Во время наших встреч Константин Сергеевич искренне рассказывал о своих фронтовых дорогах, перемежая воспоминаниями о футболе, которому было отдано его сердце – даже война не порвала эти узы…
В 1941-м году студент четвертого курса Московского инженерно-строительного института Константин Есенин добровольцем уходит на фронт. 1942-й застает его в окопах на Ленинградском фронте. По «дороге жизни» Константин приезжает в блокадный Ленинград.
Измученный голодом, расстреливаемый в упор, город Ильича не сдавался – он жил, боролся и ... играл в футбол! Есенин был на том знаменитом матче, который транслировался на фашистские окопы. Играли ленинградские команды «Спартак» и «Динамо». С футболистами «Спартака» Муращевым и Ярцевым Есенин служил в одной части...
Был случай. Есенин лежал в военном госпитале. Однажды в палате кто-то объявил: сегодня «Зенит» встречается с бакинцами. Реакция на это событие была, считал Константин Сергеевич, естественной: через окно он сбежал из госпиталя. Как был – в больничном халате и тапочках – явился на стадион. После футбольного «допинга», признавался Есенин, его больничные дела сразу пошли на поправку...
Бывало, зададут ему вопрос: «За что получили орден Красной Звезды?» «А второй?» «А третий?» Как не рассказать? К слову, Константин Сергеевич не раз шутливо объявлял: «Это – мой военный хет-трик».
Помнится: однажды, рассказывая, он замолк. Спазмы перехватили горло. Речь оставила его. И он, беспомощный и жалкий, смотрел в переполненный, в пятьсот человек, зал и ничего не мог поделать с бессилием своим. Растерялся президиум. Кто-то из зала стремглав поднялся на сцену, налил из графина в стакан воды, и он жадно глотал и глотал ее.
Как в далеком военном году. В шквал огня и в жару. Прямо из лужи... Над смыслом воды, как сутью хлеба, время не властно. И можно ли все заново спокойно пережить? Спокойно – если двенадцать раз ходил в пехотную атаку, четыре раза — в танковую? Спокойно – если четырежды (дело доходило до рукопашной) отбивал атаки врага? Спокойно – если четыре раза был ранен? О его подвигах можно было бы рассказывать глянцево-молодцевато. С несомненным атрибутом: «Ура!» Со счастливым финалом атаки. Он помнил об этом. И более – о другом.
Однажды из резерва к ним прислали одного офицера – молодого, худенького, физически не очень сильного парня. Во время артобстрела, вышло, Есенин с молоденьким офицером легли на дно оказавшейся поблизости воронки. Тот прижался к бывалому армейцу и прошептал: «Боюсь!» Есенин посмотрел на него осуждающе. Внутренняя борьба – между ними и в каждом из них – продолжалась какие-то считанные секунды. И тут молоденький уже громко сказал: «Боюсь, не выполним задания!» Есенин вмиг увидел перед собой настоящего бойца. Где еще так быстро, как на войне, мужают люди?
Он по-мальчишески странно и наивно смотрел на ветерана войны, если тому довелось пройти «огонь, воды и медные труды», и война не составила на нем ни одной царапины. Он – из других. Из тех, кого война не щадила... Даже если бы его ранило единожды – так, как во время боя на острове Эзель, когда разрывная пуля прошила грудную клетку, и он выжил, перенеся тяжелейшую операцию и провалявшись четыре месяца в госпитале, он бы, рассказывая, потерял голос. А тут – четырежды... Его бы мог сыграть актер приключенческого фильма.
– Шел июль сорок четвертого года, – вспоминал Константин Сергеевич. – К тому времени я уже считался бравым солдатом: усвоил военную науку артиллериста, связиста. Быть два года в ленинградской блокаде — это что-то значит. Началось наше наступление – грянули бои на плацдарме перед рекой Вуоксой близ Ленинграда. Я был комсоргом первого батальона 22-го стрелкового полка 92-й дивизии. Третьего июля прибыл с подкреплением в 281-ю стрелковую дивизию. В штаб 1064-го полка попал глубокой ночью, а наутро предстоял бой... Из строя выбыл командир роты, и тогда командование младший лейтенант Есенин принял на себя. В шесть утра ему надо было повести бойцов в наступление...
На четвертый день боевых действий они «вгрызлись» в оборону противника. До реки Вуоксы оставалось около ста метров. И тут его ранило. Но из боя не вышел. Силы уже покинули младшего лейтенанта, когда он попал в медсанбат. Там решили: нужна срочная операция. Есенина отправили в Ленинград. Операция длилась три часа. Выжил боец, но после выздоровления в свой полк уже не попал.
В наградном листе из-за отсутствия данных в строевой части полка (в ту ночь Есенин толком не смог даже зарегистрироваться) не поставили его отчества. Необходимое добавление сделали, кода боец уже находился в другой дивизии. Потом и вовсе путаница произошла. Оказалось: Есенина наградили двумя орденами Красной Звезды, и в то же время он из одной дивизии попал в другую. Оформлявшие документы посчитали, что это – ошибка, и Есенин получил один орден. И только через тридцать с лишним лет второй нашел хозяина: награду «обнаружили» красные следопыты...
Газета «Красный Балтийский флот» за 9 декабря 1944 года напечатала заметку «Сын Есенина».
Кто рассказал нам о нем? Возможно, что комбат, а, может быть, и рядовой боец. Только о Есенине мы слышали из многих уст...
Когда младший лейтенант Есенин пришел в батальон, его спросили:
– Поэт Сергей Есенин – однофамилец твой?
– Отец.
Пожалуй, младший лейтенант Есенин воевал не хуже других...
Научился Есенин за время войны по вою мин определять – надо ли залечь или можно спокойно пойти дальше... Война стала большим и обычным делом для этого безусого комсорга батальона. И, может быть, поэтому перед последним боем комсорг написал: «Я – не поэт. Это даже к лучшему: писать посредственные стихи мне просто стыдно, писать хорошие – нужен талант. Но Родину, Россию, я люблю...»
– Мы послали его в роту, когда она залегла. Немецкие корабли били по берегу, и, казалось, нет силы, чтобы поднять снова в бой роту, – с уважением сказал майор Мелехин, двадцатитрехлетний храбрец, награжденный пятью орденами.
– Комсорг Есенин... Да, мы послали его в роту... Немецкие корабли по-прежнему били по берегу... Но Есенин поднял роту и повел ее в бой. Кода его ранило, никто не знал. Он умер от потери крови... Все его видели до последней минуты среди наступающих...
Что же тогда произошло на самом деле? Уже стемнело, и Есенина подобрали санитары другой части, а в родной – после боя его не досчитались... Ту газету, сообщившую о гибели, Есенин увидел спустя несколько лет...
Поставьте на его место себя. Трагически погиб отец. Отчима расстреляли. Мать стала жертвой бандитов. А вы сами? Вы четырежды смотрели смерти в глаза. Вас атаковал инфаркт. И вы – живы! И вы – счастливы?
– Счастлив! Я очень счастлив! – много раз повторял Константин Сергеевич.
Счастье – после лишений и потерь – созидать! Созидание – его послевоенная работа в строительстве. Есенин работал начальником отдела «Главспецстроя», референтом в Совете Министров СССР по строительным вопросам, главным специалистом Госстроя РСФСР, принимал непосредственное участие в возведении крупнейшего спортивного комплекса – Лужников. Болезнь вынудила Есенина оставить строительное дело, и он пристрастился к спортивной журналистике. Созидание – придуманный им (чтобы помочь футболу) лимит ничьих. Созидание – его четыре книги о спорте...
В войну был с Константином Сергеевичем случай. Его, тяжелораненого, вынесли с поля боя. Положили на дроги и повезли к санитарному поезду. Через каждые десять-двенадцать метров каменистой дороги раненый кричал: «Остановитесь! Больше не могу!» И дроги останавливались, а возница причитал: «Батюшки, так к поезду не успеем...» И вдруг – из громкоговорителя, со стороны станции – еле различимый голос Левитана: «Наши войска перешли в наступление по всей линии фронта. Освобождены Эстония...» И тогда раненый закричал: «Черт с тобой! Вези! Все выдержу!». Ту дорогу Есенин запомнил на всю жизнь. И вот он шел теперь по жизни. Морозно – задыхался, глотал валидол. Шел. Надо дойти вон до того светящегося столба. Дошел, а вдали – еще один. Надо дойти и до него. До следующей вехи. Дойти...
В конце одной из бесед наш разговор незаметно перешел на футбольные «рельсы». И не случайно – приближался очередной чемпионат мира, в Испании. Готовился к нему и Константин Сергеевич: кипела работа над книгой о сборной команде страны. Писал ее Есенин давно, да вот футболисты не радовали, и книга была как бы в резерве. И вот наша сборная завевала путевку на мировой чемпионат. Книге дали «зеленый свет». Только неясно было – выпустят ее до чемпионата или после. Константин Сергеевич верил в успех нашей команды и считал, что без новой главы книги впоследствии не обойтись. Пока же проверялись цифры, готовились интересные таблицы, проводились беседы с тренерами и игроками сборной за всю ее историю. Футбольная «Одиссея» Константина Сергеевича продолжалась..
Не можем не привести стихи, принадлежащие перьям журналистов из журнала «Спортивные игры» и поэта-пародиста Евгения Ильина.
Он все умеет, знает, может,
Сначала вычтет, после сложит,
Разделит, корень извлечет
И гол поставит на учет.
Он точно знает, сколько с лета
Бобров мячей забил в ворота
И сколько раз, как таковой,
Был флаг поломан угловой!
В жизни путь прошел он не окольный:
Труд, война, спортивной страсти свет...
Сын поэта и всевед футбольный,
Самый лучший наш футболовед.
Это все – о Константине Сергеевиче. Да и то слишком фрагментарно. В его футбольно-статистической, если можно так выразиться, Одиссее куда больше и привлекательности, и наполненности событиями, в которые сразу и не поверишь. Не потому ли Есенина всегда сильно огорчало, когда о нем говорили и писали только как о футбольном «всеведе»?
Давным-давно он выиграл конкурс болельщиков, который проводила газета «Красный спорт» (сейчас – «Советский спорт»). Он сумел предсказать победителей четвертьфиналов, полуфиналов и финала розыгрыша Кубка СССР 1938 года. После вручения Кубка футболистам «Спартака» выяснилось, что из многих-многих писем любителей футбола в «Красный спорт» только открытка Есенина правильно отвечала на все вопросы. Удачливый прогнозист был удостоен приза и портрета в газете. Может быть, именно тогда поверил Константин Сергеевич в то, что футбол на всю жизнь станет его увлечением? Постепенно он собрал любопытнейшую картотеку по чемпионату страны, Кубку СССР, международным встречам сборной Советского Союза, отдельным игрокам. Не проходило дня, чтобы откуда-нибудь не позвонили и не попросили дать ту или иную справку – и из управления футбола, и из редакций, а то и просто любители футбола.
Да, в вопросах истории и статистики футбола Есенин у нас, как выразился редактор «Футбола-хоккея» – «высшая инстанция». Но он и сам играл в армии за сборную дивизии, выступал за команды производственных коллективов. Уж не урок ли это иным любителям футбола в частности и спорта вообще, любимое место которых только на трибуне или у экрана телевизора?
В год московской Олимпиады Есенин работал в футбольном пресс-центре – журналисты множества стран буквально расхватывали выпускаемые бюллетени. В них всегда было множество интереснейшей информации – и в преддверии отдельных игр, и после них. «Это были горячие денечки, – вспоминал Константин Сергеевич. – Мы работали очень дружно и увлеченно. Расходились последними, когда уже все ворота были заперты. Олимпиада сдружила нас так же, как сдружила спортсменов-олимпийцев». Выходит, статистика к тому же – посол мира.
«Быть спортивным – значит быть современным», – не уставал повторять Константин Сергеевич. Но, согласитесь, немало еще встречается людей, оценивающих суть спорта, на уровне «Очки, голы, секунды». Давайте обратимся к статистике (не только футбольной) Константина Сергеевича, в которой запечатлелось отношение к спорту знакомых Есенину людей.
Сергей Прокофьев играл с юным Костей в шахматы. В театре Мейерхольда работал бывший чемпион страны по боксу актер Вяжлинский, а театр Мейерхольда (вернее -сборная) был дважды победителем первенства Москвы по волейболу.
Страстным спортивным болельщиком был Шостакович. Он специально приезжал на финал Кубка страны в Москву, на матч «Красной зари» со «Спартаком». У Есенина сохранились два письма великого композитора. Не удивляйтесь – на спортивную тему. В одном Константин Сергеевич получил даже «подсказку»: «Помнится мне, – заметил Шостакович, – что пять голов в одном матче забил не Шелагин, а Кузнецов. Я сам поздравлял Кузнецова с этим выдающимся успехом».
Не с атлетических ли фигур лепил своих героев Вишневский? Перечитайте еще раз «Последний, решительный», «Оптимистическую трагедию». Знаменитый актер Царев был великим почитателем лыжных вылазок. Он считал, как, впрочем, и другие знакомые Константина Сергеевича, что спорт – это тренаж, встряска, словом – настоящее благо для представителей умственного труда. А можно ли вне связи со спортом представить Мейерхольда? Косте было три года, когда он стал пасынком Всеволода Эмильевича. Осенью двадцать седьмого в Ленинград приезжала английская рабочая команда. На матч гостей с ленинградской профсоюзной дружиной и взял Мейерхольд семилетнего Костю. Тот день мальчишке хорошо запомнился: хозяева выиграли со счетом – 1:0. В 1931 году в Москву приезжала сборная Турции. Ажиотаж был очень велик, билетов не достать. Костя слушал матчи по детекторному приемнику на даче...
В пятнадцать лет он попытался даже поступить в школу чехословацкого тренера Фивебры. Набор проводился на стадионе юных пионеров. Костя дошел до финальной игры. К сожалению, в ней тренер мальчика не заметил...
Но сердце Кости уже навсегда было отдано футболу. Однажды оно не выдержало – сердце Константина Сергеевича Есенина остановилось…
Игорь Бурачевский