Как это ни удивительно, а такой «зверь» в природе существует. Но не стоит теряться в догадках, каков он собой и откуда родом. Так сельские жители иногда называют болотную птицу выпь. Все дело в том, что птица эта… мычит. Звуки, издаваемые ею в брачную пору, очень напоминают рев разъяренного быка, когда зверь роет копытом землю и намеревается поддеть своего обидчика рогом. «Му-мб… бу-у-у-у», – громко и басовито доносится весной из густых зарослей водных растений.
Мычание выпи столь своеобразно, что послужило поводом «приклеить» ей и другие названья: бухало, бугай, водяной черт. Поговорка «вопишь, как выпь» тоже родилась, что называется, на почве реальной. Выпь – так эта болотная «кикимора» именуется в научных книжках.
Помню, в детстве, постигая тайны озерного бытия, мы с приятелем делали свои первые вылазки в пойменный луг. Благо, он был рядом, прямо за селом. Однажды во время наблюдений за водными обитателями мы явственно услышали разъяренный голос быка, доносившийся откуда-то из зарослей рогоза. Среди болотной какофонии звуков он был настолько громким и неожиданным, что поверг нас в неописуемый ужас. Зная, чем чревата встреча с разъяренным быком, мы дали деру.
Выпь действительно загадочная птица. Повстречать ее в природе – дело нелегкое. Один деревенский пастух рассказывал мне, как пытался вывести этого «черта» на чистую воду. Приметил на озере место, откуда доносилось мычание, – и быстро туда. Перемесил всю воду в камышах, а там никого! «Что за чертовщина?!» – только и вымолвил пастух. Мне он, однако, признался, что в мычании подозревает большую рыжую птицу.
Кто же он такой этот водяной «шайтан»? Кому случалось изобличить его, испытывали разочарование и удивление одновременно: «Это же надо – птица, а мычит». Казалось бы, после этого разоблачения интерес к «лжебыку» у людей должен угаснуть. Как бы не так! Отбросив даже то, что прибавлено ей легендами, выпь, тем не менее, не лишилась загадочности. Да, мычит! Но как она это делает? Оказывается, застукать болотную солистку с поличным не так-то просто – очень осторожна и скрытна. Ее концерт наблюдали единицы. Одни утверждают, что выпь во время мычания погружает клюв в воду – дескать, только поэтому звук получается такой низкий и громкий. Другие говорят, что птица принимает вертикальную позу, при этом раздувает нижнюю часть шеи так, что она делается похожей на кувшин, и выдает «на-гора» известный нам звук. Однако маститые орнитологи, соблюдая все тонкости научной дипломатии, берут под сомнение все эти утверждения.
Своеобразнее птицы, чем выпь, наверное, не существует. У нее скромная, рыжеватая с темными продольными пестринами одежка, короткие ноги и длинный клюв (рос на семерых – одному достался), поэтому слыть красавицей она не претендует. Зато благодаря такому строению тела и «изысканному камуфляжу» среди зарослей рогоза, камыша и осоки становится прямо-таки невидимой.
Принадлежит «невидимка» к семейству цапель, однако на своих соплеменников она мало чем похожа, исключая, разве что, волчка – «младшего братца» выпи. Ее шея за счет длинных перьев производит впечатление очень толстой, особенно когда птица эти перья слегка оттопыривает – такая у нее манера поведения. Как уже говорилось, ноги у этой птицы короткие, а пальцы неимоверно длинные отчего она кажется уж слишком приземистой. И когти на них длины необыкновенной. Крылья выпи достались явно не того размера: они сравнительно короткие и не по росту широкие. С оперением тоже не повезло: оно мягкое, рыхлое и прилегает к телу неплотно. От этого выпь кажется больше, чем есть на самом деле, и неуклюжей. Одним словом – уродец.
Способность выпи прятаться совершенно удивительна и всегда поражает наблюдателя. Птицу невозможно разглядеть даже в нескольких шагах – до такой степени она делается похожей на сухой сучок, ветку кустарника или пучок сухих травинок, которых на болотах уйма. При виде человека выпь замирает «столбиком», вытягивает вверх шею и клюв, оперение плотно прижимается, и птица сразу делается щуплой и худой, как палка. Пройдешь и не заметишь, хотя выпь дурачит тебя в двух шагах, стоит и ни гу-гу, словно воды в рот набрала, посмотришь – сучок сучком.
Однажды на мещерском озере Святое, замаскировавшись в куртине камышей, я распластался на дне резиновой лодки, чтобы наблюдать за чомгами. Лежал тихо. И вдруг вижу, как в мою сторону осторожно крадется по сплавине выпь. Примерно на расстоянии трех метров от лодки рыжая птица остановилась и, заподозрив неладное, стала давать задний ход. Она, наверняка, скрылась бы также тихо, как и появилась, но я по неосторожности брякнул биноклем по уключине лодки. Этот громкий металлический звук мгновенно превратил ходока в «палку». Такая вот реакция у выпи на испуг.
Взлетает «невидимка» чаще из-под самых ног человека, но делает это неохотно и неловко – «тряпкой». Пролетев с десяток метров, садится. Но это сценки из жизни дневной. Ночью же выпь преображается и становится на удивление активной. Во-первых, это первостатейный и ловкий охотник, к тому же прекрасно вооруженный. На охоте ее мощный клюв уподобляется остроге. Мгновенный бросок – и добыча в клюве! Питается выпь рыбой, лягушками, головастиками и водными беспозвоночными. Если попадется в поле зрения водяная полевка, прищучит и ее. Добычу выпь хватает с любой стороны, но отправляет ее в желудок непременно вперед головой, поэтому окунь и ерш, защищенные колючками, входят в ее меню наравне с плотвой и карасями. Однако из всего, что встречается на болоте, особую страсть она питает все же к лягушкам. Кажется, душу за них отдаст. Брр! Но о вкусах не спорят. У птиц тоже есть свои предпочтения.
В ночные часы вооруженный острогой охотник не сидит ни единой минуты. В жердняке тростника передвигается так ловко и скоро, что к утру успевает обшарить все закутки на болоте. Насытившая птица позволяет себе полетать, покружить над озером и с высоты полета поглядеть на свою вотчину: нет ли чего подозрительного. Особую страсть к полетам она испытывает в тихие лунные ночи.
В большой компании выпь никогда не увидишь – единоличница! Поэтому встреча на своей территории с другой выпью неминуемо ведет к конфликту. В драках между собой птицы опасны своим оружием. Угрожая друг другу «клювом-острогой», норовят садануть прямо в глаз противнику, но, как утверждают орнитологи, дело кончается лишь демонстрацией: ворон ворону глаз не выклюет. А вот человек, взявший по простоте душевной эту «кикимору» в руки, может лишиться зрения и взаправду. Коварный удар плененная птица наносит исподтишка.
На территории России выпь обитает везде, кроме Крайнего Севера. Она селится по заболоченным берегам озер, плавней, прудов и речных заливов – однако далеко не везде. Где нет густых зарослей рогоза, осоки и камыша, ее там тоже нет, а где растения колышутся – пожалуйста! Выбирает такие места, где такая растительность чередуется с небольшими зеркальцами воды. Других птиц в эти «амазонские дебри» и на аркане не затащишь – пугающий сумрак, непролазный частокол тростника, подозрительная тишина. А выпям, видно, это как раз по нутру. Никто не мешает им устраиваться и по соседству с жильем человека, лишь бы были походящие условия. Например, несколько пар этих диковинных птиц ежегодно гнездятся на водоеме, находящемся на окраине Рязани. Очень часто люди даже не подозревают, что у них под боком живет прелюбопытнейшая особа.
Весной выпи прилетают довольно рано и уже в середине апреля дают о себе знать мычанием. Самец строит из отмерших частей водных растений токовище. Оно располагается в самой гуще растений, либо на кочке, либо на заломах тростника. Бывает и плавучее токовище. На его постройку уходит огромный ворох сухой травы. Часто во время гнездования, когда самка обогревает кладку, ее благоверный строит еще одну платформу, которая нужна ему для созерцания окрестностей. Место для нее выбирается где-нибудь на границе камышовых зарослей и водной глади. В дневные часы созерцатель приходит сюда поглядеть на возню уток, ныряющих за кормом чомг, послушать песенные рулады камышевок, полюбоваться изящными полетами крикливых чаек. Словом, и здесь: хлеба и зрелищ!
Гнездо самка устраивает в труднодоступном месте. Случается, что в качестве фундамента она использует токовище своего суженого. Позже, если построенное на этой платформе гнездо при убыли воды не сядет на дно, его приходится то и дело подправлять и надстраивать. Иначе под тяжестью быстро растущих птенцов, это громоздкое сооружение погрузится в воду. В начале мая в гнезде, выстроенном из сухих стеблей рогоза и камыша, лежат от трех до шести глинисто-серых яиц. С первого снесенного яйца самка сразу же превращается в наседку, поэтому появившиеся в начале июня птенцы отличаются друг от друга по величине.
Очень часто с выпью соседствует ее родственник – волчок. Своим обликом он походит на выпь, только размером мельче, поэтому его еще называют малой выпью. Этот родственничек для выпи конкурент номер один. Поэтому старшая сестра теснит его отовсюду. И изгнанник, безропотно удаляется от агрессивной соседки подальше, довольствуясь задворками болота.
Мычать волчок не умеет – кишка тонка. Но о своем присутствии самец старается заявить глухим отрывистым лаем: «Гуф…гуф…». Заслышав этот робкий лай, нелюдимая выпь частенько устраивает с ним «перестрелку», стараясь заглушить братца своим страшным ревом, как бы давая ему понять: вот тебе, вот тебе…
Голос выпи действительно неблагозвучен. И по интонациям, как уже говорилось, очень похож на мычание разъяренного быка. В то же время этот «ужасный» звук еще и… песня. Да, какая ни есть, но песня. И если вам посчастливится услышать столь необычные звуки, то знайте: это звучит голос любви, адресованный своей единственной, ненаглядной, неповторимой.