Писать небольшие рассказы и статьи мой отец, Алексей Иннокентьевич Хомяков (1918-2010), начал ещё будучи учеником средней школы, публиковал их в стенном издании с громким названием «Литературная газета». В годы войны печатался в «дивизионке», а уже в мирное время стал отправлять свои материалы как в специальные медицинские журналы и сборники, так и в выходившую крупными тиражами периодику: газеты «Советская Россия», «Красная звезда», «Сельская жизнь», «Ветеран», «Медицинский работник». Появлялись литературные и журналистские работы моего отца и в различных местных альманахах, а также региональных и районных изданиях: «Приокской правде», «Рязанских ведомостях», «Призыве» из Сасова», «Сасовском вестнике».
Даже в последние месяцы своей жизни, когда смертельная болезнь окончательно подточила силы фронтовика, доводились, как говорится, «до кондиции» несколько ранее намеченных статей, в том числе и газетный материал «Не забыть никогда», рассказывающий об одном из сентябрьских дней Второй мировой войны. Публикация этих воспоминаний состоялась уже после кончины их автора. С каким волнением открывал я конверт, присланный мне жительницей Томска Прасковьей Сергеевной Гордейчук! Кроме письма, здесь находилась и вырезка из областной газеты «Красное знамя». Вот некоторые строки из этой статьи моего отца, оказавшейся его последней публикацией: «Война застала меня в городе Новокузнецке Кемеровской области, где в мае-июне 1941 года я проходил практику, окончив четвёртый курс Томского мединститута. Вместо долгожданных каникул в летние месяцы нас отозвали в институт для продолжения занятий на пятом курсе. Тут уж не до отдыха, когда вся страна напряглась, чтобы выстоять и отразить удары. Заполыхало самое кровопролитное пожарище ХХ века. Над Родиной нависла смертельная опасность. Мы, студенты, как и все советские люди, знали, что враг рвётся к Москве. Гитлеровский план по захвату столицы носил название «Тайфун». Фашисты замышляли окружить Москву плотным кольцом, чтобы ни один человек не смог вырваться из окружения, а затем шквальным артиллерийским огнём и бомбовыми ударами разрушить и, в конечном счёте, затопить, сделав её мёртвым морем. Вести из европейской части страны поступали самые удручающие. Тысячами гибли советские воины, уничтожалось мирное население, всё живое. Красная Армия оставляла город за городом, не имея достаточно сил и боевой техники. Откатываясь назад, армейские части оказывали захватчикам упорное сопротивление. Но нередко попадали в окружение дивизиями и даже целыми армиями. Необходимо было спешить на помощь и, прежде всего, столице, куда фашистские войска подходили всё ближе и ближе. На пятом курсе мы занимались по ускоренной программе, получая самые необходимые знания по тем дисциплинам, которые требовались в боевой обстановке. 15 сентября 1941 года по институту был издан приказ № 50 «Об отчислении 87 студентов пятого курса в связи с призывом в Красную Армию». Действующим частям срочно требовались медики. Перед отправкой в войска все собрались в актовом зале института, чтобы проститься друг с другом и с нашей «альма матер». Сфотографировались на память и обменялись адресами. Проводить своих питомцев-новобранцев пришли наши наставники: профессора, доценты, преподаватели. Последние напутствия, рукопожатия, советы, пожелания. Слёз и рыданий не было. Уходили на фронт коренные сибиряки, люди крепкой породы. «За нас не беспокойтесь! – говорили мы. – Будем верны клятве Гиппократа. И победим». На вокзал шли строем. Нас провожали задушевные подруги, однокашницы, наречённые невесты. Дипломы врачей они получили позднее, в декабре 1941 годы. Многие из них тоже были призваны в армию, мужественно прошли фронт, ад сражений, видели кровь и страдания раненых в госпиталях, смерть воинов. Такая нам всем досталась доля в лихие годы войны».
Служил мой отец в 380-й стрелковой дивизии: «Она защищала Москву. Освобождала населённые пункты Калининской и Московской областей, вела бои, нанося противнику ощутимый урон в живой силе и технике... На фронте тяжело было всем – бойцам, командирам, генералам и маршалам. Война никого не щадила. Очень нелегко было и медикам... Работали мы в труднейших условиях, сутками не покидая операционных. Делали всё для спасения жизни воинов, возвращения их в боевой строй, в семьи. Случалось, вступали в бой с противником, погибали, пропадали без вести. Судьба многих моих фронтовых коллег неизвестна до сих пор. Столько лет минуло, а всё ещё по ночам снятся кошмарные видения, вижу кровь и явственно слышу стоны раненых. Войны не забыть никогда, до самого своего последнего часа... Дневники на фронте вести было некогда, но я навсегда запомнил эпизоды, когда приходилось прикрывать своей грудью раненых, лежавших на операционном столе, чтобы туда не попали стёкла и земля от разорвавшегося поблизости снаряда. Чудом остался жив, словно родился в рубашке и под счастливой звездой. Видно, сам Бог даровал мне такую долгую жизнь».
Да, мой отец ушёл на 92-м году, причём более полувека прожил на родине своей жены, нашей с братом Валерием мамы, Александры Ильиничны Кузьминой (1927-2002), на Рязанщине, которая стала для врача-фронтовика «сердцу милым краем». Здесь по-настоящему глубоко открылось отцу творчество Сергея Есенина. Здесь состоялись встречи с поэтами, знакомством с которыми нельзя не гордиться: Борисом Жаворонковым, Анатолием Сениным, Валерием Авдеевым. Отец внимательно следил за развитием медицины, журналистики и литературы Рязанской области, часто встречался со школьниками, рассказывая им о Второй мировой войне, длившейся шесть лет и ставшей тяжелейшим испытанием для миллионов людей.
По уже давней привычке в памятные дни, связанные с событиями огненного времени, я вновь и вновь навещаю родителей, чтобы постоять и послушать пронзительное повествование о выпавших на их судьбу горьких и славных годах. И ничего, что родные мне голоса будут звучать лишь в шорохе трав и шелесте листьев, – я услышу эти слова, услышу...
Поздравить чтобы
победителей
с Великим днём,
Державным днём, мы не
в дома своих родителей,
а на могилы к ним
придём.
Разложим
на газетной скатерти
снедь
да забудем про вино –
пускай порадуются
матери,
что мы не пьём уже давно.
Тюльпаны, нами
принесённые,
росу уронят поутру.
Замрём,
Победою спасённые.
замрём на праздничном
ветру.
На солнце вспыхнут звуки
медные
и вознесутся в облака.
И там, на площади,
победные
слова промолвит сын полка –
одним останется
единственным
из тех,
кто слышал
ближний фронт.
А те, кто был в огне
неистовом,
уже уйдут за горизонт.
За горизонт,
где синь закатная
и остывающая мгла,
куда тропинка
безвозвратная
сквозь всю Россию
пролегла...