Идет третья неделя проката нового российского фильма «Иерей-сан» от киностудии «Ортодокс», известной по картине «Соловей-разбойник». Режиссер – Егор Баранов, также знакомый зрителю по «Соловью-разбойнику», авторы сценария – Иван Охлобыстин и Роман Владыкин. Еще до выхода на широкий экран «Иерей-сан» привлек внимание тем, что исполнитель главной роли – американский актер японского происхождения Кэри Хироюки Тагава – осенью этого года принял в России православное крещение, при этом еще во время съемок фильма он получил российское гражданство. Как написали средства массовой информации, все эти решения актера стали результатом участия в съемках последнего фильма.
Возможно, сценарий картины и общение с Иваном Охлобыстиным и Петром Мамоновым (исполнителями ролей второго плана в «Иерее» и известными своими публичными проповедями православия) действительно произвели неизгладимое впечатление на Кэри Хироюки Тагава. К сожалению, сам фильм, несмотря на экстравагантность сюжета и жанровую принадлежность (боевик), заставляет вспомнить крылатую фразу Костика из «Покровских ворот»: увы, но искусство по-прежнему в большом долгу.
Действие картины начинается в Японии, где православный священник с темным прошлым, отец Николай (Кэри Хироюки Тагава), оказывается заложником вражды двух криминальных семейных кланов, выходцем одного из них он и является. Более того, он становится поводом возрождения этой вражды, заступившись за обижаемую бандитами из противостоящей группировки продавщицу фруктов. Око за око, зуб за зуб, и среди небоскребов Токио разворачивается бойня, как водится, с морем крови и убитых людей. Страдая от того, что стал причиной множественных жертв, отец Николай получает благословение на службу в заброшенное российское село под Ярославлем, где он сможет укрыться от поразивших его напастей. В Глубоком (так называется новое место его служения) он находит несколько типичных персонажей: молодую семью Ереминых, глава которой на что-то сильно обиделся, бросил работу и постоянно находится в злом и пьяном состоянии, семью бывшего боевого офицера Яхонтова, который тоже как-то недоволен жизнью и приехал на постоянное место жительства в родительский дом в Глубоком, чтобы попытать счастья в бизнесе, разводя кроликов, тетку Дарью с блаженным сыном Макаркой, да не прижившегося в Москве деда Шатуна в исполнении Петра Мамонова, ведущего отшельнический образ жизни мудреца, промышляющего охотой на волков. Еремин и Яхонтов постоянно враждуют, их жены весь фильм имеют страдальческое выражение лица и плачут, Макарка плетет корзинки, везде ярко выраженная разруха и нищета, в том числе и в заброшенной сельской церкви, которую и начинает приводить в порядок отец Николай. Вот только природа в России, безусловно, очень красивая, что не раз подчеркивается в фильме и словами, и кадрами. С этим действительно не поспоришь, в отличие от всего остального. Как-то вдруг, не очень-то понятно с чего и почему, все забывают вражду, начинают помогать своему иерею, в селе воцаряется всеобщая любовь и благоденствие. Но не тут-то было. Дачник Нелюбин (Иван Охлобыстин) – чиновник-деляга – давно пообещал, очевидно, мафиозным коммерсантам, освободить Глубокое от всех жителей по причине залежей здесь полезных ископаемых, добыче которых почему-то несчастные мешают. Все шло по нелюбинскому плану – Еремин спивался, Яхонтов раздражался и собирался пристрелить Еремина за сожженный сарай с кроликами, но помешал отец Николай, всех примирив. Коммерсанты торопят, время поджимает, поэтому Нелюбин, говоря, что скучает по 90-м, привозит в село «братков», которые все поджигают и бьют по горящему селу автоматными очередями. Еще в фильме присутствуют два продавшихся Нелюбину полицейских-участковых, они с циничным равнодушием наблюдают за происходящим, иногда подсобляя покровителю за вознаграждение. В общем, пьеса «Шекспир и его племянники». Всю картину ее создатели недвусмысленно намекали на пусть и темное, но боевое прошлое отца Николая, Кэри Хироюки Тагава регулярно строил гримасы, привычные для его бывших ролей гангстеров и прочих негодяев, поэтому когда пришли наши «братки» с автоматами, зритель был уверен, что вот сейчас-то отец Николай покажет всем и свою японскую мать, и где наши раки зимуют… Но зритель предполагает, а сценарист располагает – отца Николая вывели из строя полицейские оборотни, поэтому Ереминым-Яхонтовым вместе с теткой Дарьей и Шатуном пришлось отбиваться самим, что они чудесным образом и сделали. Село отстояли, и только-только началась новая жизнь, отцу Николаю пришло известие, что его брат в Токио – глава бандитского клана – убит, а значит, настала его очередь – мстить? умирать? Он возвращается в Японию, потому что это его долг, как говорит на прощание сельчанам. Выйдя из здания аэропорта, отец Николай видит, что его встречают враги. Все, конец фильма.
В сторону шутки и иронию. Фильм не удался, это факт. Лубочные образы и смешат, и раздражают, что очень жаль, потому что идея картины гораздо глубже, чем создателям фильма удалось ее показать. Отец Николай мог бы быть «выходцем» из любой другой страны, даже если бы он приехал из соседней области, сюжет можно было не менять. Но Япония, очевидно, взята не случайно. Несмотря на православную принадлежность, иерей несколько раз в фильме говорит о пути самурая, что есть по сути служение, бесстрашие, умение принести себя в жертву ради жизни других. Все это крайне близко православному христианству. Намеков на общность двух культур в картине немало, но все они остаются на вторых-третьих планах нелепого действия. Есть и очень удачные кинематографические моменты. Например, отец Николай при традиционной одежде священника ходит в японских гэта – деревянных сандалиях в форме скамеечки; склоняясь над озером, он как бы погружается в медитативное состояние и видит себя окруженным цветущей сакурой; когда в прибранной церкви сельчане собираются на венчание Ереминых на Троицу, в храме все стоят босиком (в Японии принято, входя в дом, снимать обувь, впрочем, как и в России, но к храму у нас это не относится). Самыми правдивыми, честными, не вызывающими сомнений оказались образы Нелюбина и деда Шатуна. Надо полагать, безусловный актерский талант Охлобыстина и Мамонова не испортить даже неудачным сценарием, но и они не смогли «вытянуть» фильм в целом. Идеи добра, любви, взаимопомощи, соборности, нестяжательства, наконец, жертвенности никогда не потеряют актуальности и достойны более внимательного отношения и глубокого выражения.