После публикации в августе этого года моего очерка «Свет Уединения», который был посвящен настоятельнице Казанского женского монастыря г.Рязани игуменье Анне (Сычуговой), мы продолжили наше знакомство. В преддверии праздника Казанской чудотворной иконы Пресвятой Богородицы я попросила матушку Анну рассказать о возрождающейся обители, ее жемчужине – Казанском соборе, и она согласилась.
4 ноября в Казанском женском монастыре города Рязани состоится торжественная встреча чудотворного Казанского образа Пресвятой Богородицы, который преподнес в дар Рязанской земле митрополит Иваново-Вознесенский и Вичугский Иосиф. Икону в монастырь передаст митрополит Рязанский и Михайловский Вениамин, после чего в обители будет совершена Божественная литургия.Ожидая настоятельницу монастыря по договоренности у дверей храма, я не могла не заметить, как охотно в этот осенний ненастный день сворачивают сюда, на церковный двор, родители, которые прогуливаются с детьми. Наверное, им комфортно не только оттого, что территория благоустроена, но и что она – у храма.
А вот за церковную ограду смотреть грустно. За ней виднеется то, что осталось от когда-то величественных сооружений: остатки «изъеденной» невзгодами и временем монастырской стены, руины последней из ее четырех башен, здания, на большинстве которых все еще лежит печать запустения.
– В монастыре было когда-то более 40 объектов, и он занимал целый квартал, – говорит матушка Анна, стоя рядом со мною на церковном крыльце и обводя рукой обширное пространство.
– Вот это, – она указывает на причудливое здание напротив нас, – было надвратным храмом с колокольней и звонницей из десяти колоколов. Сразу после революции третий этаж снесли, и в помещение вселили жильцов. И по сей день здесь живет восемь семей. Сначала они к монастырю относились не очень дружески, думая, что мы будем любыми путями добиваться их выселения. Теперь по нашему настоянию эти семьи внесены в программу расселения из ветхого жилья, и мы вместе с ними ждем: когда же, когда?..
Иными глазами я смотрю на бывший храм. А он, оказывается, вовсе и не бывший. Как говорит моя собеседница, если церковь была освящена, то даже пусть она разрушена, незримые ангелы все равно охраняют ее Престол.
Знают ли об этом люди, которые почти сто лет в этом святом месте просто живут, заботясь о житейском (вон окна новые, пластиковые, поставили)?..
– Если знают, – размышляю, – то, наверное, связывают с данным обстоятельством ход своей судьбы: у кого-то счастливый, у кого-то (из-за невольного кощунства) несчастный…
– Вины этих людей здесь нет, – возражает мне матушка Анна.
Мы идем с ней по вымощенной дорожке вокруг Казанской церкви, расступаясь перед мамами с колясками. Доходим до Поклонного креста, безвозмездно воздвигнутого рязанским скульптором Р.А. Лысениной. У его основания – четыре небольшие фигурки рязанских святых, когда-то посещавших монастырь или живших на одной с ним улице (сейчас – имени Фурманова, а раньше – Монастырской. На ней, кстати, живет и сам автор). Потом вступаем на территорию маленького некрополя, надгробия которого каким-то образом уцелели после закрытия монастыря в 1919 году. Вещественных свидетельств наличия в те времена на монастырской территории концентрационного лагеря для «нетрудового элемента» (купцов, духовенства, офицеров) не сохранилось. Но в архиве есть письма монахинь о том, что под разными предлогами их выселяют из монастырских стен в мир. Еще есть странички дневника одного, как видно, очень образованного заключенного, привезенные его потомками в Рязань из Москвы.
На фотографии тех лет Казанский храм предстает в несколько непривычном для нас виде: он побеленный, хотя и очень неухоженный. Сейчас эта церковь как бы краснокирпичная и прямо «с иголочки». Можно подумать, что реставраторы переложили стены собора, сделав их новыми. Но это не так: они просто нарисовали каждый из кирпичиков на старой кладке. То есть старые стены снаружи представляют собою новую явь. Нечто обратное произошло со стенами храма внутри.
Известно, что после закрытия Казанского монастыря в его церкви по инициативе авторитетного рязанского ученого С.Д. Яхонтова был размещен Губернский архив (впоследствии Государственный областной). Одна моя знакомая, посетившая его в 90-е годы, чтобы взять какой-то документ, слышала, как архивные служащие говорили между собой о фреске, которая никак «не хочет» закрашиваться: роспись на стене все проявляется и проявляется. Прямо чудо какое-то.
– Так оно и было, – высказала свое мнение игуменья и в свою очередь поведала мне о том, что видела она, приступив в 2008 году к обязанностям настоятельницы.
То, что монастырский храм был приспособлен под архив, стало для него большим благом в плане сохранения здания. Недаром сами инокини участвовали в возведении стеллажей, веря в чудо спасения и сохранения своей обители. Потом, спустя какое-то время, стены церкви были закрашены суриком, который закрыл старые фрески и нанесенные на них уже после революции рисунки. Реставраторы очень опасались, что слои краски и сурик так сильно могут смешаться, что невозможно будет отделить одно от другого без повреждения икон.
Но этого не произошло, все, что было лишним, сняли, а фрески остались. Правда, их пришлось слегка «подновить» – убрать на них трещинки, царапины, кое-где навести тонировку. И старый рисунок полностью проявился, обнаружив все приметы академической настенной живописи. Лишь одну на стене храма пришлось угадывать и рисовать по архивным описаниям.
– Ни в одной старинной церкви Рязани не сбереглось столько уникальных настенных росписей, как у нас, – подытоживает свое удивительное повествование матушка.
В основе содержания церковной росписи – библейские сюжеты. Но есть одна (при входе в храм справа, ближе к окну), которая обращает на себя внимание даже неспециалистов: идет церковная служба, одна из монахинь читает во всеуслышание молитву, и тут через Царские врата входит Богоматерь… Одежда изображенных на фреске монахинь совпадает с той, что была раньше у насельниц рязанского монастыря, и это особенно ценно.
Продолжая свой рассказ, матушка Анна ведет меня по храму. Утренняя служба давно закончилась, до вечерней еще далеко, но церковь не пустует, народ идет теперь по собственному «графику». Довольно просто можно понять, кто бывает здесь постоянно, кто пришел, может быть, в первый раз. Вот женщина неславянской внешности с пучком свечей в руках просит игуменью указать, где икона Георгия Победоносца. Спустя какое-то время она спрашивает о Николае Угоднике…
Монастырь создан в честь Казанской иконы Божьей Матери, которая по обретению ее во граде Казани стала, исцеляя людей, творить чудеса. При принятии образа на поклон в Москве царь Иван Грозный повелел построить на Красной площади Казанский храм. Списки с чудотворной иконы распространились по всей Руси, самый древний находится сейчас в столице, в Елоховском соборе.
Чудотворная Казанская икона Божьей Матери была, как рассказывает игуменья, и в иконостасе Казанской церкви Рязани. Не сохранилось сведений о том, как она здесь оказалась, а вот описание ее чудес есть, а также перечень драгоценностей, которыми она была обильно украшена. После закрытия монастыря святой образ пытались уберечь, перенося из одной пока сохранившейся церкви в другую, но потом она бесследно исчезла.
Одним из первых обретений уже возрождающихся Казанской обители и собора была Казанская икона Пресвятой Богородицы, которая поступила в дар из одной рязанской деревенской церкви. Икона была поражена пожаром, краска на ней вздыбилась, но после реставрации обрела первоначальный вид и (я ощутила это на себе) необыкновенную притягательность. Очень уж человечный образ: лицо девическое, округлое, взгляд задумчивый и глубокий. Как мне сказали, эту икону все очень любят, усердно перед ней молятся, получая просимое.
Нескольким святыням, в их числе еще одной Казанской иконе – Каплуновской (по названию села Каплуновка в Харьковской области, где пребывает чудотворный первообраз), храм обязан схимонахине Неониле, которая жила на территории Казанского монастыря после закрытия и ревностно сберегала его сокровища.
Интересна и вот такая история. Однажды в монастырь принесли старый, деревянной резьбы, местами раскрошившийся киот, столь же старые, потемневшие ризы и, сообщив, что сам образ Казанской Божией Матери не сохранился, предложили: «Возьмете?» От дара не отказались. Все восстановили, позолотили, а когда художник написал новый образ, он к старинному обрамлению сразу подошел. Когда в храме видишь итоги подобного кропотливого труда, думаешь: сколько же во все это вложено веры, любви и надежды!
…Матушка Анна, которой роль гостеприимной хозяйки приходится совмещать с обязанностями администратора, ответила, наконец, на долгий сигнал мобильного телефона и, извинившись, отошла немного в сторону. Я еще раз огляделась вокруг. По ковровой дорожке к алтарю шел молодой человек… Он так истово приложился к лежащему на аналое образу, так долго стоял на коленях, склоняясь перед иконостасом, что даже у меня, не знающей его проблем, защемило сердце.