Год литературы подарил рязанцам немало интересных встреч с мастерами слова. Среди самых заметных событий – состоявшийся в начале октября фестиваль «Читающий мир». Известные литераторы, писатели обсуждали проблемы книгоиздательства и приобщения молодежи к чтению. Среди гостей фестиваля была Мариэтта Чудакова, историк литературы, член Европейской академии, писатель, общественный деятель.
В последнее время Мариэтта Омаровна много времени отдает общению с подрастающим поколением. В рязанской библиотеке им. Горького она провела блицвикторину по русскому языку, истории и литературе. Не сразу, а после пяти – семи минут размышлений восьмиклассники рязанских школ все-таки справлялись с заданиями. Но правильному ответу предшествовали серьезные умственные усилия и коллективные обсуждения. Например, из присутствовавших школьников единицы могли ответить на вопросы по истории «Когда, при каком царе было отменено крепостное право в России и какой смертью этот царь умер?», «В каком году и в каком месяце в стране началась советская власть и в каком году и каком месяце она закончилась?». Еще сложнее обстоят дела со знанием значения русских слов. Для современных подростков, не расстающихся с компьютерами, вопросики оказались на засыпку. Да и все ли взрослые, считающие себя грамотными людьми, смогут провести различие между словами «ничком» и «навзничь» или «радушный» и «добродушный»? Придется долго чесать голову. Только поможет ли? Что произошло с нашим знанием родного языка? Почему мы стали довольствоваться приблизительным значением слов и как получилось, что словарный запас наших современников оскудевает на глазах? Об этом мы поинтересовались у Мариэтты Чудаковой.
Возраст имеет значение
Р.В. – Мариэтта Омаровна, для школьников эти блицвикторины какое имеют значение?
М.Ч. – Викторины полезны тем, что учат мобилизовывать знания в нужный момент. Для многих из нас большая проблема отыскать в памяти сведения, когда они необходимы. И, конечно же, в ходе викторин я делюсь своим пониманием основ правильного обучения языку. Тревожит, что грамотность у молодежи резко ухудшается. На факультете журналистики МГУ в конце первого семестра первокурсники традиционно пишут диктант. В последние годы и преподаватели, и сами студенты поражены результатами. Студенты пишут слово из четырех букв «рыца». Угадайте, что это за слово? Оказывается, это глагол «рыться». Или пишут «нез наю» вместо «не знаю». Люди утрачивают способность переводить устную речь в письменную. Закон между тем простой: если вы не читаете много, вы никогда не будете писать грамотно. Но грамотность для меня не на первом месте, если говорить об изучении языка. У меня иерархия другая. Знать родной язык – это, в первую очередь, знать значения как можно большего количества слов, входящих в его состав. Сейчас много говорят о том, что засилье иностранных слов наносит вред русскому языку. На мой взгляд, здесь много лукавства. Если почва родного языка прочная – она все держит, ей никакие заимствования не страшны. Если же она разрыхлена и простые русские слова начинают вызывать недоумение, то жаловаться нужно только на себя. Вы спросите, как быть? Могу дать точный рецепт, давно известный. Как только подросток встречает незнакомое слово – он должен в течение максимум двух суток посмотреть в словаре его значение. Не позже – таково свойство памяти. И тогда словарный запас будет постоянно прирастать. Иначе он просто застывает, сжимается, усыхает… На втором месте по важности – умение правильно строить фразу. Когда человек приходит в незнакомое общество и произносит первые слова – поверьте – о нем уже все известно. Расскажу случай из жизни. Однажды я вызвала на дом врача к дочке из частной поликлиники. Входит мужчина и в дверях произносит: «Ложьте девочку». Надеюсь, вам понятно… У меня упало сердце сразу. Я поняла, что предо мной не дипломированный врач, а самое большее – фельдшер. Так позже и выяснилось.
И только на третье место я ставлю грамотность. Сначала у меня была гипотеза, но я проверила ее на своих учениках, когда была классным руководителем в пятом классе, и она подтвердилась на сто процентов: грамотен тот, кто научился читать до школы, в пять – пять с половиной лет. Объяснение простое. В этом возрасте мы слово рассматриваем как картинку и запоминаем его зрительный облик.
В контакте с классикой
Р.В. – Мариэтта Омаровна, поделитесь своими наблюдениями – язык нынешних школьников сильно изменился?
М.Ч. – Я давно отмечаю, что идет сильнейшее сужение языкового корпуса. Объясняю это тем, что с детьми и подростками никто серьезно не занимается расширением языка. В «Фейсбуке» рассказали о разразившемся недавно родительском бунте. Взрослые люди возмущаются: зачем их детям задают учить наизусть стихотворения, где многие слова им непонятны? В разряд таких сложных произведений попала – представьте себе – пушкинская «Осень». Детям, видите ли, трудно понять смысл фразы «Унылая пора, очей очарованье»! – и невозможно выучить, дети рыдают! И вот вместо того, чтобы объяснить детям пушкинские строки, родители требуют убрать стихотворение из программы.
Р.В. – Я вспоминаю ваши слова из книги «Время читать», которую вы адресовали в первую очередь подрастающему поколению. Одна газета провела опрос: «Нужно ли заставлять детей учить стихи наизусть?» Вы пишете о том, что вас не сильно удивили люди, которые отвечали «нет». Изумили другие ответы, вернее, их мотивировка: «Да, нужно, потому что это развивает память». По вашему мнению, мотивировка должна быть совсем другой. «Знание всеми людьми России строк великих поэтов, возможность перебрасываться ими в разговоре без объяснений – это едва ли не важнейшая скрепа нации».
М.Ч. – Совершенно верно. А знание известных строк необходимо не просто для разговора, а для того, чтобы была возможность полного контакта с классикой.
Р.В. – Когда я пришел на встречу с вами, мне знакомый библиотекарь показал эту книгу – «Не для взрослых. Время читать», уже изрядно зачитанную. Вы рассказываете о литературных произведениях, которые во что бы то ни стало нужно прочитать до 16 лет. На золотые полки вы поставили и Олешу, и Пушкина, и Зощенко, и Жюля Верна… Расхождение со школьной программой большое?
М.Ч. – Честно говоря, не сравнивала. Я поставила на эти полки ту мировую классику, которая в юности произвела на меня сильное впечатление – и оно сохранилось до сих пор. Многие библиотекари очень благодарны. Говорят, что для них это рекомендательная библиография, которая практически исчезла.
Р.В. – Дети переполнены информацией, которая льется на них отовсюду. Не удивительно, что возникает отторжение печатного слова. Кто виноват – родители, Интернет, телевидение? И что с этим делать?
М.Ч. – Я много встречаюсь с библиотекарями. На машине проехала всю Россию – от Владивостока до Москвы. В Хабаровске меня привели в одну библиотеку и показали зал для дошкольников. И библиотекарь сказал фразу, которая меня ошеломила: «У нас раньше был нижний порог записи 2,5 года, а потом мы его отменили». – «Какой же теперь?..» – спрашиваю растерянно. А никакого. Родители приносят своих малюток на руках и показывают им книжки, читают вслух. А дети потом пробуют рисовать на темы прочитанного. Мы еще слабо изучили период развития ребенка до полутора лет. А он крайне важен, потому что в это время младенец усваивает языковой код с помощью языка матери. И как бы муж ни смеялся: «Что ты с ребенком разговариваешь, он все равно ничего не понимает», мамой движет великий инстинкт. Она интуитивно чувствует, что с ребенком необходимо общаться с первых дней – только тогда он заговорит… И библиотекари тоже могут внести свою лепту. Поэтому, когда говорят, что «дети не читают», я произношу скучную фразу: «Там, где с ними занимаются библиотекари, учителя, родители, там – читают».
Поэтический ренессанс
Р.В. – Когда викторина закончилась, вы обмолвились, что мальчики могли бы вести себя активнее. Ситуация распространенная. Наблюдая за девочками, трудно не сделать вывод, что они во всем пытаются лидировать. И подчас делают это с вызовом, даже какой-то агрессией. Почему, на ваш взгляд, мужчины с легкостью отдают свойственное им по природе лидерство слабому полу?
М.Ч. – Бывая в европейских странах, я наблюдаю, как школьники там ходят на экскурсии. Детей ведут педагоги – одна женщина, двое мужчин. Учитель-мужчина там норма, потому что профессия престижная и высоко оплачиваемая. У нас, в основном, женское воспитание. С детского сада начинается, в школе и вузе продолжается. Откуда возьмется мальчик-лидер, когда он, извините за выражение, окружен сплошными бабами с первого класса?
Р.В. – А в Литературный институт, где вы преподаете, много мужчин поступает учиться?
М.Ч. – Довольно много, это же не филологический факультет, где сплошное женское царство.
Р.В. – И какое примерно соотношение мужчин и женщин?
М.Ч. – Я думаю, больше трети студентов – мужчины. У нас последние лет двадцать идет никем не замеченный расцвет поэзии. Много талантливых поэтов – и мужчин, и женщин. Любой литературный журнал я начинаю читать с поэтического раздела и обязательно встречаю там новые имена и несколько потрясающих стихотворений. Но для нас этот поэтический ренессанс вроде как и не существует. Мы же любим себя ругать. А хвалить привыкли за то, в чем как раз слабо пре-успели.
Р.В. – Мариэтта Омаровна! Ваше напутствие молодому поколению.
М.Ч. – Очень простое. Помните, что вы в России – у себя дома! Если будете это сознавать – все будет в порядке.
Р.В. – Спасибо вам за беседу!