Преподавание биологии в школе не вызывает сегодня столь ожесточенных споров, как, например, изучение детьми русского языка, литературы или истории, но означает ли это, что никаких проблем с данным школьным предметом нет? На эту тему я беседовала с кандидатом сельскохозяйственных наук, доцентом кафедры биологии РГУ имени С.А. Есенина Виктором Юрьевичем Асеевым, с которым познакомилась в детском областном эколого-биологическом центре. Не первый год Виктор Юрьевич участвует в жюри областного заочного конкурса «Юные тимирязевцы», итоги которого недавно подводили в центре. О конкурсе прежде всего и зашла речь.
Р.В. – Приятно удивило участие в соревновании маленьких школьников. Со мною рядом сидела вместе с бабушкой первоклассница, которая получила награду за выращенный ею на подоконнике цветок. Это тем более ценно, что с живой природой дети, особенно городские, общаются, как мне кажется, все меньше, и уж совсем мало занимаются трудом, который связан с землей, чему уделял особенное внимание чтимый в советское время, а теперь забытый педагог Василий Александрович Сухомлинский.
В.А. – Я убедился, знакомясь с представленными на конкурс работами, что у детей по-прежнему есть тяга и любовь ко всему живому. А в школе, как вы правильно заметили, действительно наблюдается какой-то уклон в техницизм. Иногда возле школьного здания кустика не найдешь, все вокруг забетонировано. Ребятам в такой обстановке скучно: загруженность учебой у них большая, и негде отдохнуть душой. Меня иногда приглашают в школу с углубленным изучением языков, чтобы я прочитал лекцию о растениях. Как дети слушают!..
На конкурсе я заметил работу одного первоклассника, который, не мудрствуя лукаво, срезал с дерева несколько веток, поставил их в воду и стал наблюдать и записывать, как распускаются почки. И хотя все это делалось не по предложенной методике и, видимо, без участия преподавателя, я не мог не оценить любознательность и труд маленького конкурсанта и начислил ему баллы. Кто знает, может быть, из этого «прорастет» настоящий, большой интерес к биологической науке.
Р.В. – А как было с вами, из чего «пророс» ваш интерес?
В.А. – Я родом из Сасова, из семьи потомственных врачей, и казалось, что моя судьба предопределена. Но моя тетя, тоже врач, любила разводить комнатные цветы, и я тоже к этому пристрастился. Стал много о них читать, переписываться с ботаническими садами, откуда мне присылали семена. В своем классе я оказался таким сведущим в этом деле, что учителя, забирая на каникулы к себе домой цветы из школы, спрашивали у меня, как «правильно» они называются. В 89-м году, на удивление родственникам, поступил в сельхозинститут, там где-то со второго курса занялся наукой на кафедре ботаники и физиологии растений. Со временем поступил в аспирантуру, в 98-м защитил кандидатскую диссертацию и вскоре после этого стал в РГПУ (тогда наш университет был педагогическим) преподавателем «Основ сельского хозяйства» на факультете биологии.
Р.В. – Как-то мне раньше не пришлось узнать, что в педуниверситете преподавали сельское хозяйство.
В.А. – Раньше в вузе готовили учителей биологии и химии с тем, чтобы они, приехав работать на село, имели представление о сельскохозяйственном производстве, могли не только вести уроки и занятия в биологических кружках, но и организовать труд на учебно-опытном участке.
Р.В. – И вообще на земле, отведенной школе для хозяйствования. Многие сельские учебные заведения имели такую землю и гордились тем, что кормят себя сами. Теперь так можно сказать лишь о некоторых школах. Что-то изменилось в подготовке учителей-биологов?
В.А. – В этом деле был основательный перерыв, вуз выпускал специалистов по общей биологии. Но вот уже второй год мы набираем студентов, чтобы готовить из них преподавателей биологии и географии. Сельское хозяйство они изучают, но в значительно меньшей степени. При этом мы стараемся дать им практику, связанную с землей. Для этого в вузе есть небольшой участок с коллекцией некоторых видов декоративных растений, есть оранжерея, где представлены тропические, субтропические растения. Полевую практику, где знакомим студентов с различными видами растений, произрастающих в наших местах, они проходят на базе нашего лагеря «Полянка» в Клепиковском районе. Кроме этого мы со студентами часто выходим в наши городские парки – прежде всего в Горрощу, Лесопарк… Но должен сказать, что в связи с переходом российского высшего образования на Болонскую систему (бакалавриат, магистратура) количество часов на все практические дисциплины резко уменьшилось.
Р.В. – Хочу опять вернуться к практике сельских школ (выпускницей одной из которых являюсь), которые «кормили себя сами». Дело ведь не в том, что государство, родители не могли нас, школьников, тогда прокормить. Работая на земле, мы приходили к осознанию ее не только материальной, но и нравственной ценности. И потому мне становится как-то не по себе, когда, приезжая на родину, я вижу, что на том месте, где во времена моего детства растили и выкапывали картошку, теперь стоят коттеджи… А картошку теперь мы покупаем египетского происхождения.
В.А. – Я сам переживаю, когда, например, случается проезжать мимо бывших полей бывшего совхоза «Овощевод», где развернулось огромное строительство. Конечно, торговые центры, многоэтажные жилые дома – это хорошо, но земля под ними не для того предназначена. Она плодородная, ее много лет бережно обрабатывали, и, соответственно, другая у нее должна была быть судьба.
Р.В. – Мы с вами так или иначе говорили о практике. Ну а теория? Удовлетворены педагоги школьными учебниками биологии? В сфере других предметов столько споров идет…
В.А. – В биологии так же, как и везде. Учебников много, но их качество оставляет желать лучшего: иногда однобоко освещаются спорные моменты, много биологических ошибок. У одного моего коллеги уже несколько студенческих дипломных работ посвящены их отлавливанию. Я, как и многие, за один учебник, но тщательно разработанный, проверенный, отредактированный.
Р.В. – В вашем университете на одном из факультетов изучают теологию. В коридоре можно встретить батюшку в рясе… Вы теорию Дарвина преподаете?
В.А. – Конечно.
Р.В. – Не случаются ли на ваших лекциях споры?
В.А. – Помню, один юноша высказал мне, что о происхождении человека я говорю не то. Я пояснил, что представил научную точку зрения, а его дело – принимать ее или нет. Но это было достаточно давно, лет десять назад.
Р.В. – Вы хотите сказать, что теперь интерес к теме потерян?
В.А. – Мне кажется, тут свою роль сыграло и другое. Новые формы образования, которые использовались в последнее время, прежде всего, тестирование, привели к тому, что молодым людям бывает трудно сформулировать свою мысль, что для ведения спора необходимо. Вообще, технический прогресс, который обрушился на нас, не всегда полезен. Помню, мы оставались в университете после занятий до 6–7 часов вечера: сидели в библиотеке, чего-то искали, читали. Сейчас после обеда – уже никого нет. Чего искать? Можно все скачать с компьютера.
Но вижу с радостью: ребята начинают понимать цену настоящих знаний. Мне стали говорить, что, оказывается, не всеми сайтами можно пользоваться, чаще обращаются к литературе, которую я рекомендую. Приходит момент осознания истины…