Я хочу рассказать об Иване Ивановиче Романове, моем учителе, солдате Великой Отечественной, восемнадцатилетним пацаном вступившим в кровавую схватку с врагом. Он родился в сентябре 1924 года в крестьянской семье. Ему едва исполнилось полтора годика, как умер отец. И мама, Татьяна Андреевна, осталась одна с семилетним Николаем, пятилетним Петром и Иваном на руках. Тяжелейшие испытания выпали на долю этой русской женщины, но они не сломили ее: сыновья вышли в люди, получили образование, посвятив себя самой мирной профессии, – стали учителями…
Начало войны Иван Романов встретил студентом Шацкого педагогического училища, куда поступил еще в тридцать девятом… Враг вплотную подошел к Москве, захватив и несколько районов Рязанской области. Жители городов и деревень готовились к худшему: рыли окопы, готовились к обороне. Шацк был наводнен войсками. Здание педагогического училища использовали под казармы, а студентов отправили по домам, временно прекратив учебу. Возобновить занятия удалось только после контрнаступления советских войск под Москвой.
В 1942 году, получив диплом учителя начальных классов, Иван Иванович идет на службу в армию. Его направляют в Рязанское пехотное училище, где он 25 октября 1942 года принимает присягу, а потом попадает в Горьковскую область в школу для подготовки солдат к отправке на фронт. По приказу Верховного Главнокомандующего молодое пополнение в срочном порядке направляется к Сталинграду, где шли ожесточенные бои с начала июля.
Из воспоминаний моего учителя И.И. Романова:
«Никто не знал, куда нас повезут. В семь часов утра объявляют построение всему батальону. Комбат строго, по-военному, спрашивает: «Кто боится, кто не хочет идти на фронт – три шага вперед!». Мы все так любили Родину, так были преданы ей и так хотели ей помочь, что никто не посмел выйти из строя».
Молодые красноармейцы прибыли к пересыльному пункту со странным названием Мордовщик-Навашино (Горьковская область). Впервые за многие месяцы их накормили досыта, дали вдоволь хлеба, намыли в бане, вручили новое нижнее белье, обмундирование, ватные брюки, телогрейки, шинели, шапки и медальоны, где указывался домашний адрес, чтобы сообщить родным в случае смерти солдата. Перед отправкой на фронт собрали всех в клуб посмотреть выступление какой-то концертной бригады.
«Здесь я первый раз услышал замечательную песню «Прощай, любимый город», – продолжает рассказ мой собеседник. – После концерта нас повели к железнодорожной станции, загрузили в эшелон, и под музыку военного оркестра товарный поезд тронулся. Снова никто словом не обмолвился, куда путь держим. Но я, молодой учитель, хорошо знавший географию, отмечал для себя названия станций и городов и догадывался, что нас везут к Сталинграду. Из армейских листовок и газет мы были в курсе, какие там идут бои».
…Ехали необстрелянные юнцы целую неделю. Из продуктов питания ежедневно были только селедка, полкило хлеба и кипяток из котелка, приготовленный на печке «буржуйке». Наконец прибыли в Саратов, и стало ясно всем, куда везут. Километрах в ста пятидесяти от Сталинграда поезд остановился, так как ехать дальше было нельзя: железнодорожное полотно разрушено. Безоружные солдаты вышли из вагонов и отправились пешком. День сменялся ночью, зато неизменным оставался продуктовый паек – все те же селедка и хлеб. Наконец, уставшие и голодные, добрались бойцы до селения Колхозная Ахтуба. Там находились землянки и арсенал с оружием. Каждому дали мясо и хлеб. Никогда в жизни герой моего очерка не ел сырого мяса, но голод заставил его, да и других солдат сделать это впервые – так хотелось есть.
…Утром наступившего дня всем выдали винтовки и патроны. Двинулись по трассе. Обгонявшие колонну полуторки, загруженные снарядами, куда-то очень спешили. Часа в два дня появились немецкие самолеты. По команде: «Воздух!» – все разбежались в разные стороны, залегли в канавах и стали стрелять по самолетам из своих только что полученных винтовок, осознавая, что занятие это совершенно бесполезное. После первой бомбежки не досчитались двух десятков молодых ребят, так и не понюхавших пороху. Тронулись дальше. Послышались взрывы, стрельба. Когда подошли к Волге, на противоположном берегу увидели огромный город. Это был Сталинград. Даже издалека было заметно, что от него осталось, – разрушенные дома, заводы, фабрики.
Мой учитель вспоминает:
«Сталинград встретил нас как последнюю надежду, призвав на помощь мороз, соединивший берега Волги ноябрьским перволедьем. Лед уже довольно хорошо держал, и мы начали несмело и неторопливо переправляться на левый берег в районе Сталинградского тракторного завода. Немцы заметили нас и начали обстрел переправы из всех орудий. Один минометный осколок упал рядом со мной и зловеще завертелся на гладком льду. Я поднял его, посмотрел, отбросил в сторону и продолжил путь дальше. Наконец переправа закончилась. Мне повезло, а вот около пятидесяти моих товарищей нашли свой покой в водах великой русской реки.
Оставшихся в живых разместили в подвальном помещении завода, дали по «осьмушке» моршанского табака и ломтю черствого хлеба, и после беседы о благонадежности с представителями «Смерша» направили связным на командный пункт. Я абсолютно не знал, что должен делать. Впервые на фронте: как определить, где свои, где чужие? Первое поручение, которое мне дали: узнать, есть ли поблизости от КП наши солдаты? Ползу, а сам не знаю куда: под ногами снег и трупы немецких солдат. Стало страшновато. Голос офицера привел меня в чувство: «Куда прешь? К немцам собрался?». Я вернулся назад и объяснил, что первый день на войне и не совсем понимаю, что от меня хотят. Благодарю Всевышнего, что офицер оказался человеком сердечным и объяснил, что мне нужно делать».
Первый бой в памяти старого солдата запечатлен как на документальной кинопленке. Я не буду его описывать. Скажу одно: было очень страшно! После этого боя Иван Романов почувствовал себя настоящим солдатом. Потом наступили фронтовые будни: бои, короткие передышки и снова бои за каждое здание, каждую улицу, каждый квартал. Поесть порой было некогда, да и опасно отправляться к кухне под пулями. Иван Иванович заостряет мое внимание на таком эпизоде: «Помню, пришла кухня, но никто за едой идти не хочет: все вокруг простреливается. Я, видимо, к тому времени самый голодный, решаюсь отправиться за пайком. Добрался до старшины, забрал ведро щей, каши, водки и хлеба. Только вот щи до ребят не донес: несколько шальных пуль попали в ведро, и от них ничего не осталось, зато все остальное было так вкусно!».
Я внимательно слушаю рассказчика, не перебивая вопросами. Чувствую, что ему хочется сегодня, в 90-й год своего рождения, выговориться, вспомнить еще раз о тяжелейших моментах фронтовой жизни. И вот, наконец, наступает кульминация его рассказа:
27 января 1943 года началось очередное наступление. Оно велось мобильными группами по 10 – 15 человек, чтобы занять очередное здание и двигаться дальше. Мы отдыхали в подвале отбитого у немцев дома. На улице мороз под тридцать градусов. Лежим на полу, головой к костру, зная о том, что в четыре часа утра начнем наступать. Звучит команда: «Подъем!» – я просыпаюсь, отчетливо понимая, что от моей зимней шапки на голове остались только уши, завязки да подшлемник, который мы под шапки поддевали. Как я не сгорел во сне, одному Богу известно. Ничего не оставалось делать, как снять шапку с убитого товарища – и в бой. Очередной дом взяли бесшумно, застали спящих немцев врасплох. К утру поняли, что захваченный нами дом – немецкий склад боеприпасов. Мы были уверены, что фашисты утром придут сюда, и поджидали их. Более десятка фрицев мы с бойцом из Украины уничтожили. Когда немцы поняли, что склад в наших руках, завязали жестокий бой. Силы были неравные. Отбиваться винтовками от автоматчиков, что по воробьям из танка стрелять: уж очень трудно она перезаряжалась, да к тому же на лютом морозе. Сменил свою винтовку на немецкую, попавшуюся под руки. Стало легче. К сожалению, поздновато заметил немца с гранатой, оказавшегося в проеме двери как раз напротив меня. Отвлекся, не успев в очередной раз нажать на спусковой крючок. Да тут еще кто-то разрывной пулей попал в руку. Помню, я только и произнес: «Все, братцы! Я спекся!».
…Осколки гранаты пробили шинель, фуфайку, гимнастерку. Летели, метившись прямо в сердце. И угодили именно туда, пробив еще красноармейскую книжку, комсомольский билет и мамин талисман-спаситель – молитвы и «Живые помощи», написанные ею сыну перед отправкой в армию и аккуратно завернутые в чистый платочек. Иван Иванович до сих пор уверен, что эти «целебные бумаги, написанные маминой рукой», спасли его от верной гибели.
Он показал мне красноармейскую книжку, пробитую тем самым осколком: мурашки побежали по коже, когда я представил, что произошло с моим учителем в тот день. И искренне порадовался вместе с ним его спасению.
Уже после войны, когда ветеран пришел на рентген к врачу, последний удивленно спросил, проявив пленку: «Что за инородные тела у вас под сердцем?». Иван Иванович спокойно ответил: «Это подарки от фрицев под Сталинградом»…
После ранения – лечение в Саратовском госпитале и вердикт врачей: «Не годен к строевой службе» с записью в истории болезни: «Сгибательная контрактура левого локтевого сустава, травматическое повреждение локтевого сустава после сквозного пулевого ранения в области левого локтевого сустава».
Солдат вернулся домой весной 1943 года и работал добросовестно и честно военруком в школе, в военном комиссариате, а потом всю свою жизнь учительствовал в школах района. Вместе с женой, Елизаветой Ивановной, они родили и воспитали троих детей: сына и двух дочерей. После смерти супруги Иван Иванович живет один в Польном Конобееве. Дети и внуки навещают его и гордятся, что у них такой замечательный отец и дедушка. Он полон сил и энергии: продолжает заниматься общественной работой: возглавляет Конобеевскую первичную организацию ветеранов войны и труда. И часто повторяет: «Хочу жить!».
…Я уверен: когда-нибудь в далеком будущем историки снова и снова вернутся к изучению поразительного явления в области военного искусства – обороне Сталинграда. Но ничего не поймут добросовестные исследователи, если забудут о важном факторе – о свойствах русских людей, об их мужестве и патриотизме, о нравственной силе советского человека.
Я горжусь, что среди тех, кто остановил фашистов под Сталинградом, был мой земляк, мой учитель Иван Иванович Романов.
Василий Степанович Материкин,
учитель Лесно-Конобеевской средней школы Шацкого района
Дипломант областного конкурса «И сердцем я пою Победу»