К 70-летию Победы в Великой Отечественной войне Рязанский институт развития образования при участии министерства образования Рязанской области в рамках Года литературы провел заочный региональный конкурс творческих работ учителей русского языка и литературы.
Конкурс назывался «И сердцем я пою Победу!». Одна из его основных целей – дать возможность учителям раскрыть свои замечательные способности в важном и святом для всех нас деле – сохранении исторической памяти. Учителя области соревновались в трех номинациях. К участию принимались сценарии внеклассных мероприятий и уроков литературы, способствующих патриотическому воспитанию детей, посвященные юбилею Победы. В каждой из номинаций определены победители. РИРО подготовил сборник, в котором представлены творческие работы конкурсантов.
В одной из номинаций конкурса «Строки, опаленные войной...» рассматривались авторские творческие работы самих педагогов, посвященные Великой Отечественной войне.
Об этом нам рассказала директор Рязанского института развития образования Н.К. Бушкова:
– Вы знаете, нам такие хорошие работы прислали, в них такие истории, такие судьбы, что диву даешься. В конкурсе приняли участие сто учителей русского языка и литературы из школ г. Рязани и районов области. Среди авторских работ есть просто замечательные, достойные публикации. Познакомьтесь с ними.
Мы прочитали авторские работы победителей конкурса. Они действительно очень содержательные, эмоциональные. И каждая – неповторима. Некоторые из них мы публикуем.
ЖАЖДА
Хочется пить. Пить… Эта мысль постепенно овладевает сознанием, отодвигая на задний план только что бывшее таким привлекательным и важным: красоту соснового бора, обилие боровиков, разноголосье распевшихся свободных пташек. Уже много часов – росное утро давно перешло в палящий августовский полдень – бреду с тяжеленной, оттягивающей руку корзинкой, то и дело меняю направление, выбирая манящие просветы впереди. Не радует добыча – тугие черноголовые боровички. Их много, они картинно прекрасны, к каждому из них я бросалась совсем недавно с замиранием сердца и непроизвольным вскриком: «О-ох! Красавчик!» Теперь же, обессиленная, готова уже бросить этот ставший ненужным груз. Пить, пить, пить – шепчут сухие губы. Как заклинание, как молитву.
Вам когда-нибудь приходилось испытывать жажду? Такую, что вот если не промочить хоть капелькой влаги пересохшее истомленное горло, то жизнь отлетит легкой пушинкой, тихим голубем. Такую, что все в мире перестает интересовать тебя: все разнообразное звучание живой жизни выстраивается в одну сплошную тягучую ноту, только сердце бухает где-то в горле, в ушах. Такую, что ты уже малодушно начинаешь прощаться с этим миром, где все против тебя, и нет сил бороться за себя, такую маленькую и слабую. Вот что-то подобное испытала я в то лето в белорусской Цитовизне, знаменитом лесном массиве, где сосновые боры перемежаются болотистыми участками, где исполинские сосны неожиданно выходят к берегам глубоких и просторных озер Ивесь, Молино, Шо.
Очередной просвет, обещающий хоть какой-то отдых, а может забвение, позвал меня, уже совершенно обессиленную, вперед. И тут – о чудо! – ухо уловило сквозь внутреннее гудение организма совершенно новый звук. Это был еле слышный плеск воды, какое-то невнятное тихое бормотание. Оно шло мне навстречу, откуда-то спереди и снизу. Как в мучительных снах, когда ты спасаешься от погони, а ноги не слушаются, становятся ватными и подгибаются, так и сейчас, я на совершенно непослушных ногах каким-то нечеловеческим порывом подалась вперед, к могучей корабельной сосне, за которой светлела довольно просторная веселая полянка, а из-под корней этой самой сосны-матушки, матоньки, бил, нет, не бил, а тонким живым серебром струился и утекал в сочную траву благословенный родничок. Представляете, вода?! Вода! Сегодня пишу эти строки и, переживая заново тогдашнее свое состояние, готова оды сочинять этому великому чуду природы – Воде. А тогда я, бросив корзинку с боровиками, так что они рассыпались в зеленой траве, обдирая подростом руки и лицо, оставив на кусте крушины косынку, бросилась к ручейку; упав на коленки, почти лежа, ртом схватила первый глоток обжигающе холодной тугой влаги. Горло перехватило, дыхание замерло, и сердце укатилось каким-то твердым камушком куда-то в живот. Но это только секунды. Облегчение вернулось вместе с разумом: я стала не торопясь, ладонями черпать текущую мимо пальцев водичку и до сладостных судорог пить, пить, пить… А после этого священнодействия долго сидела, расслабленная, размягченная, прижавшись спиной к дереву, без единой мысли в голове… Блаженство вновь обретенной жизни! Как хорошо, что такие моменты есть у нас. Как это вкусно – жить, чувствовать камушек под коленкой, видеть в сплетении веток над ручьем какую-то крохотную тайкую птаху, следящую за тобой, вдыхать смолистый аромат нагретых стволов. Каждой клеточкой существа чувствовать мир, любить его, лить совершенно непонятно откуда взявшиеся слезы, слизывать их с потрескавшихся губ.
Но надо подниматься, идти. Вопрос, куда идти, пока не возникал. Потянулась за косынкой, белевшей в кустах, и, обернувшись, увидела, что я только что сидела вовсе не у дерева, а у столбика, причем недавно подновленного, покрашенного, с приколоченной к нему фанеркой. Ну-ка, что на ней? «Партызанская крынiчка», – читаю медленно, как будто забыла буквы. «… крынiчка»! Удар в сердце (сколько ему сегодня еще испытаний?)! Я знаю тебя, криничка. Знаю. Чувствую, что ты та самая, из юности моего, в ту пору еще молодого, восемнадцатилетнего, отца. Ты тогда спасала многих. Сегодня ты спасла меня. Судьба?
1943 год. На Полоцко-Лепельском направлении, в болотах нынешней Витебской области, несколько партизанских бригад, составленных из попавших в окружение солдат и офицеров регулярной Красной Армии, из добровольцев, из подпольщиков, получивших задание партии, образовали так называемый Минский котел, были окружены десятком фашистских дивизий, держали эти дивизии и умудрялись совершать операции на дорогах и стратегических объектах. Страшной головной болью были эти храбрецы для врага. Об этом есть документальные свидетельства в анналах истории. Я о своем отце. Ему в апреле 1941-го исполнилось шестнадцать. Как он оказался у партизан, остается только догадываться. Скорее всего, мальчишеский максимализм. Таких было много, как, к сожалению, и совершенно противоположных «героев».
К этой спасительной криничке на самом краю линии противостояния, на линии жизни и смерти пробирались чаще всего по ночам за водой смельчаки (а может, и не смельчаки вовсе, но задание есть задание). Так, чтобы не хрустнула ни единая веточка, не вспорхнула испуганная птица, из смрадных болот сторожко шли к тебе, партизанская криничка. Твоя живая водица нужна была в сымпровизированном лазарете-землянке, на кухне, малым детям, которые тоже с семьями несли тяготы лесной жизни. Место это опасное, пристрелянное: корабельная сосна-матонька в своем могучем стволе хранит свинцовую память войны. И помнишь ты, как волоча ногу, но не бросая фляжек с водой, уходил потайными тропами вглубь болот Ванечка Мацкевич, раненный вовсе не шальной пулей. Но смог, сумел-таки бесследно исчезнуть, не приведя за собой хвоста, не позволив ушлым, обозленным немцам обнаружить стоянку партизан.
Это был мой отец. И узнала эту историю я от него не дома, в мирном тепле семейных посиделок, а в школе, вместе с другими детьми. Стеснялся говорить о своем, как он сам считал, «совсем не героическом прошлом». Я знаю, что потом, в мае 1944, был «Прорыв», операция, унесшая много жизней и наших бойцов, и завоевателей. Вместе лежат они в белорусской земле. За «Прорыв» у отца медаль «За отвагу». Кровью оплачена эта награда. Но в первые послевоенные годы не принято было гордиться своим партизанским прошлым: «Ты был на оккупированной территории». Не носили своих регалий храбрецы и освободители. А с медалями играли их дети.
Стою у этого памятного столбика и по биению сердца чувствую, что я на самом краю обороны. Обороны от беспамятства сегодняшних, не сумевших пройти испытание сытостью и вполне довольных собой, успешных молодых и не очень молодых людей, чья память не загружает себя такими ненужными вещами, как чье-то трудное детство, голодная жизнь, война и Победа. К счастью, я по эту сторону, где много нормальных людей. Людей. Для них, как и для меня, война – это не только память о прошлом, а Победа – это не только цикл ежегодных праздничных мероприятий, но ежедневная, ежечасная работа над собой, когда жажда духовная, когда память о корнях становится определяющей в поведении и запросах. А проще говоря, это жизнь, достойная того подвига, который совершили наши близкие в те огненные, трудные и славные годы Великой Отечественной.
Галина Сальянова,
учитель Нарминской средней школы Ермишинского района,
победитель конкурса