– Анатолий Петрович, существует такой афоризм: «70 лет – возраст политиков». Многие добавляют: «и настоящих учёных». При этом имеют в виду достижение духовной, интеллектуальной, социальной зрелости, когда человеку лучше видятся и горизонты прошлого, и перспективы будущего. Ощущаете ли вы в себе это новое качество восприятия жизни?
– Достижение интеллектуальной, социальной зрелости – перманентный процесс. Безусловно, прожитые годы – богатство, капитал, который нельзя купить или в кратчайшие сроки пополнить. Это и опыт, набираемый в конкретных условиях бытия, профессиональные и просто жизненные знания. Накапливается все это через каждодневный труд, ошибки, постановку целей и самостоятельные поиски путей их достижения. Чем это можно заменить? В этой связи, мне кажется, сегодняшние подходы к расстановке и использованию кадров в ряде случаев не просто непродуктивны, а расточительны. Почитайте объявления о приеме на работу, например, управленцев: вакансии «для лиц не старше 30–35 лет». Типичный для нас вариант крайностей, болезнь, которой уже переболели развитые страны, научившиеся эффективно использовать человеческие ресурсы. Иноземное слово «менеджер» кружит голову и создает иллюзию всеобщего знания и возможности управлять всем подряд. Конечно, есть общие принципы управления, их надо знать. Но для того, чтобы они эффективно работали, совершенно необходимо глубокое знание той профессиональной среды, которой ты собираешься руководить. Никакие дипломы МБА, даже полученные за границей, без опоры на это знание не способны обеспечить эффективную работу.
– В течение всей жизни вы находитесь в центре процессов, формирующих наше отечественное образование. Вы действительный член Российской академии образования, доктор педагогических наук, главный редактор общероссийского педагогического журнала «Известия РАО», автор многочисленных научных трудов, отмеченных премиями Президента России, Правительства Российской Федерации. Что в современной образовательной доктрине вы принимаете и поддерживаете полностью, а что воспринимаете критически?
– Я всемерно поддерживаю поиски путей модернизации отечественного образования. От этого никуда не уйти. У нас теперь другая страна, быстро меняется информационная среда и мир в целом, выросло новое поколение граждан. Естественно, что прежние ориентиры в образовании не во всем отвечают современным потребностям. Эти новые потребности, цели и задачи образования можно обсуждать, критиковать, но объективную реальность невозможно игнорировать. Совершенно очевидно, что под эти задачи необходимы перестройка сознания и стиля работы действующих педагогов и, что особенно важно, – подготовка нового поколения учителей. Но делать это надо, не слепо и безоглядно копируя чужой опыт, а используя всё позитивное, что накоплено педагогическим сообществом, с четкой ориентацией на особенности условий России. Проникновение рыночных отношений в сферу образования не должно отрицательно отразиться на присущих ей ранее фундаментальности подготовки, высоком культурном уровне образовательной среды. И, конечно же, важен вопрос темпов изменений и их материального обеспечения. Без мощного вливания средств в образование любые инициативы будут носить имитационный, поспешный характер и обречены на неудачу. Можно сколько угодно пытаться что-то скопировать на Западе, но это все равно будет иной вариант процесса. Трудно рассчитывать на успех в переносе чьего-то опыта в условиях, когда бюджет одного ведущего американского вуза сопоставим с объемом финансирования всей образовательной системы страны. Пора понять, что организационная суета в этих условиях только вредит делу и создает лишь впечатление движения вперед. Реальность такова, что нужны большие средства для переподготовки работающих педагогов, радикальных качественных изменений в подготовке их нового поколения, совершенствование их материального и социального обеспечения. И пока система образования не научилась самостоятельно формировать значительную часть своего бюджета, ей нужна мощная поддержка государства.
– Вы более 20 лет были ректором Рязанского государственного педагогического института. При вас он стал классическим университетом, кардинально расширил спектр направлений подготовки, обрёл серьёзный научный фундамент и кадровый потенциал. Ныне вы – президент этого уважаемого вуза. Какими вам видятся дальнейшие перспективы его развития?
– Вопрос непростой. Пока идут поиски устойчивости политической системы, новой стратегии экономического развития страны, вряд ли можно что-то серьезное планировать на долгосрочную перспективу, в том числе и в каком-то отдельно взятом сегменте высшего образования. Определенно можно сказать только одно: непременным условием эффективной деятельности любого вуза остаются кропотливое наращивание его кадрового потенциала, поиски путей совершенствования учебного процесса и его материального обеспечения. Тут есть общемировые тенденции, и их надо уметь воспринять.
О перспективах нашего университета, о частностях его развития я не берусь судить. В конце 80-х годов мы пытались выстроить стратегию развития вуза, но пришли «лихие» 90-е, и пришлось думать не столько о развитии, сколько о выживании. В 2000-е годы удалось добиться стабилизации, минимизировать последствия наступившего вскоре финансово-экономического кризиса. Теперь главное – как можно эффективнее использовать созданный базис и продолжить неуклонно наращивать, развивать накопленный потенциал.
– Какие вехи, события своей жизни вы могли бы назвать судьбоносными, за что вы благодарны судьбе, Богу, людям, встретившимся на вашем пути?
– Я благодарен судьбе за все. За правильный выбор жизненного и профессионального пути, за встречи с умными и благородными людьми, за счастье иметь крепкую, дружную и любящую семью, за возможность жить и работать в ставшем мне родным и близким университетском коллективе. Самым важным этапом своей жизни считаю переезд в Рязань и возможность возглавить коллектив старейшего на рязанской земле вуза. Не мне судить, но все же надеюсь, что наше взаимодействие, совместная работа принесли определенные плоды. По крайней мере, я старался. Настоящий актер никогда не скажет «Я работаю в театре», он благодарно и убежденно скажет: «Я служу в театре». Я старался служить университету, отечественному образованию. Буду делать это и впредь.
– Помните ли вы своих учителей? Чему вы научились у них?
– Мне повезло на учителей. Несмотря на провинциальность школы, которую я заканчивал, в ней работал прекрасный коллектив педагогов, и многое «базовое» в моем образовании и воспитании было заложено там. В значительной мере так было и в вузе, и когда я учился в аспирантуре в Москве, где моим научным наставником стал выдающийся учёный-географ и методист, академик Владимир Павлович Максаковский. Своих учителей я помню и люблю и всегда им благодарен.
– У вас немало учеников – студентов, аспирантов, молодых учёных. Какие заповеди в отношении к жизни, к науке вы стремитесь им передать?
– Своим ученикам я никогда специально ничего не пытался навязывать. Вообще считаю малопродуктивными занудные наставления и нотации. На мой взгляд, лучший способ воздействия – твой образ жизни, твоя нравственная позиция в различных ситуациях, твое отношение к делу. При таком подходе исключается раздвоение личности, расхождение между словом и делом, наносящие непоправимый вред всему воспитательному процессу. Хотелось, чтобы мои дети и ученики усвоили, прежде всего, любовь к людям, профессиональный подход к делу, обязательность. Причем любить надо не просто людей в целом, что очень просто, а принимать во внимание судьбу каждого отдельного человека, его проблемы и трудности. Правда, в этом случае ты становишься «заложником» всех проблем и трудностей конкретной личности. Нужно расходовать на это свои силы, нервы, здоровье. Но без этого в руководителях делать нечего. Я вижу, что сейчас набирает обороты новый, жесткий стиль, где человек становится лишь средством для достижения целей. Но я остаюсь верен тому, что единожды выбрал как принцип жизни и деятельности в коллективе.
– Многие жалуются на современную молодёжь. А как вы воспринимаете её – в сравнении с предшествующими поколениями?
– Она просто другая, выросшая в новых условиях, при новых и, на мой взгляд, не всегда верных жизненных ориентирах. Но это не вина молодежи, а наша вина. Мы, старшее поколение, зачастую покровительствуем развитию у молодежи неприемлемых нравственных начал. В результате она такая, какой мы ей позволяем стать. В то же время, мне нравится настрой молодежи на опору на свои силы, стремление к профессиональному и служебному росту, к ранней жизненной самостоятельности. Она лучше ориентируется в происходящем, более раскрепощенно судит о жизни, чем когда-то мы.
– В своих выступлениях вы справедливо сетуете на то, что нынешнее поколение стало меньше читать. А что значит чтение для вас? Могут ли вообще, на ваш взгляд, современные компьютерные технологии заменить книгу?
– Да, это беда, все последствия которой для когда-то самого читающего народа в мире – сейчас трудно осознать в полной мере. Нечитающая молодежь обкрадывает самоё себя. Мир классики, все самое ценное, что накопило человечество за тысячелетия, сейчас практически не востребованы. Молодых людей не учат получать наслаждение от процесса чтения, осмысления великих творений. А зачем? Достаточно войти в Интернет, «скачать» готовое сочинение или реферат. Сеть предлагает огромное количество этих «литературных консервов». Да, чтение классики – большой труд. Однако позитивное влияние этого наследия на формирование личности ничем не заменить. Я уже имел возможность говорить о бедственном «замусоривании» нашего литературного поля. Штампованные детективы, полуграмотная «историческая» писанина, литературные поделки, обращенные к самым низменным человеческим инстинктам, вытеснили с книжных полок настоящую литературу. Как в шоу-бизнесе, в современной литературе создаются и навязываются новые «звезды». Выходят книжечки, где труды, например, Макаревича или Цоя, Визбора ставятся в один ряд с гениальными творениями прошлого. Я понимаю, что у этих людей имеется определенный литературный талант и свои почитатели. Но все же надо честно признать, что это не Шекспир, Гейне или Пушкин, и помещать их произведения в сборник «500 жемчужин всемирной поэзии» – слишком вольное допущение.
Это приводит к тому, что прекрасный наш русский язык в восприятии молодых оказывается на духовных «задворках». Он настойчиво заменяется иноязычной лексикой, сленгом различных возрастных и профессиональных групп. Мы скоро перестанем понимать язык друг друга, что неизбежно приведет к еще большему межпоколенному разрыву, разобщению некогда общего духовного поля. На мой взгляд, необходима выработка твердой государственной политики в этой области, ибо нельзя такую базовую категорию, как духовно-нравственное состояние общества, отдавать на откуп ремесленникам от литературы.
– Существует мнение: чтобы лучше узнать человека, спросите его о том, что он считает самым главным человеческим достоинством и что – самым серьёзным недостатком. Как бы вы ответили на этот вопрос?
– Ценю порядочность во всем. Особенно болезненно реагирую на подлость и предательство, чувствую себя беззащитным перед ними. Я так и не сумел приобрести иммунитет против этих нравственных недугов. К счастью, он особенно и не требовался, рядом оказывались в подавляющем своем большинстве добрые и порядочные люди.
– Анатолий Петрович, по первоначальному базовому образованию вы географ. Следовательно, вам близки науки о земле, природе, о состоянии окружающей среды. Что в этой сфере особенно тревожит вас сегодня?
– Тревожит то, что становится «все меньше окружающей природы, все больше окружающей среды». Экологическое воспитание становится первостепенной проблемой, требующей коллективных усилий государственных структур и общества. И тут необходимо сочетание пропаганды и жесткого административного воздействия на губителей природы. Менталитет нашего народа в этом отношении, к сожалению, формируется по принципу: «На наш век хватит». К этому располагает и то, что Бог дал России много пространства, вод, лесов, минеральных богатств. Один великий историк и философ по этому поводу весьма образно и точно сказал: «Русский человек ушиблен ширью». Да, у нас всего много, но большинство из этого обилия конечно и не возобновляемо. С природой нельзя разговаривать на «ты». Слегка разгулявшийся исландский вулкан «плюнул пеплом» – и вся наша техническая мощь, все блага цивилизации оказались абсолютно уязвимыми, а человек – совершенно беспомощным перед природной стихией. Если в области экологической пропаганды у нас есть какое-то движение, то в области охраны природы – полная безмятежность. Правда, и пропаганда какая-то уж больно «смирная» и узконаправленная: сами пишем – сами читаем, сами выступаем на конференциях и сами же слушаем. Наступательность, что называется, нулевая. Ну, а что касается государственной охраны природы, тут просто диву даешься безразличию и инертности. Я живу в деревне, на самой границе с мещёрским краем, его «столицей» – Солотчей. И когда едешь на работу или домой, становится больно и стыдно за людей, которые так измываются над природой. Кругом свалки мусора, порубленные деревья, кострища. Где же наш беспредельно разросшийся чиновничий аппарат, в первую очередь те его подразделения, которым по долгу службы прямо полагается блюсти законы об охране природы, где соответствующие депутатские комиссии, природоохранная прокуратура, участковые милиционеры?
– Когда-то вы приехали на рязанскую землю со Смоленщины. Здесь стали Почётным гражданином города Рязани, одним из самых уважаемых в нашей области людей. Стала ли за прошедшую четверть века Рязань вашей второй родиной?
– Как не любить Рязань – город, который принял меня, где прошли самые продуктивные десятилетия моей жизни. Здесь создалась семья моего сына, родились любимые внуки. Будто бы какая-то неведомая рука повела меня по жизни так, что четверть века тому назад я фактически вернулся туда, где 70 лет назад родился. Я бесконечно благодарен судьбе за этот счастливый «вираж». Особая моя благодарность и любовь – коллективу университета. Стоя перед ученым советом, на котором меня представляли как ректора, я сказал: люблю работать и приехал работать. Люди, по крайней мере, большинство из них, мне поверили. Коллектив воспринимал цели, которые ставились перед ним, поддерживал мои разумные начинания, прощал ошибки. Знаете – это большая редкость. И вот еще о чем хотелось бы сказать. Существует такое достаточно устойчивое мнение, что если в коллективе остается работать прежний руководитель, новому будет нелегко. Отдельные слова благодарности – моему предшественнику на ректорском посту, ныне, к сожалению, уже ушедшему из жизни Владимиру Ивановичу Клейменову. Доброта, искреннее желание помочь, в чем-то предостеречь всегда исходили от этого человека. Это тоже счастливый случай и пример того, как должна осуществляться преемственность, смена в руководящих структурах вуза, которая происходит постоянно.
– Согласны ли вы с утверждением, что лучшие человеческие качества закладываются в семье? Ваша семья для многих является образцом. В Рязани хорошо знают и уважают вашу супругу Светлану Григорьевну – заслуженного учителя России (в прошлом – директора школы №14), вашего сына Руслана Анатольевича Лиферова – главного кардиолога области. Ваша дочь Алла Анатольевна также посвятила себя благородному врачебному делу. У вас замечательные внуки.
Какое место в вашей жизни занимает семья? Есть ли у вас свои, особые секреты семейного воспитания?
– С возрастом начинаешь все отчетливее понимать, что всё, кроме семьи, преходяще – должности, звания, интерес к тебе окружающих. Для меня семья была и остается тем Божьим даром, который позволил мне стать таким, каков я есть.
Через год исполнится 50 лет с того момента, как мы с моей верной супругой Светланой вместе шагаем по жизни. Это она стала «соисполнителем» всех моих профессиональных и просто человеческих успехов и удач, она с пониманием относилась и относится к нелучшим чертам моего характера. Это она сделала нашу совместную жизнь такой, что мне всегда хочется домой.
У нас прекрасные дети. К сожалению (а может быть, и к счастью), никто из них не выбрал себе профессии родителей. Видимо, хорошо усвоили, глядя на отца и мать, что педагогический труд, хотя и благородный, но не всегда благодарный, сопряжен с огромными затратами физических и духовных сил, которые редко окупаются материальным достатком. Они стали врачами, и это, конечно же, не менее важно и почетно. Не мне судить об их профессиональных качествах, но вот в крепости их нравственных устоев я уверен. Вместе с супругой мы радуемся взрослению и третьего поколения Лиферовых – внука Дмитрия и внучек Ангелины и Анастасии. Старшая внучка Ангелина по образованию экономист, Дима и Настя, как и их родители, хотят стать врачами.
– Говорят, что русские люди не могут быть удовлетворены беседой, если они не успели обсудить глобальные проблемы современности и судьбы Отечества, как минимум, на ближайшие полвека. Поскольку наш диалог подходит к концу, хотелось бы попросить вашего согласия на дальнейшие встречи. Поверьте, ваше мнение по многим вопросам интересно рязанцам. И позвольте поблагодарить вас за интереснейшую беседу.
– Я не оракул. Не могу и не хочу ничего предсказывать. А на встречи, если к этому будет интерес, согласен.
Беседовала
Марина Сашина.