Словно груду драгоценных камней, высыпала она на стол эти маленькие, плоские книжечки-удостоверения разных цветов и калибров: депутат городского Совета, член общества «Знание», делегат областной партконференции и множество других – более или менее значимых. Но это все ее. Как и два ордена, тихо поблескивающие в маленькой ладошке: орден Дружбы народов и орден Почета.
Между последними наградами семнадцать лет. За эти семнадцать лет ее Родина сделала почти немыслимый зигзаг в своей истории. Но, видно, всегда были и будут люди, значимость которых при любых политических бурях неизменна, ведь живут они по одному закону: надо жить и честно исполнять свои обязанности.
Братья и сестры
Об обязанностях Зоя Васильевна Белова, народная артистка России, знала много, с самого детства. В дружной крестьянской семье из Подмосковья она была старшей. В день смерти отца ей было двадцать лет, а младшей сестре не исполнилось и года. Самых ярких впечатлений детства, пожалуй, осталось два. Они определили очень многое в ее жизни.
Светлое пасхальное Воскресенье. Строгая бабушка Устинья, державшая внучку за руку во время Крестного хода. Мама, поющая в церковном хоре, и она, Зоя, смотрящая с восторгом на свою замечательную мамочку. И бабушка Устинья, как бы дающая наказ: «Имей, Зоинька, Бога в душе».
...Ноябрьское первоснежье. Она, тринадцатилетняя девчонка, вместе со своей ровесницей Тоней бредет с салазками, огромным кошелем и маленькой корзиночкой. Впереди двенадцать километров дороги из деревушки, где собралась вся семья. Им надо добраться до родительского дома в Дмитрове, выполнить боевое задание деда: забрать кур и кота и живыми вернуться домой. Ни разыгравшийся над головами девчонок воздушный бой, ни начавшийся чуть позже артобстрел не могли укротить их восторг от такой вот вылазки «в тыл врага».
А дома, чуть отдышавшись, вдруг услышали: «Дорогие братья и сестры». Обращение Сталина к народу 6 ноября 1941 года. Этот голос убеждал: за нами – победа, за нами – правда. И эту веру – веру ее бабушки Устиньи и уверенность главы государства – пронесет она через десятилетия.
Среди своих деревенских ровесниц ничем особым она не выделялась – полола, косила, жала, молотила тяжелым цепом. И такая работа доставалась ей в дедушкином колхозе, где у нее не было поблажек. Голодала, уставала, недосыпала, и в душе по-прежнему звучало заветное: мы победим, победим. В одном и ровесники, и взрослые отличали ее – когда Зоя начинала читать стихи, у людей что-то переворачивалось в душе. Потому-то и говорил ей любимый учитель Александр Николаевич Чудовский: тебе надо идти в артистки.
Священнодействуй или убирайся вон
1945 год для Зои Беловой стал годом двойной победы: Победы ее народа и ее личной победы – она поступила в Московское городское театральное училище, которое располагалось в театре им. Маяковского. Тогда в ее жизни появилась еще одна заповедь: «Театр – храм. Священнодействуй или убирайся вон». Это огромными буквами было написано при входе в главный зал училища.
Эту заповедь пронесла она через все свои профессиональные десятилетия. Главное в театре – зритель, а не артист. Ему не важно, что у тебя на душе, важно, что заложишь ты в его душу. А бывало так трудно выйти на сцену и играть. Играть в комедии «Красавец-мужчина» через день после смерти мамы, в день смерти папы изображать Валю Борц в «Молодой гвардии», после похорон бабушки Тани встречаться со зрителями в «Девушках с улицы Надежды». Вряд ли хоть один из них почувствовал ее боль и горечь. В театре надо священнодействовать, а не думать о себе. Для кого-то это просто нереально, для нее – само собой разумеющееся.
Кроме таланта, у артиста должна быть еще и удача. А этот маленький юркий бесенок неуловим. Когда Зоя была еще студенткой, на спектакль «Глубокая разведка», где она в очередь с подругой играла ведущую роль, был приглашен художественный руководитель Камерного театра, чтобы посмотреть подающую надежды Белову. А она, поменявшись с подругой, уехала к маме. Вернулась, как положено, к третьему акту и услышала: «Ванин приезжал тебя смотреть, теперь уже больше не приедет».
Да, видно, не судьба была Зое стать звездой столичного театра. А вот звездой провинциального – стала. До сих пор памятен триумф рязанского спектакля «Святая ночь», по поводу которого Георгий Товстоногов на банкете в ВТО восторженно сказал: «Во, какая мы периферия»! Запомнился и прием в Чехословацком посольстве, когда автор пьесы, чех Питер Карваш, признался: «Ваш режиссер Соколов и вы сказали все, о чем я подспудно думал, но не знал, как выразить».
Работала 3оя Белова в Костроме, Пензе, Тамбове, а прижилась в Рязани, что стала для нее истинной родиной, дорогим, близким городом. Множество общественных обязанностей эффектным шлейфом тянулись за ее театральным платьем. Я познакомилась с Зоей Васильевной отнюдь не в театре, а на одной из многочисленных встреч в Клубе книголюбов.
Помню ее черную, трагичную фигуру в чадре и проникновенные слова о любви, мире, слова скорбящей матери о сыновьях. Не помню, откуда монолог, но слезы на глазах у зрителей мне не забыть. Это было мое первое открытие таланта Зои Васильевны – и человеческого, и артистического. Никогда не слышала я от нее отказов при просьбе выступить, принять участие в разговоре о книгах. Так раскрыть себя через прямой разговор в камерной аудитории, показать свою личность, свой взгляд на поэта, жизненную ситуацию может не каждый. Зоя Васильевна могла.
Боль матери, ее вина…
С поэзией Есенина, в общем-то, скрытой от ее поколения, Зоя Васильевна столкнулась еще в училище. Помнит до сих пор и исполнителя. Актер Вахтеров читал со сцены: «О Русь, малиновое поле...» А она, закрыв глаза, представляла свое Святогорово – это же все было про нее. Как своей потом стала и «Лебедушка» – это ее мама, бабушки и тетушки раскинули руки, чтобы защитить их, маленьких, от войны, от беды, от невзгод.
Навсегда остался в ее памяти голос сестры поэта Александры: «Плохо это, артистка. О брате не пишите и не ставьте ничего (Зоя Васильевна ездила к ней с драматургом Водолазовым с его пьесой «Песня звездных трав»). Но звезда Есенина не могла не взойти. И чуть позже было дано Зое Васильевне сестринское благословение на постановку пьесы Николая Шундика «Сергей Есенин», где ей, однако, роль матери не дали. Чуть позже она сыграет заветную роль.
У каждого из нас свое видение творца. Из океана его поэзии мы строим свой островок любви и ненависти, радости и горести. У каждого свой Пушкин, свой Есенин, но Зоя Васильевна дала нам возможность прикоснуться к ее Полонскому, ее Ахматовой, ее Цветаевой...
Встреча с Цветаевой в трактовке народной артистки Зои Беловой стала для меня откровением. Страждущая, неизбывная боль матери, ее вина, ее обречение на страдание и любовь ее. Вот такой ощутила я Цветаеву в исполнении Беловой в тот вечер на очередной встрече книголюбов в клубе «Олимп». А потом будет Ахматова, чья боль за сына и верность прольются на нас живительным потоком. Материнство – это любовь и ответственность за другого человека. Всегда и во всем.
Я не играю возраст…
За что ухватиться актрисе, когда из рук уплывает молодость, чем удержать внимание зрителя, как сохранить сцену как радость общения, а не каторгу труда?
Я не видела ее ошеломляющей Маши в «Живом трупе», ее роскошной Дженни Герхард в одноименной постановке. Но я видела ее Сару Бернар в «Смехе Лангусты» и ее бабушку в пьесе «Игры на закате». Все это роли глубоко пожилых женщин, но позабыть их нельзя. Они вне возраста.
«Я не играю на сцене возраст, я играю судьбу, – скажет Зоя Васильевна и добавит: – Когда мне дали роль бабушки в этой пьесе, я сказала, мне не интересна просто бабушка. Мне интересна трагедия женщины, не сумевшей воспитать внука».
Главное – изо дня в день наполнять копилку своей души и разума, и тогда годы не властны над капризной профессией актрисы. Все это Зоя Васильевна умела. Все это создавалось в ее повседневности. И тогда, когда в мороз и слякоть добиралась она до отдаленных районов. И тогда, когда голос ее звучал в воинских частях, когда отстаивала чьи-то интересы на собраниях. И тогда, когда читала анонимки на себя…
А в общем, жизнь ее состоялась. Достойная жизнь. И пусть дорога была усыпана не только лаврами, она вела вперед и вперед. И лишь одно, когда оглядывалась Зоя Васильевна назад, мешало ей – неизбывная жестокость двадцатого века.
Воспоминания ее ранней юности – военные госпитали. Уж чем порадовать, ободрить могла она их, усталых, небритых, в бинтах и при костылях защитников Родины? Им, порой отчаявшимся, читала она «Девушку и смерть» Максима Горького. Читала и верила, что это последняя война на земле, последние ее госпитали. Но спустя 60 лет она вновь пришла к раненым мальчишкам и вновь, глотая слезы, читала им «Девушку и смерть». Вновь говорила о любви и ее победе, упрямо веря, что материнства не взять у земли.
17 февраля 2015 года Зои Васильевны не стало. Город попрощался с Почетным гражданином Рязани, народной артисткой России, женщиной, щедро дарившей нам неиссякаемый свет своей души.
Людмила Гоенко,
заслуженный работник культуры России