Так утверждает директор рязанского Дворца молодежи Николай Плетнев, которому 6 декабря исполняется 55 лет.
Не делю на черное и белое
Р.В. – Николай, на ваш взгляд, 55 лет – это много или мало?
Н.П. – Не знаю… Сегодня наши сотрудницы сказали, что мужчины начинают адекватно мыслить и действовать только после 50, когда становятся умнее, мудрее. Возможно, это отражается и в жизни, и в работе. Взаимоотношения с людьми я уже не стараюсь делить на белое и черное, как в юности, а пытаюсь увидеть оттенки.
Р.В. – Вы прислушиваетесь к советам коллег или друзей?
Н.П. – Все зависит от обстоятельств, но когда что-то касается меня лично, стараюсь карабкаться сам и не обременять других своими проблемами. Не плачь, не бойся, не проси – заповедь известная, и для меня актуальная.
Р.В. – Как вы отдыхаете?
Н.П. – Как многие: выезжаю на экскурсию в другой город, люблю природу, книги.
В детстве запоем читал Марка Твена, а в старших классах – энциклопедию. Когда-то меня звали профессором. У меня была очень хорошая память, и не только на прочитанное, но и на мелодии, тексты песен.
Р.В. – Вы обучались игре на каком-нибудь музыкальном инструменте?
Н.П. – В начальной школе у нас была учитель музыки Елена Николаевна. Она пыталась приобщить меня к баяну, но я был тоненький, как былинка, и баян оказался для меня очень большим и тяжелым. Получается – не судьба. Но мне очень нравилась музыка, и я иногда просто приходил к учителям музыки в класс и старался около них постоять, как будто учитель и без музыкального инструмента источал какую-то энергетику, которая мне была очень нужна.
Светлое стало преобладать
Р.В. – Какие моменты жизни вспоминаются с грустью, а какие – с радостью?
Н.П. – С грустью вспоминается жизнь в детских домах и интернатах, где я воспитывался с раннего возраста. Раньше я этого не афишировал, стеснялся. В мою бытность это были казенные учреждения закрытого типа. У нас были наставники, среди которых встречались как добрые люди, так и безразличные, и даже жестокие. Дети поколачивали подлиз, которые любили, когда учителя их обнимают или гладят по голове. У многих детдомовских к этому было предвзятое отношение, особенно в подростковом возрасте: если «ластишься» – значит, стучишь. Всеобщее осуждение или одобрение – преобладали.
Помню, когда я сумел накопить рубль или два от операции по сбору и сдаче бутылок, я решил самостоятельно отправиться в Рязань. Пошел в кино, купил мороженое… Сам факт того, что я могу вот так один куда-то пойти, как говорят сейчас молодые, «прикалывал».
Р.В. – Какой подарок для вас был особенно значимым, неважно в каком возрасте?
Н.П. – Когда нас принимали в октябрята, каждому подарили по маленькой детской книжке копеек за 10. Это был мой первый подарок в жизни. Помню, прижал эту книжку к себе и был очень горд. Но когда мы возвращались из здания учебного корпуса, шел дождь. Поскользнулся и упал вместе с этой книжкой про Мойдодыра. Плакал долго, стирал эту книжку, сушил ее на батарее. Было очень обидно.
Р.В. – А вы бываете сейчас в детских домах или интернатах?
Н.П. – Есть такие строки у поэта Геннадия Шпаликова: «По несчастью или к счастью, истина проста: никогда не возвращайся в прежние места»… Долго не ездил – какой-то комок горечи к горлу подкатывал. Со временем светлые воспоминания стали вытеснять грустные. По линии общественной и в рамках партийной работы по программе «России важен каждый ребенок» мы бываем в таких учреждениях. Они заметно отличаются от детских домов и интернатов моего детства. У нас было все иначе, в том числе установка, как в тюрьме: больше двух-трех не собираться, и одинаковая одежда, и куски свиного сала в супе со щетиной (с тех пор я не ем свинину), и наказания, о которых лучше не вспоминать. А современным воспитанникам выдают карманные деньги, и они хорошо знают свои права, о которых заявляют по поводу и без.
Я не ропщу на судьбу и даже ей благодарен за то, что закалила, приучила никогда не падать духом, не перекладывать свои личные проблемы на других.
Р.В. – В студенческие годы при отсутствии близких родственников трудно было?
Н.П. – Первый год помогали одноклассники, устроившиеся работать после окончания школы на Рязанскую птицефабрику. В начале самостоятельной жизни мы старались не теряться. Сначала ежегодно встречались, а потом как-то жизнь раскидала…
Первый и второй курсы, помимо стипендии, я работал в кочегарке – кидал уголь, на третьем – четвертом – удавалось находить «халтуру», работать массовиком-затейником, Дедом Морозом на детских утренниках, ассистировать на массовых мероприятиях. Костюмы всегда брали в институте, и в этом отношении мне всегда везло на хороших людей.
Помню, на третьем курсе мы устроили в нашей общаге чемпионат по слалому на тазах по лестнице с третьего этажа на первый. Главным организатором был Николай Плетнев. Его и лишили стипендии. Никакие высказывания по поводу того, что Плетнев – выпускник детского дома, наше руководство не убедили. По принципу: за свои поступки надо нести ответственность. Выручило студенческое братство. Помогала и моя тетушка, царство ей небесное.
Р.В. – Значит, родственники все-таки были?
Н.П. – Нет. С Людмилой Анатольевной Соломатиной меня познакомила мама нашей старшей пионервожатой Галины Бочковой, когда я отдыхал в пионерском лагере «Юность» после 9 класса. Тогда особенно хотелось сбежать от жизни казенной хотя бы на пару дней. В выходные дни ребята, у которых были хоть какие-то родственники, уезжали, а я оставался один, было очень тоскливо. Людмила Анатольевна меня долгое время опекала, она даже ездила со мной подавать документы в институт, а после армии, пока у меня не было своего жилья, я жил в ее квартире.
Фальшь и искренность – качества полярные
Р.В. – Как получилось, что вы стали собирать фигурки хрюшек?
Н.П. – Случайно. На одном из мероприятий от призов остались две пластмассовые фигурки – розовая и голубая. Я их поставил на свой стол в кабинете. Потом кто-то принес третью, а после первого фестиваля сатиры и юмора Железнодорожного района представители фотоклуба «Мещера» мне подарили фото хряка, выглядывающего на улицу через дырку в заборе, и я этот снимок повесил на стену. И пошло, и пошло. После того как в одной из субботних телепередач Валерий Майоров сказал: «Вот приезжаем в командировку в район, видим на улице свинушек, вспоминаем об увлечении Николая Плетнева», мне стали дарить эти фигурки очень активно. Сейчас в коллекции их более 4-х тысяч. Куда их девать – ума не приложу, а вот как было бы здорово создать такой музей. Я готов отдать все эти сокровища – бесплатно. Ведь есть же музей самоваров, матрешек, колокольчиков, утюгов, мышей, волков и даже чертей.
Все экспонаты хранятся дома в коробках и как-то уже начинают меня теснить. В этом чувствуется некий дискомфорт. Иногда ведь хочется побыть одному за закрытой дверью, а куда ни кинешь взгляд – хрюшки разных мастей: металлические, керамические, пластмассовые, плюшевые…
Р.В. – Есть ли у вас свой рецепт успешности человека?
Н.П. – У меня всегда было желание вырваться из той среды, в которой вынужден был находиться. Спасибо Ангелу-хранителю, мне удалось…
Р.В. – Вы верующий?
Н.П. – Верующий, но «показуху» не выношу. Я считаю, что вера у каждого в душе своя. Христос сказал: «Я там, где вы меня вспомните».
Р.В. – Что для вас главное в людях?
Н.П. – Порядочность. В жизни, в поступках, в делах. Не выношу подлости. Всегда чувствую, где фальшь, а где искренность. В работе, например, мне быстро становится понятно, с каким проектом человек приходит, есть ли у него камень за пазухой. Под этим я подразумеваю желание заработать побольше «бабла» любыми способами. Я таких никогда не буду поддерживать.
Главное увлечение – работа
Р.В. – Николай, в этом году вы отметили еще одну дату – 25 лет, как вы работаете руководителем Дворца молодежи, или по старому названию – Дворца нефтяников. А правда, что в 90-х здание едва не перешло в частные руки?
Н.П. – Правда. В тот период от соцкультбыта начали избавляться, и первыми «полетели» учреждения, которые курировали профсоюзы и предприятия. В 1997 году Дворец нефтяников был снят с баланса РНПЗ и выставлен на продажу. Коллектив в известность поставить не сочли нужным. Узнали мы случайно, увидев объявление в газете. Я поехал на завод, где мне объяснили, что на здание уже нашлись покупатели, и в их планы не вписываются кружки, секции, фестивали и художественная самодеятельность.
Р.В. – Как удалось «разрулить ситуацию?»
Н.П. – Мы уже в то время работали не только на город, на область, но и на Россию. Помогла общественность, ветераны, городская администрация. Особенно Павел Маматов и Надежда Корнеева. При их поддержке Дворец перешел в ведение администрации Рязани в счет налоговых долгов предприятия.
Р.В. – Вы испытывали на себе издержки времени?
Н.П. – Когда нас курировал профком НПЗ, у нас были по тем временам неплохие зарплаты. Но время бартера мы тоже прошли – на сапоги, телевизоры, плащи, зонты и даже на нижнее белье.
Если вы хотите узнать про «братков», то вот как-то не задел нас этот период. Может, потому, что у них тоже были дети, которые посещали секции Дворца. Мы ведь не на свой карман работали, а на город и область. Так что выдумывать, что нам мешали работать или требовали мзду, я не стану. Этого не было.
Р.В. – Николай, ваша деятельность подразумевает работу в команде. Отличить хорошего специалиста от плохого с первого взгляда удается?
Н.П. – Сейчас я стараюсь не делать поспешных выводов, проявляю терпение к людям, и прежде всего, по причине того, что зарплата у нас невелика. Во многом полагаюсь на команду. Ценю преданность делу, наличие совести и ответственности. Я говорю не только о внутренней команде РДМ, но и о единомышленниках и соратниках за пределами Дворца на уровне города и области, министерства образования, министерства молодежной политики и физической культуры и спорта, министерства культуры и туризма, районных управлений или отделов культуры. Думаю, что эта тема особая, и если обобщить, то помощь есть, понимание есть, но финансов не хватает.
Р.В. – Николай, на какой вопрос вам хотелось бы ответить, а вам его никогда не задают?
Н.П. – Когда будет реконструкция Дворца молодежи. Однако этот вопрос пока риторический, может, поэтому и не задают, а ведь были когда-то планы расширить площадь актового зала, чтобы увеличить число посадочных мест, и много других задумок. Проходит время, проект устаревает, а необходимость проведения реконструкции актуальности не теряет. В районе, где располагается Дворец, идет активное строительство. На базе РДМ созданы различные студии и кружки, занимается несколько тысяч детей. Есть студии для взрослых. Расписание уплотнено, так как не хватает площадей, и если прибавить к этому проведение фестивалей, встреч, конкурсов по направлениям, то на молодежном сленге – это просто жесть!
Р.В. – Какой значимый шаг вперед удалось сделать в текущем году?
Н.П. – На базе Дворца при поддержке администрации города создан Центр национальных культур. Глава города утвердил структуру, план работы и финансирование, и перспективы развития – очевидны.