Его настоящее имя – Попов Георгий Митрофанович. Но большую часть жизни он прожил с другими фамилией и отчеством. «Будешь моим братом, тогда нас не разлучат», – сказал напросившемуся к нему в полк неприкаянному мальчишке комбат Виталий Смирницкий. «Не испугается? Выдержит?» – переживали вначале бойцы, принявшие его «на воспитание». А вскоре пареньку стали поручать настоящие боевые задания.
В оккупации
Родина Георгия Васильевича – Воронеж. Летом 1941 года ему было всего восемь лет, он едва окончил первый класс. Сперва известие о начале войны с фашистской Германией жители восприняли спокойно, но вскоре в городе стало тревожно, начались бомбежки. Первые немецкие бомбы упали на Парк пионеров, когда там проходил детский праздник. Летом 1942 года фашистские войска заняли правобережную часть Воронежа. В городе начались чистки, расправы с политработниками и коммунистами. Затем немцы велели жителям собираться – их поспешно угоняли в концлагерь. Но до места назначения так и не добрались: обстановка на фронте заставила высадить людей по пути. Так Жора с братом и матерью оказались в украинском городке Александрия. Здесь они бродили по полям в поисках колосков, терпели голод и холод. Заболев тифом, мать умерла, и мальчишки остались совсем одни. Чтобы не погибнуть с голоду, братья занимались подсобной работой при местной больнице, занятой немцами, присматривали за свиньями на свиноферме. Стиснув зубы, терпели издевательства и насмешки гитлеровских офицеров. Но все ближе становились звуки боя – чувствовалось, что советские войска на подходе.
Названый брат
Он пришел прямо к командиру батальона, освободившего город: «Возьмите меня к себе». Тот, видя, что пареньку идти некуда, согласился: «Будешь моим младшим братом». Так и попал Жора в 1-й стрелковый батальон 1129-го стрелкового полка 337-й стрелковой Лубненской Краснознаменной ордена Суворова, ордена Богдана Хмельницкого дивизии, став Смирницким и Васильевичем. А с родным братом на время пришлось расстаться: сразу двоих мальчишек батальон бы не потянул, Женька нашел себе других опекунов.
Пытливый, живой, исполнительный, Жора вскоре стал любимцем полка. Он напоминал солдатам о мирной жизни, о семьях, оставшихся в тылу. Мальчик освоил оружие, вник во все тонкости военного дела. На него возложили обязанности по хозяйственной части: «Смотри, чтобы каждый боец был обеспечен всем необходимым». Паренек провожал прибывающее пополнение на боевые позиции, помогал обустроиться, давал ценные советы. Через некоторое время у него на плечах появились и погоны – он получил звание младшего сержанта.
В памяти Георгия Васильевича удивительно четко сохранилось множество военных эпизодов. Были случаи, ему приходилось поднимать боевой дух бойцов, ходить в разведку перед наступлением, выясняя, с чем могла столкнуться армия в предстоящем сражении… Постепенно полк продвигался все дальше на запад.
Памяти Славы
Бой, за который он получил орден Славы III степени, развернулся в Венгрии, под городом Мишкольц, в декабре 1944 года. Наши наступали, но вынуждены были остановиться: впереди была высота, с которой не умолкая бил по округе пулемет. Его надо было уничтожить гранатой. Полковое руководство медлило, жалея бойцов. И тут вызвался 15-летний Слава – друг Жоры, «усыновленный» полком еще до него. Слава взял две гранаты, пополз, бросил, а когда поднимался, был смертельно ранен. Тогда идти решил Жора: «Я маленький, меня не заметят». Бойцы, затаив дыхание, наблюдали за детской фигуркой. Несколько долгих мгновений, удачный бросок – и пулемет заглох. Жору с поля боя вынесла медицинская сестра – голову задела разрывная пуля.
После месяца лечения в госпитале его собрались переводить на реабилитацию в тыл. Но мальчуган полк бросать не думал. Вот это оказалось самым сложным – разыскать свой уже продвинувшийся вперед батальон.
– Я никогда не считал подвигом то, за что мне дали орден Славы. Это, я считаю, наша вместе с другом Славой награда. Героизмом было возвращение после госпиталя в воинскую часть. Я должен был ехать на попутных машинах, а там все засекречено, приходилось просить каждого постового, показывать справку, что на фронте у меня брат, – вспоминает Георгий Васильевич.
В батальоне не ждали, что их воспитанник вернется. Тем больше была радость от встречи.
Комсомолец
Потом был Будапешт, где линия фронта пролегла между двумя частями города – Будой, где еще хозяйничали немцы, и Пештом, куда уже вошли советские войска. Пареньку пришлось быть связным между ротами, между отдельными домами. Здесь на его глазах в подвале одного из взятых зданий пленили двух немецких офицеров. Комбат Виталий сказал, обернувшись к Жоре: «Надо вывести и расстрелять». Тот признался, что сделать этого не сможет. Это, пожалуй, был единственный случай, когда Георгий струсил.
На поле боя он стал и комсомольцем. На границе Венгрии и Австрии, у озера Балатон, шли особенно ожесточенные бои. Батальон попал в окружение. Решено было не отсиживаться, а выходить любым способом. Перед предстоящим прорывом провели партийное собрание. Здесь, в котле, окруженном врагами, Жора Смирницкий подал заявление о вступлении в комсомол. Собрание проголосовало «за», хотя ему было только двенадцать.
«Как же вы воевали?»
Потом, после войны, он окончит школу, Воронежский инженерно-строительный институт. Переедет в Рязань, на родину жены. Встретится с братом Евгением, с офицером Виталием Васильевичем Смирницким. Боевые товарищи искренне обрадуются, узнав, что их Жорик жив, здоров, получил хорошую профессию, нашел себя. Ему пойдет почта от ребятишек со всех уголков страны, будет много приглашений на встречи, будут поездки в Курск, в единственный в стране музей юных защитников Родины…
Только об одном эпизоде он не хочет говорить долго. Останавливает свой рассказ, горько машет рукой:
– Меня ведь сначала и признавать не хотели…
Не предполагал Георгий Васильевич, что в мирной жизни ему придется доказывать подлинность своей военной биографии. «Как же вы воевали, товарищ, если вам всего двенадцать лет было?» – засомневались в военкомате, увидев его военный билет. Секунда – и запись «участник Великой Отечественной войны» вычеркнута черной тушью. В конце концов эта история завершилась счастливо: после обращения в Министерство обороны справедливость была восстановлена. Жизнь есть жизнь, против нее не пойдешь.
– Нас в Рязани было двенадцать человек – сыновей и дочерей полков, и все сталкивались с подобным недоверием, – говорит ветеран. – Оно, конечно, понятно. Ведь нас не призывали, мы не приходили с направлением из военкомата и, по сути, даже кормиться в воинской части не имели права. Повезло тем, о ком остались сведения в архивах.
Деревья памяти
Сегодня, пока есть силы, Георгий Васильевич старается делать все возможное для сохранения памяти о войне. Год назад у его дома, во дворе обычной рязанской пятиэтажки, появились деревья памяти – два куста шиповника, украшенных непритязательными «журавликами» и «голубками», сделанными из подручных материалов. Кустарники он сажал вместе с сыном. В начале лета они пышно расцвели душистыми белыми цветами, а всю осень и зиму радовали глаз красными ягодами. Одно дерево сын полка посвятил всем не вернувшимся с войны бойцам (отсюда песенный образ белых журавлей), а другое – детям войны и «сталинским голубям». Последние – напоминание о юном герое войны из Ростова-на-Дону Вите Черевичкине. Он, выпуская голубей, пытался указать советским самолетам место расположения фашистского штаба, был схвачен и замучен немцами. В Ростове Вите стоит памятник, его имя давно превратилось в легенду. А для Георгия Васильевича оно – как перекличка с собственным прошлым, символ трагедии войны, в которой одинаково тяжелое бремя упало и на взрослых, и на самых маленьких, слабых, беззащитных – детей.
Было бы хорошо, мечтает он, если бы такие деревья появились в каждом школьном дворе. Если бы на уроках литературы вновь вспомнили о повести Валентина Катаева «Сын полка». Если бы в Рязани создали какое-нибудь памятное место, посвященное детям войны. Да переименовать хотя бы остановку «Университет МВД России» на Московском шоссе. Ведь там – подземный переход, который спроектировал Георгий Васильевич. Когда-то на этом месте почти каждый день погибал народ, спеша на завод «Красное знамя», торопясь на электричку. Построить в короткий срок «подземку» казалось нереальным: надо было думать, что делать с близко подступающими грунтовыми водами, с почти полным отсутствием средств. Инженер-строитель Смирницкий с заданием справился. Деньги на строительство собрали всем миром. Этот редкий для Рязани объект, который продолжает действовать до сих пор, мог бы стать символом всех мирных свершений поколения детей войны.