродивой. А «феномен Елены Крюковой» снова до конца не разгадан.