Каждую среду с 9 по 30 сентября в картинной галерее «Виктор Иванов и земля Рязанская» будут проходить лекции по теме «Эпоха Возрождения в европейском искусстве: мысли, образы, судьбы». Лектор – кандидат исторических наук Анастасия Кравченко рассказала, что интересного ждет слушателей и в чем она видит сходство современного времени с эпохой Возрождения.
Р.В. – Анастасия, о чем узнают рязанцы на ваших лекциях?
А.К. – Они смогут узнать об искусстве с неожиданной стороны. Речь идет не о перечислении фактов, а о сложных причинно-следственных связях в рождении идей и образов, оценке тех или иных событий.
Р.В. – Чем вас привлекает эпоха Возрождения?
А.К. – В четырнадцать лет я впервые прочитала «Божественную комедию» Данте Алигьери, который является предшественником Ренессанса, и влюбилась в это произведение. До сих пор не понимаю, как это может кому-то казаться сложным. В то же время я ходила в художественную школу, где ближе познакомилась с эпохой Возрождения. Она привлекла меня не только великолепным искусством, но и выдающимися личностями. Изучение их творчества дает богатое представление о жизни – можно увидеть весь спектр людских судеб и понять, на что способен человек. В некотором роде Возрождение похоже на наше время, поэтому заслуживает тщательного анализа и изучения.
Р.В. – А в чем сходство между Ренессансом и современностью?
А.К. – Эпоха Возрождения началась с того, что человеческая личность осознала собственную значимость, освободилась от давления и гнета средневекового общества. С одной стороны, это привело к появлению великолепных произведений искусства, а с другой – к расцвету тирании в некоторых городах. Мне кажется, сейчас мы наблюдаем что-то похожее: после падения советского строя появилась свобода мнений и идей.
Р.В. – Что нам ждать от этой свободы в творческом и человеческом плане?
А.К. – Мы живем в эпоху постмодернизма, при котором нет единого художественного направления. Это похоже на биомассу, в которой возникают новые структуры и тут же распадаются. Нет стабильного развития, но, может быть, со временем из этого разнообразия что-то выкристаллизуется. Что касается общества, то в нем раскрепощенность начинает граничить со вседозволенностью. Банально, если человеку станет плохо на улице, многие пройдут мимо, потому что нет внимания к другой личности – настолько у нас сейчас вознеслась значимость собственной персоны.
Р.В. – Как же направить энергию свободы в нужное русло?
А.К. – Многое зависит от воспитания, все-таки человек идет по жизни с ценностями, заложенными в семье. Некоторые говорят о необходимости идеологии и цензуры. Что парадоксально, сейчас мы живем практически в полной свободе, но не видим выдающихся литературных имен, сравнимых с Александром Пушкиным, Николаем Гоголем, Михаилом Лермонтовым, творивших во время жесткой николаевской цензуры. Многие считают, что нам необходима национальная идея, чтобы все были объединены одной общей целью.
Р.В. – Государство активно старается сплотить народ с помощью православия. Как вы относитесь к такому вектору развития?
А.К. – Православие имеет отношение к национальной идее: полки Александра Невского и Дмитрия Донского шли под образом Спаса Нерукотворного, и деятельность Сергия Радонежского сыграла важную роль в истории Руси и помогла нам избавиться от татаро-монгольского ига. Поэтому не стоит умалять роль веры в истории страны. Но, с другой стороны, популярность православия приводит к тому, что в церкви появляется много случайных людей, так как это престижно и поддерживается государством. Советское время было сложным для религии, но зато туда шли только те, кто действительно желал служить Богу и людям.
Р.В. – Получается опять такой же парадокс, как с цензурой?
А.К. – Вероятно, да. Основная беда российского общества в том, что нас бросает из крайности в крайность, а золотую середину мы почему-то не любим.