Для заголовка этого материала я выбрала название одного из лучших рассказов Евгения Носова, убрав полагающиеся в данном случае кавычки. Интересно, при нынешней апатии к литературе многие ли читатели, старые и молодые, узнают эти слова? На всякий случай (да и год у нас идет литературный) напомню, что один из героев рассказа – «маленький человек», раненый солдат Копешкин – умер, так и не выпив за победу стакан красного вина.
Прочитав однажды в рассказе строки, посвященные смерти Копешкина, – этот пронзительный «плач» о горечи утраты на войне каждого человека, как «большого», так и «маленького», я не смогла забыть их уже никогда. «Тогда зачем же он был? – восклицает автор. – Для чего столь долго ожидал своей очереди родиться на земле? Эта возможность его появления сберегалась тысячелетиями, предки пронесли ее через всю историю – от первобытных пещер до современных небоскребов. Пришло время, сошлись, совпали какие-то цифры таинства, и он, наконец, родился… Но его срезало осколками, и он снова исчез в небытии…»
Сегодня, когда идет вероломное и подлое переписывание истории и хода Второй мировой войны, особенно дорога память о тех, кто сражался и, независимо от того, вышел из ада войны или погиб, победил. Как сохранить эту память? Не только в голове, но и в душе, в сердце?
Эту память у представителей младших поколений во многом формировали до недавнего времени хорошие книги и фильмы. Теперь что-то надломилось в данной традиции. Современные художественные произведения о Великой Отечественной войне нередко представляются мне чем-то вроде генномодифицированных продуктов, не очень полезных для человеческой жизнедеятельности. Познавать «войну народную» на уроках дети могут только в общих чертах. Как же быть? Тем более, что ветеранов войны и тружеников тыла, доносящих историю из первых уст, становится все меньше.
Видимо, пришел черед во всю силу включиться такому «механизму», который называется «из поколения в поколение». Давайте не будем обделять наших детей и внуков теми рассказами о войне, которые мы слышали от своих отцов и дедов. На войне каждый по-своему, в каком бы звании ни находился, был «маленьким» человеком со всем своим человеческим. И, может быть, именно рассказ об этом, какие-то кажущиеся незначительными вещи, более всего формируют память сердца, открывают нам то, что порою может не дать почувствовать и роман.
У моего отца, вернувшегося с войны, самой значительный наградой была медаль за взятие Кенигсберга. Ее, а также другие медали, какие-то наградные бумаги и взял себе по праву старшинства мой брат, когда отца не стало. Мне осталась лишь серенькая хозяйственная «Красноармейская книжка», которую я много лет и не открывала по причине ее понятной заурядности. Но однажды открыла, вчиталась в запись о том, что бойцу такому-то выданы такого-то числа шинель, сапоги, две нижние рубахи, двое подштанников и т.д. И вдруг поняла, осознала всем существом, что отец – тот, неведомый мне (меня тогда еще не было), фронтовой, был тем же человеком – обычным, житейским, теплым, которого знала и я. Был. Но ведь потом его могло и не быть. Значит, не было бы и меня?..
Отец помнил День Победы, когда все радовались, палили в воздух. Тут привели пленного немца, и командир, видимо, в эйфории выстрелил и в него… Отец рассказывал: «Я на фронте везде бывал: и с «катушкой» бегал, и в атаку ходил – ничего. А тут, увидел, что в живого человека выстрелили, и меня так замутило…» Он говорил с удивлением и даже как бы с осуждением себя. Но я гордилась тем, что и после суровых лет войны мой отец остался человеком.