Российские губернаторы были заранее извещены об этом важном событии с примерной датой посещения августейшей особой той или иной губернии. Получил официальное уведомление об этом и рязанский губернатор, действительный статский советник В.М. Прокопович-Антонский.
Получил письменное известие о приезде цесаревича в Рязань и директор губернской мужской классической гимназии Н.Н. Семёнов от своего родственника по материнской линии В.А. Жуковского.
Губернатор вызвал к себе в резиденцию директора гимназии Н.Н. Семёнова и сказал ему, что гимназия должна будет первой принимать Его Императорское Высочество, наследника.
– Вы уж, голубчик, Николай Николаевич, постарайтесь принять высокого гостя согласно его императорскому рангу, – наставлял директора озабоченный губернатор.
– Не извольте беспокоиться, Ваше превосходительство, – ответил Семёнов. – Мы пять лет тому назад принимали в гимназии батюшку цесаревича – Его Императорское Величество Государя Николая Павловича. Так он после осмотра выразил нам своё полное удовольствие «за найденный порядок».
– Да, вот ещё что, – сказал губернатор на прощанье. – Вы придумайте, как поприветствовать Государя наследника одой какой-нибудь или хором. Говорят, у вас в гимназии хор отменно поёт.
Николай Николаевич вспомнил, что один гимназист старших классов пишет стихи под руководством учителя словесности. Он вызвал находившегося «на летних вакациях» гимназиста Якова Полонского и поручил ему написать приветственные стихи в честь цесаревича, так, чтобы два куплета можно было пропеть хором на мотив гимна «Боже, Царя храни!», а другие куплеты – прочитать декламаторам.
Как вспоминал Я.П. Полонский, ему пришлось «порядочно помучиться над этими стихами». Но во время краткого посещения цесаревичем гимназии ни чтения стихов, ни пения гимназического хора не последовало. Семёнов стихи, переписанные каллиграфическим почерком, передал В.А. Жуковскому, а тот – наследнику, цесаревичу Александру.
Много лет эти стихи гимназиста Полонского считались навсегда потерянными... И всё-таки они сохранились! Два месяца назад я просматривал выпуски «Трудов Рязанской ученой архивной комиссии» в библиотеке Рязанского историко-архитектурного музея-заповедника. В одном из номеров за 1901 год обнаружил документальную статью историка И.И. Проходцова о посещении Рязани цесаревичем в августе 1837 года. Там он впервые опубликовал стихи Полонского. Вот он, «первый поэтический лепет» Полонского:
Гость вожделенный,
Твой незабвенный
Славим приход!
В памяти верной
Миг сей священный
Век не умрёт!
Он не умрёт, сей миг
священный!
Он в нас до гроба
будет жить!
И память сердца сохранит
Его как дар небес
бесценный!..
Твой светлый взор,
Твой кроткий лик,
О, Гость, давно желанный
нами,
Неизгладимыми чертами
Нам в душу юную проник.
И здесь, в сем храме
просвещенья,
Где мы примером старины,
В часы святого поученья,
Тебя любить приучены;
Здесь ярко пред Тобой
пылает
Сердец чистейший
фимиам,
Прими ж его! К Твоим
стопам
Его усердье повергает!
Он наша дань! И вместе
с ним
Прими священные обеты;
Служить Тебе – как наши
деды
Служили прадедам Твоим!
Любить Тебя, как Русь
издавна
Приучена Твой род любить,
И под рукой Твоей
державной
До гроба сей обет хранить!
Днесь с чистой верою
несём!
Храни ж Десницею благою
Ты нам Высокий Царский
Дом!
Ты же Царь Славы! Русской
Державы
Мир охраняй!
Счастье святому
Царскому Дому
Свыше подай!
Поэт-гимназист с юношеской непосредственностью выразил свои верноподданнические чувства в высоком литературном «штиле». Несомненно, он подражал одам русских пиитов XVIII века и, прежде всего, – одам Г.Р. Державина.
А вечером того же дня, после визита цесаревича, произошло событие, которое определило всю дальнейшую жизнь Якова Петровича. Слово ему самому: «Вечером того же дня дворянство давало бал августейшему гостю, бал в Рюминой роще, на даче у Н.Г. Рюмина. Я собрался идти в эту рощу смотреть иллюминацию, глядеть в окна и слушать роговую музыку; но только что я вышел за ворота, встретил сторожа, который сообщил мне приказание немедленно явиться к директору. Меня это озадачило. Зачем, думаю, я понадобился?!..
Когда я вошел в переднюю, мне указали на лестницу в коридоре и сказали: «Ступайте наверх».
Наверху, то есть на антресолях, было, как кажется, две комнаты. В первой из них, пустой, я остановился. В другой слышались голоса — там были, очевидно, гости и стоял дым от трубок. Кто-то доложил о моем приходе. И вот, вижу я, выходит ко мне высокий, полный, несколько сутулый, мне совершенно незнакомый господин... Этот господин был Василий Андреевич Жуковский. Он сказал мне, что стихи мои ему очень понравились, что наследник благодарит меня и жалует меня золотыми часами.
На другой день отъезда наследника-цесаревича в актовой зале новой гимназии был молебен в присутствии всех учителей и всех классов, потом прочтена была какая-то бумага с упоминанием моей фамилии и затем был мне вручен футляр с небольшими золотыми часами, покрытыми эмалированными цветами, по большей части незабудками».
Эта высочайшая награда обратила внимание на скромного дотоле гимназиста Якова Полонского всей губернской Рязани. Его стали приглашать на официальные обеды, а рязанский владыка архиепископ Евгений прислал ему печатную проповедь с подписью. А для самого Полонского важной была не только награда цесаревича, но и одобрение Василия Андреевича Жуковского. Как в своё время «старик Державин» благословил лицеиста Александра Пушкина на служение русской словесности, так и Жуковский через полгода после трагической кончины Пушкина благословил рязанского гимназиста Якова Полонского.
Владимир Касаткин.